Ольга Романовская - Обещание Страница 96

— Ну, давайте, я не боюсь! Лучше уж с крысами, чем тут. Я Вас ненавижу, ненавижу, ненавижу!

— А ну-ка тихо! — Он встряхнул её за плечи. То ли это подействовало, то ли принцессе самой надоело, но она притихла.

Нужно было обдумать дальнейшие действия, но мысли упорно не хотели выстраиваться в чёткую систему.

— Откуда у Вас нож? — начал допрос Кулан, по-прежнему не давая ей пошевелиться.

— Нашла.

— Где?

— Не скажу.

— Где Вы его нашли?

— Не скажу!

— Почему?

Стелла молчала.

— Из упрямства? Искренность в Вашем положении не была бы лишней.

Какая искренность, если он маргин и опять смотрит на завиток волос у её уха? Для чего он вообще пришёл? Но надо было что-то делать, говорить, хотя бы для того, чтобы поменять неудобное положение тела.

— Потому что я не хочу отвечать, потому что это неважно.

— А всё же? Откуда у Вас нож?

— Да какая разница, если он теперь абсолютно бесполезен? Где-то подобрала, где, уже не помню. Довольны?

— Не вполне. На вопрос Вы так и не ответили.

— Стоит попробовать поговорить с ним мягче, — решила Стелла. — Разыграть саму кротость и невинность.

— Отпустите меня, прошу Вас! — Её голос немного дрожал, как и было задумано. — Я умру здесь, в этой комнате, без неба, без солнца…

— Неужели Вы настолько соскучились по чистому небу, что решили поговорить со мной? — За этим шутливым вопросом скрывалось недоумение. — И сразу таким высокопарным языком. Ваше «умру без солнца» — просто уморительно.

— Кулан, скажите, Вы такой же, как Ваш хозяин?

— Какой?

Он обескуражен, он в недоумении — всё просто замечательно!

— Такой же… безжалостный. Прошу Вас, пожалейте меня! Я ведь Вам лично ничего не сделала.

— Пока не сделали, но очень бы хотели, — усмехнулся маргин. — К примеру, только что не убили.

— Это от безысходности.

— И что Вы от меня хотите? Чтобы я отпустил Вас?

— Да. — Девушка постаралась выдавить из себя слезу. — Я обещаю, что никогда…

— Оставьте свои обещания при себе.

— Вы мне не верите? — Чёрт, слёзы не подействовали!

— Начнём с того, что я не вправе решать Вашу судьбу. Вы же умная девушка и должны понимать, что отпустить Вас на волю — сущее безумие.

Надежды Стеллы рухнули. Она мысленно выругалась и в ярости кусала губы; несомненно, Кулан заметил это. Теперь он точно знал, что это была игра. От этого на душе стало ещё паршивее.

— Увы, тюремщики освобождают прекрасных пленниц только в дешевых пьесах, — улыбнулся маргин. — Успокойтесь и умерьте свой пыл.

Кулан отпустил её руки. Его взгляд по-прежнему пристально следил за изгибами волос возле ее уха, против воли вгоняя девушку в краску. Он взял её за запястье:

— Когда только Вы умудрились пораниться? Все руки в синяках… И Вам не надоело?

Осмотрев её руку, Кулан поднес ее к шее принцессы. Свободной рукой девушка попыталась воспрепятствовать неприятному действию, но маргин не позволил. Её гладили по щеке собственной ладонью, и это ведь только начало. Что ему взбредёт в голову дальше? Лучше об этом не думать.

Стелла замерла, сознавая свою беззащитность.

— Ийма утверждает, что наш род вырождается, а Вы как думаете? — вдруг спросил маргин, скользнув взглядом по её лицу.

— Я не знаю… — в недоумении пробормотала девушка.

Вопросов на эту тему больше не последовало, в прочем, как и дальнейших действий.

— Если Вы будете хорошо себя вести, — сказал Кулан, — возобновите прогулки в саду и, более того, сможете бывать в городе. Правда, жителей Вы не увидите — для нас обоих так будет спокойнее. Кто Вас знает, может среди них найдётся кто-нибудь, кто решится помочь Вам с побегом. Пока я могу предложить Вам лишь это.

— Неужели Маргулай боится своих подданных, тех самых счастливых жителей Добиса? Значит, он не так уж велик и справедлив, как Вы говорили.

— Это не моё дело. — Маргин отпустил её и отвёл взгляд.

Принцесса поспешила спрятаться от него за столом: ей не нравились его новые повадки, взгляды и странные вопросы.

Во дворе послышался какой-то шум. Кулан поднял с пола нож и ушёл.

Глава II

Маркус остановился под старым деревом; он не знал, ехать ли через Монте или объехать город стороной.

Осень медленно, но верно вступала в свои права: дорога не просыхала от вереницы дождей; вода блестела в кривых зеркалах луж вдоль обочины. На поверхности бурой воды плавали листья — черенком вверх, купая драгоценные наряды в грязи.

Деревья сиротливо дрожали под порывами ставшего вдруг чужим и колким ветра, роняя на землю золото и багрянец. Кое-где в лесах попадались «отступники» — зелёные кроны могучих дубов и листва рабски вторящих им кустарников. Только соснам, безучастным философам-соснам, взиравшим на дорогу с крутого откоса, как всегда было всё равно. Какая разница — они ведь и под снегом будут выглядеть достойно.

Впереди, за расступившимися, будто театральный занавес, деревьями виднелись остроконечные крыши; в просветах между ними вырисовывались контуры возвышенности — именно её облюбовали хвойные мыслители.

Подул северо-восточный ветер, и из города потянуло запахом жилья: дымом, многосоставным ароматом готовящегося обеда. Это и решило исход дела: проголодавшийся принц решил ехать через Монте — пугающий своей неизвестностью город Дрегона.

Но ничего таинственного в Монте не оказалось.

Город построили под защитой каменной гряды, спасавшей его от холодных ветров Мамерры. Она тянулась почти от самой Круговой реки и доходила до границ Лиэны, плавно перетекая в Норрингские горы. Невысокая гряда не затрудняла сообщения на севере страны, правда, «сообщаться» тут особенно было нечему.

Жители Монте занимались всем понемногу: охотой, земледелием, выделкой мехов и, прежде всего, скотоводством: они выращивали овец и лошадей — знаменитых монтенов.

Тривиальный провинциальный город посреди унылых полей и лесов, формально находившийся в подчинении Монтере, полностью соответствовал ведущей к нему дороге, представляя собой причудливую смесь города и деревни. Его улочки, пристойно начинавшиеся в его сердце, постепенно выливались в хаотичную усадебную застройку, а затем и вовсе в отдельные фермы. Как и во всех подобных городках, единственным развлечением в Монте был рынок, служивший не только и не столько местом торговли, сколько местом общения.

Когда-то в Монте был театр, но в виду опасного соседства с Добисом, изменения власти в Монтере и прерывания почти всех финансовых и культурных связей с югом страны, его пришлось закрыть. Куда делись актёры — неизвестно; по этому вопросу общество поделилось на два лагеря: одни утверждали, что их съели сварги, другие — что они под шумок сбежали в Дабар.