Артём Демченко - Ледяной коготь (трилогия) Страница 12

— Тут я с тобой полностью согласен, дружище, — ответил Гилрой, рассматривая стоявшие на дряхлых полках банки со странными снадобьями. — Мне еще короля убеждать придется, а я тут развожу свои душевные страдания. Не дело это, не дело…

Пока они спускались, их глазам попадались множество разных вещей, стоявших в приоткрытых ящиках и комодах: засушенные головы лягушек, чучела сквигов с выколотыми глазами, подвешенные к потолку, разные травы в загрязненных банках, инструменты для перемалывания трав и кусков мяса, немного странные, но внушающие ужас маски и тотемы-всем этим лавка незнакомца была полна до отвала, от чего наши герои, в особенности дракон, то и дело задевали стоявшие повсюду предметы магических обрядов. Наконец, они подошли к двери, откуда доносились громкие возгласы, бульканье кипевшей воды и шум растворения каких-то странных трав.

— Ну что, юные искатели приключений, — спросил дракон, повернувшись к своим ошарашенным друзьям и указав глазами на дверь. — Кто пойдет первым?

Никто из них не ответил, помня свои впечатления о недавней встрече со своим новым другом, который перед входом в пещеру задал похожий вопрос.

— Что ж, опять придётся идти мне, — вздохнул дракон, закатив глаза, и осторожно пошёл вперёд. Открыв потрепанную дубовую дверь, которая издала протяжный старческий скрип ржавых петель, наш герой увидел гоблина, метавшегося ежеминутно из стороны в сторону и хватавшего разные предметы с полок; он с некой долей наслаждения и увлеченности небрежно кидал засохшие грибы и травы в большой котел, перемешивая всё большой осиновой палкой. Его наряд вряд ли можно было назвать одеждой-его «помпезный» прикид ограничивался перемотанной вокруг тела накидкой, служившей гоблину плащом; в глаза бросались различные амулеты, талисманы, бусы, висевшие на шее, и белые полосы по всему телу, напоминавшие неотъемлемый атрибут ритуальной окраски орочьего шамана.

— Итак, — деловито пробормотал гоблин, роясь в небольшой сумочке, висевший на поясе, — последний ингредиент-четырехсотлетняя поганка!

Вынув скорчившийся от старости сушеный гриб, алхимик небрежно метнул его в тускло-оранжевое варево. Несколько мгновений ничего не происходило. Внезапно, котёл начал неистово бурлить, дрожать и качаться из стороны в сторону, словно пытаясь вырваться из прогнившей лачуги.

— Похоже дело пахнет жареным, — сказал Эзраэль, пятясь назад и хаотично нащупывая лестницу. — Отсюда надо валить со всех ног, причем как можно скорее.

— Согласен с тобой на все свое жалование, — сказал Гилрой, инстинктивно прячась за драконом, который все еще продолжал наблюдать за сумасшедшим гоблином-алхимиком. Тот, как ни в чем не бывало, продолжал стоять рядом с котлом.

Наши герои, уже собравшиеся бежать сломя голову из старой лачуги, которая бы вряд ли выдержала и дуновения ветра, не то что взрыва, уловили пробирающее до кончиков костей самое страшное слово, которое можно было услышать в алхимии и магии: «Ой». Еще секунда, и мощный взрыв потряс подвал прибежища гоблина. Банки попадали с полок, многочисленные бутылочки и пузырьки полопались, полки и стойки с колбами попадали с ржавых креплений, прибитых к трухлявым деревянным стенам, все немногочисленные свечи, горевшие в жутком подвале, потухли в момент, впустив кромешную темноту в и без того не самое светлое помещение. Взрыв был такой сильный, что наших героев отнесло ударной волной до стены в противоположном конце комнаты. Дракон, вовремя среагировав, прикрыл крыльями Эзраэля и Гилроя, создав что-то наподобие крепкого кокона над перепуганными выпускниками солдатской академии. Несмотря на все усилия удержаться на лапах, дракон не смог противостоять силе взрыва. Ударной волной его откинуло в стену подвала лачуги, и, проломив трухлявые деревянные доски, он врезался в обшарпанные подвальные стены. Но не успел он и оправиться от удара, как странный скрип раздался в его голове. Подняв голову вверх, он с ужасом увидел, как на него падают два стеллажа с колбами и банками, вылетавшими с полок и разбивавшимися об обшарпанный пол гоблинской лаборатории. Дракон только и успел промолвить: «Чертова химера!»-как массивный стеллаж со снадобьями рухнул на его крепкую спину. Дракон закрыл глаза и приготовился к худшему. Такого сильного удара о спину он не испытывал, наверное, никогда. Но не успел он и выдохнуть, как на него упал еще более массивный стеллаж. Треск дерева, звон разбившийся колб, ругань Эзраэля и Гилроя, кашель, стон, боль… Тишина… Гробовая тишина…

Открыв глаза, дракон тут же посмотрел на своих новых товарищей. Не обнаружив их рядом, он испуганно начал смотреть по сторонам. Неужели они погибли? Но все его страхи и сомнения развеял знакомый лик Эзраэля, стоявшего рядом с покореженной стеной. На его лице были едва заметны небольшие раны и ссадины, полученные, видимо, крошечными осколками стекла. В целом же, если не обращать внимания на мелочи, его симпатичная мордашка все еще имела шанс понравиться привлекательным молоденьким девушкам.

— Ну здравствуй, чешуйчатый, — сказал Эзраэль, протягивая поцарапанную руку дракону. — Как ты? Да уж… Вовремя ты среагировал! Если б не твои чудесные крылья, переломали бы всё себе к чертовой гарпии, и здравствуй Харон.

— Что с Гилроем? — спросил дракон Эзраэля, вставая с пола. — Он цел?

— Я в полном здравии! — донесся знакомый голос откуда-то сверху. — Ну и даешь же ты! Тебе бы в армию: кости, как железо, ей богу! Тебя хоть палками дубась, хоть на дыбе растягивай. Не обделила тебя матушка-природа.

— Что ты там делаешь? — спросил дракон, направляясь к покореженной лестнице, стараясь не наступать на осколки колб и банок, разбросанных по полу. Эзраэль осторожно пошел за ним.

— Наш гоблин сделал какую-то дрянь, от которой произошёл большой взрыв, — голос Гилроя становился все более отчетливым по мере приближения дракона к выходу из подвала. — От взрыва пошла ударная волна, которая там все и разнесла. Если бы не ты, дружище, плакали бы наши девушки…

— Да-а… Пошли в лавку, называется, — протянул Эзраэль, почесывая затылок. Он обратился к дракону:-Спасибо, что спас нас.

— Всегда пожалуйста! — ответил ему с усмешкой его чешуйчатый приятель. — Похоже, это становится моей прямой обязанностью.

Наконец, миновав несколько покореженных ступенек, наши братья по несчастью вышли из подвала, откуда все еще поднимался легкий серый дым от взрыва злосчастного снадобья. В лачуге все еще стоял тяжелый запах гари, неприятно вдававшийся в нос. В конце захламленного дома, на еле державшейся на нескольких гвоздях скамье, сидели Гилрой и непосредственно сам виновник «торжества»-гоблин, что-то разминавший с неимоверным усилием в маленькой глиняной миске. Заметив приближающихся к нему пострадавших от его эксперимента, гоблин оторвался от своего дела и, убрав монокль, с улыбкой поприветствовал дракона и Эзраэля: