Королевские чётки. Зерно чужестранца - Мари Мальхас Страница 10

– Я не обязан отчитываться. Закончила спрашивать?

Захотелось снова схватиться за меч.

– Я буду спрашивать! В любое время.

Он вздохнул:

– Я не то имел в виду. Знаю, ты всё ещё в обиде. Я вёл себя не слишком-то… мудро. Пойми, нервы сдают… – он снова вздохнул и махнул рукой. – Я хотел пригласить тебя на обед в качестве извинения, если ты не против?

Я так и замерла, окончательно сбитая с толку.

– Вы… все такие странные… короли?

– Поголовно! – его голос стал томным, глубоким. Затем его рука ладонью вверх приглашающе потянулась ко мне: – Миледи, вы окажете мне честь?

Глаза его блеснули, в них смешались пламя и смятение, будто я поймала его взгляд, в момент, когда в нём выразилась неконтролируемая страсть. В момент, когда он не ждал, что раскроется его таинство.

Конечно, всё это была игра, о чём он не забыл намекнуть, назвав меня «миледи», будто бросив цитату из учебника этикета. Ну какая я «леди», ещё и для короля?

Но…

Этому человеку не надо улыбаться, чтобы очаровывать. Хватало одного взгляда, он был тяжёлым, обволакивающим, кружил голову, забирал, уносил…

«Наверное, при дворе учат сводить с ума глупых девушек, я должна держать себя строго!» Да вот только не получалось.

Казалось, к моему лицу поднесли горящий факел, щёки вспыхнули, во рту пересохло. Я сморгнула, постаралась сдвинуть брови, чтобы он ничего не заметил, хотя плечи подрагивали при каждом вдохе, и вложила свои пальцы в его ладонь.

– Конечно. Это честь для меня, милорд.

Мы так и спустились по ступенькам и вошли в обеденный зал, держась за руки, как на церемонии. Только когда люди за столиками начали на нас коситься, я опомнилась и отдёрнула руку.

Думала, что даже не смогу есть, но, как только увидела кашу с овощами и варёными яйцами, вмиг забыла о королевском очаровании. Я наконец осознала, как проголодалась. Минут пять в мире существовали только я и миска еды, потом я припала к кружке холодного сбитня и наконец покосилась в окно – светло.

– Как долго я пролежала?

Дарган оторвался от своей кружки:

– Полтора суток.

Я даже поперхнулась, ведь думала, что провалялась в кровати пару часов.

– Что ж. Бывало и хуже.

– Верю, – он кивнул, задумался: – И где живёт прославленный герой?

– На юге, в Динки.

– А в Асилоте что делаешь?

– Не поверишь, приехала развеяться, повидаться с друзьями… поесть мороженого! На юге его не делают.

– Вот как?

– Да. Я вовсе не желала искать новые приключения!

– А чего желала? Покоя?

Не люблю такие вопросы! На самом деле я страшно потеряна в жизни, сама не знаю, что ищу.

– Когда отправимся во дворец? – сменила я тему.

– Может, сперва отдохнёшь? Всё-таки ты была серьёзно отравлена.

– Да брось, отчего отдыхать? От отдыха?

Он склонил голову набок:

– Что ж, тогда можно и сейчас.

Глава 4

Когда Дарган вывел лошадь из конюшни, меня прошиб пот.

– Горлинка!

– Что?

– Моя лошадь, что с ней случилось?

– Ускакала в лес, – король надел шлем и оседлал коня.

– Чёрт! – я села ему за спину.

Я оглядела кольчугу и закрытый шлем, видимо, он серьёзно отнёсся к моим словам по поводу стражников. И правильно сделал, когда мы приблизились к площади, я даже присвистнула: на каждом дереве, на каждой стене был прикреплен его портрет с надписью «50 золотом за поимку живым или мёртвым».

Храм запрещал рисовать настоящие лица. Всем правителям и великим людям посвящались, так называемые, портреты, «отражающие суть и бессмертие души». Однотипные, непохожие на тех, кто на них изображался. Преступников же позволялось рисовать во всей красе! Считалось, что их, итак, уже коснулся дьявол.

– Боже мой, и вот так люди увидели меня! – пробормотал Дарган. Его вздох исказился в шлеме и показался стоном.

– Какая же у них хорошая память!

– Как бы они и тебя не запомнили.

Я только пшикнула. Уж я-то, отслужившая в Армаде четыре года бок-о-бок с бойцами Королевской армии знала:

– Все чужестранцы для них на одно лицо. А после появления кодексов, в нашу сторону предпочитают вовсе не смотреть.

– Вот как?

«Да уж, теперь не увидишь стражника, избивающего чужестранца, а вот серенидца запросто…»

Мне вдруг стало стыдно, что я ещё вчера назвала это нормой и даже никогда не задумывалась над этим, в то время как провозглашала себя борцом за равенство. Осудила Даргана за то, что он вступился за серенидца перед стражниками, а ведь сама недавно делала то же самое, только заступаясь за таприканцев. Так кто из нас ещё расист?

– Дарган…

– Да?

Я сама не поняла, что хотела сказать ему. Возвращаться к старой теме было глупо, но хотелось дать понять, что я поддерживаю его. Я упёрлась взглядом в его спину, сжала пальцами выбивающееся из плетения кольцо его кольчуги и проговорила:

– Ты не волнуйся, мы обязательно найдём способ отправить тебя наверх!

Он хмыкнул:

– Что ж, спасибо.

Мы привязали коня не далеко от площади и пошли пешком. Народу пока было мало, и мы быстро добрались до распахнутых дворцовых врат.

На нижнем уровне королевского дворца жизнь кипела от рассвета до заката. Утром здесь ютились гости столицы, подмастерья искусства, студенты, слуги помещиков и аристократов со списками покупок. Ближе к вечеру – освободившиеся от своих забот рабочие.

Нижний уровень дворца – его первый этаж с высоченным потолком целиком предоставлялся населению. В бесчисленных комнатах располагались магазины и увеселительные заведения.

Здесь шумела вечная ярмарка. На длинные прилавки купцы выкладывали заморские товары. В глазах пестрило.

Фроксийских ткани, меха, кожаные изделия – зима придёт рано или поздно. Ауанские парфюмы и целебные масла – с континента такого дальнего, что, наверняка, подделка. Баркийская посуда – менее качественная, чем серенидская, зато расписная, а также украшения из таприканских камней, зато от баркийских ювелиров. Таприканские и ретаньянские сладости —сушёные фрукты, орешки, сиропы, и, конечно, шоколад. А также сувениры: от статуэток до музыкальных инструментов.

Среди всего этого мимы звенели бубенчиками, переодетые серенидские актёры – но не сами чужестранцы, распевали песни разных народов, художники предлагали портреты в диковинных нарядах. Посетители хохотали, кричали, хлопали, пожёвывая дольки вяленной ретаньянской тыквы. Из всего великолепия товаров, многие могли позволить себе только этот самый скромный привозной десерт.

Рядом целительские клубы предлагали оздоровление и невероятное омоложение с выездом на поместье.

На другой стороне, где располагались культурные заведения, любители театра, ссорились с книголюбами, ведь когда начинался спектакль,