Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 11

И сам же улыбнулся тому, как напыщенно это прозвучало. Он поудобнее устроил её на своих руках и двинулся вперёд, старясь не споткнуться и не упасть в лужу вместе с ней. Это было бы шикарное завершение дня, но Егор приложил все силы, чтобы исключить его из появления. Перейдя лужу и промочив кроссовки и низы джинсов насквозь, он донёс её до двора в целости и сухости.

Пока он прокладывал путь через океан, Вика не отрывала взгляда от его лица, в котором ясно читались целеустремлённость и решительность, пусть и слишком фальшивые и забавно выглядящие со всей серьёзностью на его лице. Вика улыбалась тому, каким храбрым и смелым хотел показаться перед ней Егор, хоть доказательства тому и не требовалось. Но пусть доказывает, раз того хочет. Мальчишкам иногда нужно давать такую возможность.

Во дворе он её отпустил и, сняв маску серьёзности, улыбнулся:

– Вы спасены, мэм. Можете не благодарить.

– А я поблагодарю.

Она чуть привстала на носочки, и их губы заключили друг друга в сладостные объятия. Её чуть напряглись, и Егор почувствовал, как она улыбнулась. Улыбалась же она тому факту, что в десяти метрах от них лужа заканчивалась, поэтому совсем не было необходимости пересекать её напрямую. Следовало лишь немного принять влево и пройти по суше. Но раз её кавалер хочет побыть героем, то она не будет ему мешать и уж тем более портить его заслуженную гордость замеченным ею фактом.

Герой так герой.

Вика чуть отпрянула и тихо сказала:

– Спасибо, что проводил, герой.

Ветер сбросил огненные пряди волос её на лоб, и Егор тут же вернул их обратно, нежно и аккуратно.

– Может, тебя проводить до квартиры? Вдруг в подъезде тебя ждёт кровожадный маньяк-насильник?

– Если он там, – ямочки появились на её щеках, – то он очень сильно пожалеет, что поджидал меня. Знаешь ли, я хорошо готовлю яичницу.

Смех пробрал Егора, и от этого Вика заулыбалась ещё больше. Его смех нельзя было назвать красивым или влюбляющим в себя, но для неё он был приятным бальзамом на сердце, успокаивающим и вызывающим искреннюю радость.

Успокоившись, Егор произнёс:

– Я тебя всё равно провожу.

– Хорошо, проведёшь. Я уже давно поняла, что с твоей упёртостью не сравнится никто. – Она взглянула на его промокшие кроссовки. – Лучше скажи, тебе не холодно? Не замёрзли ноги?

– Нет. Ты же знаешь, я горячий парень.

– Ага, горячий. Значит так. – Улыбка не успела покинуть его лицо и вновь засияла на нём. Она опять включила командиршу, и Егор не стал ей мешать. Хочет покомандовать, пусть командует. Девчонкам иногда нужно давать такую возможность. – Ты сейчас пойдёшь ко мне домой… – Вика надолго замолчала, уставившись в одну точку. Егор уже хотел вернуть её в реальность, когда она снова заговорила. – Да, мы сейчас пойдём домой, и я налью тебе тазик с горячей водой. А кроссовки пока посушатся вместе со стельками. Понял?

– Да, моя госпожа. Ваши родители не будут против?

– Не будут. Пошли.

Скоро они зашли в подъезд, и он тут же проклял компанию, строившую этот дом и, видимо, не знавшую про существование лифта. На площадке между шестым и седьмым этажами до них начали доноситься приглушённые стенами истерические крики женщины, просившей кого-то успокоиться. Вслед за её выкриками слышалось бормотание какого-то мужчины, повышающего тон с каждым словом. И чем ближе был седьмой этаж – тот, на котором находилась квартира Вики, – тем громче становились крики.

Она резко остановилась на площадке и с невероятным отчаянием в голосе сказала:

– Чёрт…

И уткнулась головой в шею Егору, обняв его. Её объятия были похожи на объятия утопающего, схватившегося за своего спасителя. Она тяжело выдохнула весь горячий воздух, скопившийся в лёгких, и Егор почувствовал нарастающий жар в её теле. Она прижалась к нему, обвив его спину руками – слегка трясущимися и непослушными. Егор чувствовал, как страх и истерика начинают окутывать девушку, спрятавшуюся в его объятиях, и ощутил вес груза ответственности.

Быть парнем какой-либо девушки не значит лишь ублажать её по спонтанно возникшему желанию и временами нырять под её юбку, мастерски работая языком. Это ещё и включало в себя доверие, что девушка испытывала к своему парню. И в первую очередь, доверие себя и своей безопасности. Мужчина – защитник в глазах женщины. И каждый кавалер, ухаживающий за своей мадемуазель, должен быть готов принять ответственность за её защиту и не испугаться этого. Ведь истинная любовь означает желание сохранить всё самое красивое в своём партнёре. И желание это порождает защиту.

Егор накрыл её голову своей рукой и поцеловал в макушку. Вика не желала его отпускать и хотела как можно дольше оставаться в его объятиях – крепких и нежных, создающих внутри себя комфорт и безопасность. Крики доносились до её сознания мощными ударами, заставляя сердце разрывать грудную клетку, внезапно показавшуюся ей невероятно маленькой и тесной. Она прислонила губы к его напрягшейся шее и еле слышно прошептала:

– Егор…

Он аккуратно приподнял её голову, и внезапный силуэт злости пронёсся в его голове, когда на него взглянули блестящие от готовых сорваться слёз глаза.

– Отец?

Она молчала, и лишь трясущиеся губы ему всё рассказали. Ладони взметнулись к лицу, и Вика отпрянула от Егора, закрыв лицо руками и отвернувшись. До него донёсся слабый всхлип, который ей не удалось подавить. Тело её слабо тряслось, и от резкого глухого удара замерло, освещённое кислотно-жёлтым светом лампочки. Егор увидел, как расправились её плечи и как выпрямилась спина.

Вика повернулась.

Тушь, превратившаяся в текущую под глазами кровь при таком освещении, медленными ручейками скатывалась по её лицу. Жёлтый свет положил тени на слабые морщины, которые Егор не замечал до этого момента. Её дрожащие губы плотно сжались, сгоняя с себя всю краску. И Егор с ужасом осознал, что сейчас впервые увидел её некрасивой и (это он сохранит лишь у себя в голове до самого конца жизни) страшной. Её лицо представляло собой маску нарастающей ненависти и страха, покрытую нездоровой жёлтой кожей. Сам того не осознавая, Егор сделал маленький шаг назад, поражённый тем существом, в которое превратилась его девушка. Этого жеста не заметила и Вика. Она лишь тупо на него уставилась и произнесла:

– Ты слышал? – Ручейки туши продолжали течь по её щекам. – Слышал удар? – Она подошла ближе и, сама не веря своим словам, выпалила: – ОН УДАРИЛ МОЮ МАМУ!

Крики прекратились, и до них начали доноситься слабые женские стоны. Вика опустила голову и сжала кулаки, чувствуя, как недавно накрашенные ногти впиваются в кожу. Она вскинула подбородок, и вместе с тем вернулась её красота. Блик света лампы отразился от решительности в её глазах, сверлящих лицо Егора. И голос её был спокоен, когда она заговорила:

– Егор, послушай меня сейчас