Дмитрий Янковский - Аллоды. Большая игра Страница 10

– Это справедливо, – согласился судья.

– Показания занесены в протокол! – сообщил секретарь.

Прокурор кивнул, снова глянул на Эльвина и задал следующий вопрос:

– Итак, подсудимый, вас атаковал один хадаганский крейсер. А сколько кораблей входило в вашу эскадру?

– Четыре, включая флагман, – ответил Эльвин.

– Хорошо. Какие действия вы предприняли?

– Я дал команду замыкающим кораблям сменить галс, разделив тем самым строй. Благодаря этому нам удалось уйти от первой атаки противника. После этого один из замыкающих кораблей ринулся на абордаж, второй сменил курс так, чтобы прикрыть два оставшихся корабля от потока заклинаний с крейсера. Вскоре несколько заклинаний уничтожили ведомый корабль и нанесли серьезные повреждения флагману. Мне пришлось самому встать за штурвал и увести корабль в зону нисходящего астрального течения. Мне это удалось. По выходу из водоворота корабль потерял ход, и его прибило к аллоду. Это все.

– Спасибо. – Прокурор почтительно кивнул.

– У защиты будут вопросы? – спросил председатель суда.

– У защиты будет заявление. – Адвокат поднялся с места. – Я считаю, что подсудимый покинул бой не из трусости, а в попытке спасти экипаж хотя бы флагманского корабля.

Слово «трусость» резануло, как абордажный палаш. Эльвин ушам своим не мог поверить. Из слов прокурора получалось, что капитан эскадры не просто не проявил никакого геройства, а является банальным дезертиром. А уж выступление адвоката даже мысленно комментировать не хотелось.

Худшие предчувствия начинали сбываться. Нет никакой Большой Игры, и нет никакой разменной фигуры. Ему просто не поверили! Посчитали, что он выдумал все ради спасения шкуры. Но неужели маги не нашли никаких доказательств?

– Я протестую! – подняв руку, заявил Эльвин.

– Вы скрыли какую-то информацию? – Председатель суда удивленно вздернул брови. – Не забывайте, что сторона обвинения базируется исключительно на ваших собственных показаниях!

Эльвин не знал, что ответить. Имеет ли он моральное право разглашать секретную информацию? Хотя… Почему секретную? Ведь эта информация является достоянием всей Лиги, а не только эльфов! И ее следует предать гласности.

– Я ничего не скрывал, – спокойно ответил Эльвин. – Меня никто не спрашивал, почему один хадаганский крейсер нарушил наш строй и в кратчайший срок уничтожил нашу эскадру. Но, прежде чем обвинять меня в трусости и дезертирстве, вы должны знать мой истинный мотив выхода из боя.

– Значит, из боя вы все же вышли… – со вздохом произнес председатель суда.

– Да! Но я это сделал исключительно ради того, чтобы передать Совету важнейшую информацию о новом оружии Империи!

– Что это за оружие? – не скрывая иронии, спросил прокурор.

И тут Эльвин вдруг осознал, что отвечать бесполезно. Да и нечего отвечать, по большому счету. Что он мог сказать? Дескать, хадаганский крейсер двигался против ветра? Это лишь слова. Что Империя обладает пушками, посылающими заклинания без участия магов? На то нет никаких доказательств. И выходило, что противник, при меньшей численности, на голову разбил эскадру исключительно из-за непрофессионализма капитана Эльвина ди Гран. Причем капитан, чтобы прикрыться, выдумал сногсшибательную историю…

– Я не знаю, что это за оружие, – честно признался Эльвин.

– Значит, вы признаете вину? – уточнил председатель суда.

Эльвин спокойно опустился на неудобную скамью, не проронив больше ни слова. Он рискнул и проиграл. Такое бывает. Он понял, что не Совет затеял Большую Игру. Нет. Он сам ввязался в собственные интриги, и сам же в них запутался. А за ошибки следует расплачиваться сполна.

– Защита может что-то сказать? – спросил председатель суда.

Адвокат лишь развел руками.

– Тогда признаю подсудимого виновным. И назначаю наказание в виде содержания в Офицерской Башне сроком на пять лет. По закону о преступлениях, совершенных в бою, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Эльвин ди Гран! Из зала суда вы будете доставлены к месту заключения. Вы лишаетесь всех званий и наград, а также, после отбывания наказания, будете отчислены из числа офицеров и списаны на аллод без права восстановления.

Судебный пристав, вызванный председателем суда, приказал Эльвину подняться со скамьи, и срезал с его мундира все знаки различия небольшим серебряным ножом, видимо, специально для этого предназначенным. Когда лезвие, с едва слышным треском, распарывало нити, Эльвин не удержался и закрыл глаза, чтобы никто не увидел навернувшихся на глаза слез. Казалось, что это не нити рассекает клинок ножа, а напряженные до предела нервы.

Когда процедура лишения регалий была закончена, Эльвин едва держался на ногах от нервного истощения. Охранники надели на запястья Эльвина кандалы. Магические печати на них мерцали голубым сиянием, напоминая заключенному о бесполезности попыток побега. Такие кандалы заговаривались магом на строго заданный срок, после которого начинали медленно сжиматься, давя на кости, а потом и ломая их, если беглец, по каким-то причинам, сам не сдастся властям.

Когда Эльвина выводили из зала суда, тот еле переставлял ноги. Они сделались словно ватными, от осознания тяжести оглашенного приговора. Пять лет! Это не укладывалось в голове. И ладно бы еще заключение… Но такой позор, как лишение всех регалий, пережить было сложно. Хорошо еще хоть в Офицерскую Башню, а не в тюрьму для уголовных преступников.

На некоторое время бывшего капитана заперли в тесной камере в подвале судебного здания, где заключенные ожидали оформления всех формальностей и прибытия транспорта. Время шло, и Эльвина все больше беспокоили кандалы, ему постоянно казалось, что они уже начали сжиматься. Так и хотелось закричать, попросить помощи, но честь офицера, которую судья отнял своим вердиктом, не давала этого сделать. Оставалось лишь убеждать себя, что времени прошло мало, и заклинание не могло начать действовать.

Наконец, охранники-канийцы вывели Эльвина из тесной клетушки и проконвоировали через закрытый двор. Двое эльфов-гвардейцев распахнули люк серого бронированного экипажа Городской Стражи, висящего в ладони над мостовой под властью магии Воздуха. Рядом с экипажем стоял маг, так же облаченный в мундир Городской Стражи.

Внутри оказался отсек для арестантов, а за ним, отделенный решеткой, отсек для охранников. Его уже заняли двое каинийцев с легкими копьями, усиленными светящимися письменами боевых заклинаний. Такое оружие можно, при необходимости, и между прутьев решетки просунуть, для усмирения конвоируемого. К тому же у них был свой люк, через который они могли покинуть экипаж, не открывая отсек с арестантом.