Марианна Алферова - Беловодье Страница 99

Стен передернулся. Упоминание о смерти Чудодея позвучало упреком.

— Плевать на союзников! — воскликнула Надя. — Какое тебе до них дело, Роман?!

— Плевать на союзников никогда не стоит, — возразил колдун. — К тому же очень многим есть дело до меня.

Аглая Всевидящая обожала колдовские Синклиты. Прежде всего потому, что на каждом таком съезде ей вручали приз как самой лучшей и сильной прорицательнице. И она заранее готовила для приза новую полочку в своем кабинете. Да и глупо было сомневаться в успехе: она его всякий раз предвидела.

Кроме мистических талантов, Аглая обладала еще одним чудесным даром: умела вышибать из посетителей деньги в таких количествах, какие не снились ни одному темногорскому колдуну. На свете немало найдется людей, которые примут самые дорогие услуги за наилучшие. Поместье Аглаи разрасталось не по дням, а по часам. Островерхие крыши ее хоромин поднимались лесенкой, одна над другой, и уже обогнали по высоте колокольню Никольской церкви. Красные ставенки и резные наличники для ее домов и клетей резала в Темногорске целая артель. Особенно замечательным было крыльцо, высокое, с лесенками на две стороны, с пузатыми красно-зеленымми столбиками, с резными балясинами и золоченым петухом на коньке. Но едва гость переступал порог, как русский стиль оставался за дверью. Внутри все было но евростандарту — светло, просторно, в зеркалах. Ковровые покрытия на полах, электрические бра на стенах.

В этот вечер сама хозяйка в шелковом красном сарафане, в густо изукрашенной вышивкой кофте, в расшитом золотым бисером и самоцветными камнями кокошнике принимала гостей. Лицо ее было нарумянено и напудрено, брови заново нарисованы на мясистом лице, коса змеей выныривала из-под кокошника, переваливалась через плечо и свешивалась до земли. Возле хозяйки стояло двое — по правую руку Гавриил Черный в смокинге, по левую — круглолицая девушка, на редкость бесцветная, тоже в сарафане, в кокошнике и с косой до полу. Мужчина этот был Гавриил Черный, исполняющий обязанности председателя Синклита, а девушка — дочка Аглаи, которую мать успела уже ввести в Синклит.

— Ах, господин Вернон! — воскликнула Аглая радостно, будто не случилось меж ними ссоры во время последней встречи, — Я так рада, что вы пожаловали!

И неосмотрительно протянула водному колдуну руку для поцелуя. От прикосновения Романовых губ она вздрогнула всем телом: поцелуй колдуна оказался болезненным, как укус гадюки. Аглая выпучила глаза и раскрыла рот, готовая закричать. Но пересилила. Показать, что колдун своим поцелуем причинил ей боль, значит признаться в бессилии своего колдовства перед его могуществом. Лицо ее пошло красными пятнами, а губы задергались, но все же крик она сдержала, лишь жадно глотнула воздуху.

— Вы непредсказуемы, как всегда, — проговорила она внезапно охрипшим голосом. — Ах, негодник! — И погрозила колдуну пальцем.

Предсказательница даже попыталась улыбнуться. Однако происшедшее не укрылось от внимания Гавриила. Он протянул водному колдуну руку для пожатия. В том, что повелитель темных сил хотел не просто так пожать руку господину Вернону, сомневаться не приходилось.

Ладони колдунов соприкоснулись. На мизинце Гавриила неярко блеснуло золото массивного перстня — в оправе тусклый черный камень саркофаг, тот, что прежде клали в древние склепы, и камень этот разлагал плоть за сорок дней так, что ничего не оставалось, кроме зубов.

Но у Романа была своя защита. Не страшен водному колдуну камень саркофаг, и плевать на два черных кожистых крыла, что поднялись за спиной Гавриила и попытались обхватить Романа и отгородить от остальных черных ширмой. Крылья эти увидел только господин Вернон, и расслышал их громкое хлопанье тоже только он. Остальные гости, заполнившие холл, видели мужчин в смокингах, пожимающих друг другу руки.

И каждый любезно улыбался…

Водная нить ожерелья стала пульсировать в такт ударам сердца и не позволила темным крылам замкнуть кольцо вокруг своего хозяина. Крылья громко захлопали, напрасно пытаясь сомкнуться.

— Как поживаешь, господин Вернон? Нашел хозяина обруча? — Гавриил улыбнулся. Улыбка эта водному колдуну не понравилась.

— Я знаю, кто сделал обручи.

— Да ну! И каково наказание для этого долбану-того придурка? Бошку отвернуть?

— Синклит должен решить.

— Не дрейфь, скажи. Или боишься, что твой приговор окажется слишком суровым?

Догадался повелитель темных сил, что внутри обруча прежде протекала водная нить. Что ж, этого следовало ожидать. То есть как колдун Гавриил, может, и не очень сильный, но как человек умен — этого у него не отнимешь.

Их разговор остальные слышать не могли: черные крылья отгораживали.

— Да, нити в обручах мои, — признался Роман — отпираться было по меньшей мере глупо. — Но их вырезали из моего тела насильно.

— Еще скажи, что есть свидетели. — Гавриил Черный Роману Вернону не верил.

— Свидетелей достаточно. Послушай, назначь расследование, и я все разъясню. А сейчас, на Синклите, не поднимай этот вопрос.

— Струсил?! — Глаза Гавриила сузились.

— Боюсь, что Синклит превратится в драку.

— Значит, ради собственных амбиций ты готов похерить Синклит, господин Вернон?

— И ты ради собственных амбиций готов разрушить Синклит, Гавриил Черный?

В это мгновение Роман зеленым ноздреватым камнем кольца коснулся камня саркофага. Гаврииловы крылья тут же разнесло в стороны. Одно из них кожистой перепонкой задело по затылку стоящую невдалеке даму. Та упала в фонтанчик зимнего сада, обрызгав гостей и выплеснув на каменный пол золотую рыбку. Впрочем, рыбка была самая простая и лишь за красоту называлась золотой. Крылья Гавриила с громким хлопком спрятались за спиной, и оба колдуна разомкнули руки. Повелитель темных сил снисходительно хмыкнул:

— А ты упрям. Но запомни — я не добросердечный мямля, вроде Чудака.

— Чудодей не был мямлей, — возразил Роман, хотя понимал, что спорить бесполезно.

— А ваш спутник, кто он? — спросила Аглая.

— Гость, по приглашению покойного Михаила Евгеньевича. И мой друг. — Роман не торопился афишировать способности Стена.

— А, гость, — разочарованно протянула Аглая. — Учтите, гости Синклита не голосуют.

Роман и Стен поднялись по широкой, отделанной мрамором лестнице на второй этаж, прошли в буфет, Роман заказал себе стакан минералки. Вода была чистая, но с едва заметным душком. Впрочем, пить можно. Стен взял бокал муската. Выбор вин был великолепен. Официант, чопорный и предупредительный, наполнял бокалы по первому требованию гостей. Роман уловил тонкий букет токайских вин и будоражащий крепкий дух коньяков.