Корона Меднобородого - Алексей Вячеславович Зубков Страница 11

немного. Знаешь, волчья ты морда, что такое форс-мажор? Вот татары это форс-мажор. У меня как получились? Выдал меня отец замуж. Далеко выдал, в Левобережье, куда слухи не дошли, что я ведьма. Приданое дал. И стали мы с молодым мужем жить-поживать и добра наживать. Я и любовников-то почти не заводила, такой он у меня гарный хлопец. Если только брат его, да отец, да отцов брат, а других почти и не было.

Долго ли, коротко ли, заподозрил он, что я ведьма. Мужчины обычно умом не блещут, но иногда от ревности такие догадливые становятся. Сказал, что пошел на рыбалку, а пошел на охоту. На зайца.

Только он за дверь, я ему на добычу поворожила. Пусть домой не торопится, а я пока с его батей поразвлекаюсь. Ой, господи, снохачей у нас в провинции, что плюнуть некуда.

Поставил мой муж силки, а в них полезли окуни, караси и щуки. Вот, наверное, удивился. Но сразу он мне ничего не сделал. Зато летом поехали мы верхами и слышим, татары гонят. Топот тысячи коней из-за горизонта слышно. Слышали, нет? В прошлом году хан на Литву и на Русь ходил. Взял хороший полон, только на обратном пути морозы ударили, довез мало. И сына потерял.

Муженек коня пришпорил, а меня бросил. Я и сообразить не успела, что бы такое наколдовать, как схватили. Не знаю, успел ли он сам удрать.

Ласка, ты как татар никогда не видел. Основная орда скачет-топочет за горизонтом, а впереди-то разведчики. Услышал топот, значит, передовые уже рядом.

Дальше все просто. Аркан на шею и бегом за лошадью до Перекопа. Чуть не сдохла. Потом рынок и гарем. Если бы не к хану попала, жила бы припеваючи. Ибрагим меня купил для ханского сына Саадета, а тот возьми, да и погибни в набеге. Бабы в гареме сначала ведьмой ославили, потом сами же за зельями пошли и еще следят, наглые такие, чтобы на мужчин свое не ворожила и сбежать не пыталась. Хотели меня при гареме подручной ведьмой оставить.

Я их в отместку всех перессорила. Думала, продадут меня куда подальше. Как узнала, что Ибрагим к султану сватает, так даже обрадовалась.

Потом и к султану перехотела. Когда после неволи вольного ветра вдохнешь, так в другую клетку уже не хочется. Вам если бы после Кырк-Ор на греческом корабле другую тюрьму предложили, вы бы как, согласились?

Ласка вспомнил, что у душегубов какой-то здоровый парень рассказывал похожую историю.

— Может быть, твой муж душу готов продать, чтобы тебя вернуть, — сказал он.

— Тогда я могу быть спокойна, — ответила Оксана, — Грош цена его душе, никто ее не купит.

— Что у султана в гареме было? — спросил Вольф, — Зачем сбежала? Плохо кормили?

— Как у султана? У султана, знаете, хорошо. Уютно так, чистенько. Если бы не бабы, которые хуже змей. Валиде-султан, Сулейманова мать, так и вовсе гадюка вроде моей свекрови. Хюррем, попадись она мне под руку, я убила бы чем под другую руку попадется. Вот те крест, подушкой бы насмерть забила.

— Давай с самого начала.

В общем, дело было так:

Сначала Хюррем меня пригласила для знакомства. Ей, видите ли, интересно, что там мужу другие мужчины подарили. Иди, дура, на лошадей и сабли смотри. Или с французской шлюхой поругайся, которую венецианцы привезли. Ненавижу.

— Я знаю, что ты уже соблазнила шехзаде Селима, — сказала Хюррем.

Хюррем, одетая в домашние шаровары и халат, сидела по-турецки на мягкой подушке. Я, одетая так же, сидела просто на ковре. Рядом на отдельной подушке лежал большой кот с тремя полосками на лбу.

Принцу Селиму, второму сыну Хюррем, исполнилось шестнадцать. У него уже свои покои, свои слуги, свои кони, и свои наложницы, только своих государственных дел еще нет.

— Не хотела перебегать дорогу вам с Мариам, — ответила я.

Султан, когда меня привезли, на редкое сокровище, за которое отдал бесценный перстень, даже не посмотрел. Как протокольный подарок от послов принял и в казну сдал. С тех пор я его только один раз видела, когда он в хаммам заходил. И то на меня шикнули, чтобы внимания не привлекала. У него то Хюррем, то француженка Мариам. Кошка драная. Ты ее видел? Француженку? Нет, серьезно, ты был в гареме и ее видел? Голой? И тебя живым выпустили? У тебя удачи запас, как будто тебе черт ворожит.

— Соблазнить принца на второй день в гареме это заявка на успех, — сказала Хюррем, — Чем ты его взяла?

— Сказала, что выпью больше вина, чем он.

— Селим пьет? — Хюррем положила руку на кота.

— Он просил не ябедничать, — ответил кот, — Постельничий бегает за вином в Галату.

Я, конечно, удивилась, что у них тут кот говорящий, но виду не подала.

— А Баязид? — спросила Хюррем.

— Баязиду вино не так нравится, но он пробовал.

Шехзаде Баязиду, третьему сыну Хюррем, исполнилось пятнадцать. У него тоже уже было все свое, совсем как у Селима.

— Надо поговорить с детьми о вреде пьянства, — сказала Хюррем.

— Она еще и водку им предлагала, — сказал кот, — Селиму понравилось, а Баязид изблевал из себя эту гадость.

— Ты была и с Баязидом? — это Хюррем уже у меня спросила.

— Я подумала, если я еще не наложница одного из принцев, то надо выбирать, пока есть возможность.

— Почему бы тебе не убраться тогда к шехзаде Мустафе и не споить его к шайтанам?

Наследный принц Мустафа — сын Сулеймана от наложницы Махидевран. Не от нее, вот и бесится.

— Во-первых, он злой, и у меня от его рук синяки, — ответила я, — Во-вторых, он уже уехал в свою Манису. В-третьих, я уверена, что султаном ему не быть.

— Три шехзаде за три дня это многовато даже для редкостной шлюхи, — сказала Хюррем.

— Я не шлюха! — возмутилась я.

— Она ведьма, — сказал кот.

— Ведьма? — удивилась Хюррем.

— Если тебе это важно, то она меня слышит.

— Неважно.

— Она отводит глаза евнухам и янычарам, поэтому никто не видел, как она ходила в опочивальни к принцам и в винные лавки в Галате. Стащила у евнухов запасной комплект ключей, на его место положила пучок соломы. Четвертый день жду, пока они заметят.

— Кто-то рискнул подарить султану