Роберт Джордан - Перекрестки сумерек Страница 97

— Я говорю за вождя и заявляю, что мы остаемся здесь. — В ее голосе прозвучал почти прямой вызов, но она не дала Тераве шанса принять его. — А, я вижу, пришла Фэйли. Моя хорошая, послушная гай'шайн. — Взяв со стола какой-то предмет, завернутый в материю, она развернула его. — Узнаешь ли ты это, Фэйли Башир?

Предметом, который держала Севанна, был нож с клинком, заостренным с одной стороны, длиной в полторы ладони — обычный инструмент, какой носят при себе тысячи фермеров. Вот только Фэйли узнала расположение заклепок на деревянной рукоятке и щербинку на кончике. Это был тот самый нож, который она украла и так тщательно спрятала. Она промолчала. Ей было нечего сказать. Гай'шайн запрещено иметь любое оружие, даже кухонный нож, если только им не поручали нарезать мясо или овощи для кухни. Однако она с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть, когда Севанна продолжила:

— Как хорошо, что Галина принесла мне нож до того, как ты успела им воспользоваться. Если бы ты ударила кого-нибудь ножом, мне пришлось бы очень сильно на тебя рассердиться.

Галина? Ну разумеется. Айз Седай не могла позволить им сбежать до того, как они сделают то, чего она от них хотела.

— Она потрясена, Терава. — Смех Севанны звучал так, словно случившееся ее очень забавляло. — Галина знает, что требуется от гай'шайн, Фэйли Башир. Что я должна сделать с ней, Терава? Вот совет, который я с удовольствием выслушаю. Нескольких мокроземцев убили за то, что они прятали оружие, но мне бы не хотелось терять ее.

Терава вздернула пальцем подбородок Фэйли и посмотрела ей в глаза. Пленница встретила ее взгляд, не моргая, хотя чувствовала, как у нее дрожат колени. Она даже не пыталась убеждать себя, что виной тому холод. Фэйли знала, что она не труслива, однако когда Терава смотрела на нее, девушка чувствовала себя кроликом в орлиных когтях — еще живым, но ждущим, что в него вот-вот вонзится клюв. Это Терава первой приказала ей шпионить за Севанной, и как бы осмотрительны ни были другие Хранительницы Мудрости, у Фэйли не осталось ни малейших иллюзий; если она хоть словом намекнет об этом, Терава перережет ей глотку без малейшего колебания. Бессмысленно делать вид, что эта женщина не пугает ее. Лучшее, что она могла сделать, — это попытаться обуздать свой страх. Легко сказать…

— Я думаю, что она собиралась сбежать, Севанна. Но я думаю, что она еще может научиться повиновению.

Грубый деревянный стол установили в сотне шагов от шатра Севанны, на ближайшем свободном месте между палатками. Сначала Фэйли думала, что хуже всего будет стыд из-за того, что она раздета, — и ледяной холод, продиравший по коже. Солнце опустилось уже довольно низко, воздух стал холоднее, и он еще похолодает. Она должна оставаться здесь до утра. Шайдо быстро выучили, перед чем мокроземцы испытывают стыд, и использовали стыд как наказание. Она думала, что будет умирать от смущения каждый раз, когда кто-нибудь посмотрит на нее, но проходящие мимо Шайдо даже не замедляли шаг. Нагота сама по себе не была для Айил причиной стыдиться. Перед ней появилась Аравин, но она приостановилась, только чтобы шепнуть: «Держись!», и тут же ушла. Фэйли понимала ее. Была ей верна эта женщина или нет, она не осмеливалась хоть чем-то помочь ей.

Прошло совсем немного времени, и Фэйли перестала испытывать какой-либо стыд. Ее запястья были связаны сзади, а лодыжки загнуты назад и притянуты к локтям. Теперь она понимала, почему Ласиль и Аррела так тяжело дышали. В таком положении дыхание требовало усилий. Холод проникал в нее все глубже и глубже, пока она не начала неудержимо дрожать, но даже и это казалось теперь несущественным. Судороги начали жечь ноги, плечи, бока, сжимая горевшие огнем мускулы, скручивая ее все сильнее, и сильнее, и сильнее. Она сосредоточилась на том, чтобы не кричать. Это стало центром ее существования. Она — не — станет — кричать. Но, о Свет, как больно!

— Севанна приказала, чтобы ты оставалась здесь до рассвета, Фэйли Башир, но она не говорила, что ты должна оставаться здесь в одиночестве.

Ей пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем она смогла как следует разглядеть. Пот жег Фэйли глаза. Почему она вспотела, если промерзла до костей? Перед ней стоял Ролан, и как ни странно, он держал две низкие бронзовые жаровни, полные пылающих углей, их ножки были обмотаны тканью, чтобы не обжечься. Видя, как Фэйли уставилась на жаровни, Ролан пожал плечами.

— Когда-то ночь, проведенная на холоде, не доставила бы мне неудобства, но я стал слишком нежным с тех пор, как перешел Стену Дракона.

Фэйли чуть не задохнулась, когда он поставил жаровни под стол. Тепло хлынуло вверх сквозь щели между досками. Ее мышцы все еще сводили судороги, но — о, блаженное тепло! И она действительно задохнулась от изумления, когда Ролан положил одну руку ей на грудь, а другой обхватил согнутые колени. Внезапно она поняла, что на локти уже ничего не давит. Он каким-то образом… выжимал ее из ремней. Одна его рука занялась ее бедром, и Фэйли чуть не завопила, когда его пальцы впились в скрученные узлом мышцы, но тут она почувствовала, как узлы начинают расслабляться. Мышцы все еще болели, и каждое его прикосновение приносило боль, но боль в бедре изменилась. Она пока не стала меньше, но Фэйли знала, что боль уменьшится, если он будет продолжать.

— Ты ведь не станешь возражать, если я немного развлекусь сам, пока не придумаю способ, как сделать так, чтобы ты засмеялась? — спросил Ролан.

Внезапно Фэйли обнаружила, что смеется, и это отнюдь не истерически. Точнее, это была истерика, но лишь частично. Ее связали по рукам и ногам, как гуся для жарки, и теперь ее спасет от холода — спасет во второй раз! — этот человек, которого она, пожалуй, уже не собирается зарезать. Севанна теперь будет смотреть за ней как ястреб, а Терава, возможно, попытается убить в назидание остальным; но Фэйли знала, что убежит. Не одна, так другая дверь должна наконец открыться. Она убежит отсюда. Фэйли смеялась до тех пор, пока не заплакала.

Глава 10. Пылающий маяк

Большеглазая горничная больше привыкла месить тесто для хлебов, чем управляться с рядами маленьких пуговиц, но в конце концов темно-зеленое платье для верховой езды было застегнуто на Илэйн, и девушка отступила назад, сделав книксен и тяжело дыша. Впрочем, трудно было сказать, было тому причиной непривычное дело или просто присутствие Дочери-Наследницы. Кольцо Великого Змея на левой руке Илэйн тоже могло сыграть здесь свою роль. Лишь немногим больше двадцати миль по прямой отделяло родовое имение Дома Материн от реки Эринин, где шла оживленная торговля, но это расстояние оказывалось гораздо больше, когда приходилось ехать через горы Чизен. Здешние жители были более привычны к набегам скотокрадов через мурандийскую границу, чем к любого рода гостям, тем более если гость оказывался одновременно Дочерью-Наследницей и Айз Седай. Честь, оказанная дому, была больше, чем большинство из слуг могло вынести. Элси действовала с невероятной тщательностью, складывая голубое шелковое платье, которое Илэйн надевала прошлым вечером, и упаковывая его в один из двух больших кожаных баулов, с которыми путешествовала Илэйн и которые стояли здесь же, в туалетной комнате отведенных ей апартаментов, — с такой тщательностью, что Илэйн чуть было не отняла у нее платье, чтобы уложить его самой. Вчера вечером ей долго не спалось, она задремывала и вновь просыпалась, и в результате заспалась дольше обычного. Теперь ей не терпелось пуститься в обратный путь, в Кэймлин.