Дэвид Геммел - Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти Страница 98

Молодая женщина в доспехах из серебра и бронзы, стоя спиной к дереву, отчаянно отбивалась от трех разбойников, кряжистых и бородатых, вооруженных мечами и кинжалами. Ей же служила оружием гибкая сверкающая рапира, которой она орудовала со смертоносной быстротой.

Трое мужчин, все неважные фехтовальщики, только мешали друг другу, но девушка явно теряла силы.

Рек знал, что это люди Рейнарда, и клял себя за любопытство. Один из них вскрикнул — рапира пронзила ему руку.

— Получи-ка, жук навозный! — крикнула девушка.

Рек улыбнулся. Не красотка, но дерется здорово.

Он наложил на лук стрелу и стал ждать нужного мгновения. Девушка увернулась от опасного удара и воткнула шпагу в глаз разбойника. Тот с воплем отскочил, а за ним попятились и двое других. Они разошлись, собравшись атаковать девушку с обоих флангов. Как раз этого она и боялась — теперь ей не оставалось ничего, кроме бегства. Она переводила взгляд с одного врага на другого. Сейчас она схватится с высоким, забыв на время о другом, — лишь бы его первый выпад не оказался смертельным. Если повезет, она сможет захватить с собой обоих.

Высокий зашел слева, его товарищ — справа. В этот миг Рек выстрелил высокому в спину, но стрела вонзилась в левую икру. Рек поспешно наложил вторую стрелу — между тем разбойник оглянулся, увидел нового противника и заковылял к нему, испуская злобные вопли.

Рек отвел тетиву так, что она коснулась его щеки, напряг левую руку и отпустил стрелу.

Этот выстрел оказался удачнее. Рек целил в грудь, самую широкую мишень, однако стрела пробила разбойнику лоб, и он рухнул на спину, орошая кровью снег.

— Не слишком-то вы торопились, — холодно сказала девушка, переступая через третьего разбойника и вытирая тонкий клинок о его рубашку.

Рек отвел глаза от человека, которого убил.

— Я спас вам жизнь, — сказал он, сдерживая гнев.

Она была высокая и сильная — почти как мужчина, с длинными, неприбранными волосами мышиного цвета, с голубыми, глубоко посаженными глазами под густыми темными бровями, признаком неровного нрава. Фигуру ее скрывала кольчуга из стали-серебрянки с бронзовыми плечевыми накладками, на ногах красовались бесформенные вязаные гетры зеленого цвета, пристегнутые ремешками у бедер.

— Ну, чего глаза пялишь? — осведомилась она. — Женщин никогда не видал?

— Вот вы и ответили на свой первый вопрос.

— Что?

— Вы ведь женщина.

— Надо же, как остроумно! — Она взяла из-под дерева овчинный полушубок, стряхнула снег и надела на себя. По мнению Река, это ее не украсило.

— Они напали на меня. Убили моего коня, ублюдки! А твоя лошадь где?

— Ваша благодарность чересчур горяча, она меня смущает, — огрызнулся Рек. — А ведь это — люди Рейнарда.

— Да ну? Он что, твой приятель?

— Не совсем. Но если б узнал, что я сделал, он поджарил бы мои глаза на костре и подал бы мне их на закуску.

— Ладно, ладно, ни слова более. Я тебе бесконечно благодарна. Так где твоя лошадь?

Рек, гневно скрипнув зубами, выдернул из мертвого разбойника свои стрелы и вытер их об полушубок убитого. Потом старательно обыскал всех троих, обнаружив семь серебряных монет и несколько золотых колечек.

— На моей лошади всего одно седло, и поеду в нем я, — ледяным тоном отрезал он. — Я сделал для вас все, что мог, — теперь управляйтесь сами.

— Чертовски благородно с твоей стороны.

— Благородство не относится к числу моих достоинств, — отвернувшись, сказал он.

— И меткость тоже.

— Что?

— Ты целил ему в спину с двадцати шагов, а попал в ногу. Это потому, что ты зажмурил один глаз — так перспектива нарушается.

— Благодарю за урок и желаю всего наилучшего.

— Погоди! — крикнула она. Он обернулся. — Мне нужна твоя лошадь.

— Мне тоже.

— Я заплачу.

— Она не продается.

— Тогда я заплачу за то, чтобы ты довез меня туда, где я смогу купить себе лошадь.

— Сколько?

— Один золотой par.

— Пять, — сказал он.

— За эти деньги я могу купить трех лошадей, — возмутилась девушка.

— На этом рынке цену назначает продавец.

— Два — и кончено.

— Три.

— Хорошо, три. Ну, так где твоя лошадь?

— Сначала деньги, любезная госпожа.

Она с ледяным блеском в глазах достала деньги из кожаного кошеля и вложила в его протянутую ладонь.

— Меня зовут Регнак — для друзей Рек.

— Мне все равно, как тебя звать, — заверила она.

Глава 3

Они ехали в молчании, холодом не уступавшем погоде. Девушка сидела в седле позади Река. Несмотря на снедавший его страх, он подавлял желание пришпорить коня. Нельзя сказать, чтобы он сожалел о том, что спас ее, — этот поступок безмерно повысил его самоуважение. Но он боялся встречи с Рейнардом. Девушка не станет молчать, пока он будет улещивать атамана. И даже если она каким-то чудом удержит язык за зубами, то потом непременно донесет, что Рек рассказал Рейнарду о путях следования караванов.

Конь споткнулся об укрытый под снегом корень, и девушка съехала набок. Рек поймал ее за руку и водворил обратно в седло.

— Не лучше ли будет обхватить меня за пояс?

— И во сколько мне это обойдется?

— Давайте держитесь. Слишком холодно, чтобы спорить.

Она обхватила Река руками и прислонилась головой к его спине.

В небе собирались черные тучи, становилось все холоднее.

— Надо будет пораньше остановиться на ночлег, — заметил он. — Погода портится.

— Согласна.

Пошел снег, и ветер усилился. Рек низко наклонял голову, щурясь от летящих навстречу снежных хлопьев. Он направил мерина в сторону от тропы, в гущу леса, и вцепился в луку седла, когда конь стал взбираться на крутой склон.

Рек понимал: ночевать под открытым небом в метель — чистое безумие. Нужна пещера или хотя бы скала, под которой можно укрыться. Они ехали еще час, пока не добрались до поляны, окаймленной дубами и дроком. На поляне стояла бревенчатая крестьянская хижина, крытая дерном.  Дыма над каменной трубой не было.

Рек пришпорил усталого коня. К хижине примыкал огражденный навес с прогнувшейся от снега плетеной кровлей, и Рек завел мерина туда.

— Слезайте, — сказал он девушке, но она все так же держалась за его пояс. Заметив, что руки ее посинели, Рек принялся что есть силы тереть их. — Да очнись же! Очнись, будь ты проклята! — Разомкнув ее руки, он соскочил с седла и подхватил ее, падающую, на руки. Губы у нее посинели тоже, и волосы смерзлись. Взвалив девушку на плечо, он снял с коня поклажу, ослабил удила и внес ее в хижину. Деревянная дверь стояла приотворенной, в стылое жилье набился снег.