Дэвид Геммел - Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти Страница 96

— Вижу правду, — сказал он наконец.

— К чему мне правда, старик? Расскажи лучше красивую сказку с прекрасными девами.

— Вижу правду, — повторил провидец, будто не слыша его.

— Ладно, ко всем чертям! Говори свою правду.

— Хочешь ли ты услышать ее, человече?

— Брось свои церемонии — говори и ступай своей дорогой!

— Полегче, Рек, — так уж у них заведено, — сказал Хореб.

— Возможно — но что-то больно долго он примеривается испортить мне день. Ничего хорошего от них все равно не услышишь. Сейчас он скажет, что меня заберет чума.

— Он хочет правды, — согласно обряду произнес Хореб, — и поступит с нею мудро и правильно.

— Не хочет он ее, и мудрости от него ждать не приходится, — сказал провидец. — Но судьбу свою он знать должен. Ты не хочешь слышать, как умрешь, Регнак Скиталец, сын Аргаса, и я не скажу тебе об этом. Нрав у тебя переменчивый, и отвага посещает тебя лишь временами. Ты вор и мечтатель, твоя судьба будет долго гнаться за тобой. Ты будешь бежать от нее, но прибежишь обратно к ней. Но ты уже знаешь об этом, Длинноногий, — ночью ты видел это во сне.

— И только-то, старик? Немного за серебряную монету.

— Князь и Легенда бок о бок на стене. В крови и мечтаниях крепость стоит — падет она иль нет?

Промолвив это, старец повернулся и вышел вон.

— Что тебе снилось сегодня ночью, Рек? — спросил Хореб.

— Но ты же не веришь в эту чепуху?

— Что тебе снилось? — настойчиво повторил трактирщик.

— Ничегошеньки. Я спал как бревно. Только проклятая свечка мешала. Ты оставил ее гореть, и она чадила. Поосторожнее надо быть. Мог бы начаться пожар. Каждый раз, останавливаясь тут, я говорю тебе об этих свечках, а ты меня не слушаешь.

Глава 2

Рек молча смотрел, как конюх седлает гнедого мерина. Лошадь не нравилась ему — глаз у нее был зловредный, и она прижимала уши. Конюх, молодой паренек, шептал ей что-то ласковое, дрожащими руками затягивая узду.

— Почему ты не купил серого? — спросил Рек.

Хореб засмеялся:

— Потому что это было бы уж слишком. Ты и так вырядился точно павлин — за тобой все лентрийские матросы погонятся. Гнедой будет в самый раз. — И добавил уже серьезнее: — Да и в Гравене тебе лучше не бросаться в глаза. А лошадь светлой масти видна издалека.

— Сдается мне, я ему не по душе. Видишь, как он на меня смотрит?

— Его отец был одним из самых резвых в Дренане, а мать служила в уланских полках Хитроплета. Лучших кровей и желать нельзя.

— Как его звать? — спросил не вполне убежденный Рек.

— Уланом.

— Улан… звучит недурно. Ну ладно… поглядим.

— Нарцисс готов, хозяин, — сказал конюх, отскочив от гнедого. Лошадь мотнула головой, норовя хватить его зубами, и парень повалился на булыжник.

— Нарцисс! — повторил Рек. — Ты купил мне коня, которого зовут Нарцисс?

— Что такое имя, Рек? — мирно сказал Хореб. — Зови его, как тебе угодно, — но признай, что это великолепное животное.

— Не обладай я столь тонким чувством смешного, я надел бы ему намордник. Где девочки?

— Они слишком заняты, чтобы прощаться с бродягой, который очень редко платит по счетам. Ну все, отправляйся.

Приговаривая ласковые слова, Рек осторожно подошел к мерину. Конь злобно зыркнул на него одним глазом, но позволил сесть в высокое седло. Рек взял поводья, расправил плащ по крупу коня и направил его к воротам.

— Чуть не забыл, Рек! — воскликнул Хореб. — Погоди-ка. — Трактирщик ушел в дом и вынес короткий лук из вяза, оправленного в рог, и колчан с черными стрелами. — Вот. Один гость оставил мне это в счет уплаты. Знатное, похоже, оружие.

— Превосходное. Когда-то я был хорошим лучником.

— Ага. Главное, клади стрелу острым концом от себя. Ну, поезжай — да береги себя.

— Спасибо, Хореб. Ты тоже позаботься о себе — и помни, что я говорил о свечках.

— Буду помнить. В путь, парень. Удачи тебе.

Рек выехал из южных ворот города, когда стражники уже гасили фонари. Ночные тени таяли на улицах Дренана, и дети играли под решеткой ворот. Он выбрал южную дорогу по вполне понятной причине. Надиры надвигались с севера, и самым верным способом избежать войны было устремиться в противоположную сторону.

Пришпорив коня каблуками, Рек послал его вперед. Слева от него восходящее солнце зажгло синие пики восточных гор. Небо голубело, птицы пели, и за спиной слышались звуки пробуждающегося города. Но Рек-то знал: солнце отныне встает для надиров, для дренаев настали сумерки последнего дня.

Он въехал на холм и посмотрел сверху на Гравенский лес, белый и непорочный под зимним покровом. Между тем это место пользовалось дурной славой, и Рек обыкновенно избегал его. Теперь он решился ехать через лес только потому, что ему были известны две вещи: во-первых, все здешние страшные истории связывались с именем простого смертного, и во-вторых, Рек этого смертного знал.

Рейнард, затаившийся со своей шайкой головорезов в Гравене, являл собой открытую, незаживающую язву торгового тракта… В этом лесу грабили караваны, убивали паломников и насиловали женщин. Армия была бессильна выловить разбойников — так велик был лес.

Рейнард уверял, что рожден знатной улалийской дамой от Князя Тьмы. Рек, однако, слышал, будто мать его — лентрийская шлюха, а отец — безымянный матрос. Слух этот Рек дальше не распространял — ему, как говорится, не хватало на это духу. И даже будь у него этот самый дух, Рек ненадолго сохранил бы его, повторяя подобное. Излюбленным способом обращения Рейнарда с пленными было поджаривать их по кускам на горячих угольях и предлагать это кушанье их злосчастным сотоварищам. Если Реку доведется встретить Рейнарда, придется льстить ему без зазрения совести, а если не поможет и это, значит, надо будет поделиться с ним последними новостями, выдать ближайший караван и убраться подобру-поздорову.

Вот почему Рек старательно собирал сведения обо всех караванах, идущих через Гравен, и о возможных путях их следования. Шелка, драгоценные камни, специи, рабы, скот. Впрочем, ему нисколько не хотелось сообщать эти сведения кому бы то ни было. Лучше всего — проехать через Гравен тихо-мирно, предоставив решать судьбу караванщиков богам.

Копыта гнедого мягко ступали по снегу, и Рек ехал шагом, чтобы конь не споткнулся о невидимые глазу корни. Холод уже пробирался под теплую одежду, и ноги в оленьих сапогах застыли. Рек достал из котомки овчинные рукавицы.

Гнедой стойко брел вперед по сугробам. К полудню Рек стреножил его у замерзшего ручья и наскоро перекусил. Потом пробил широким вагрийским кинжалом лед, напоил коня и дал ему пригоршню овса. Когда он потрепал мерина по длинной шее, тот вскинул голову и оскалил зубы. Рек отскочил назад, плюхнулся в глубокий сугроб и засмеялся: