Блог Бабы Яги. Темная сторона - Натали Смит Страница 14

Я складывала содержимое сундука на полу, добралась и до вещей. То, что показалось мне тряпичным, оказалось скатертью, а в ней завёрнуто сияющее на всю избу перо.— Жар-птицу ощипали, — довольно кивнул находке кот. — Расстели-ка скатёрку, хозяуйка.

Я расстелила.— Хочу лобстера! — важно сказал компаньон.

На скатерти появился живой, шевелящий усами лобстер. Скатерть-самобранка, ничего себе.— Похоже, надо быть конкретней, — отодвинулся в сторону кот.— Я не буду его готовить, — отпрянула я от здоровенных клешней. Животина явно была не рада и угрожала расправой. — Супчик, кинь его в озеро, пожалуйста.

Мыш легко подхватил несостоявшуюся еду и вылетел за дверь. Лобстер вырывался, но с Супчиком сейчас не всякий справится. Я просто диву даюсь, как он своими крохотными лапками может поднимать довольно тяжёлые грузы. Мы наблюдали, как он разжал коготки и в нашем озере раздался громкий «плюх».— А теперь представь, если в нашем волшебном озере он вырастет размером с корову, — предположил компаньон.— Тьфу на тебя, — богатая фантазия тут же услужливо показала картинку с гигантскими клешнями. — Пересмотрел ты второсортных ужастиков.

Бальтазар заказал варёные сосиски без упаковки. Скатерть исполнила.— Конец твоим ужинам «залей кипятком». Смотри не растолстей только, а то с этим шведским столом можно новые джинсы покупать через неделю. Мр-р.— За собой смотри лучше. Новые джинсы купить легко, а вот новые волшебные доспехи — вряд ли.

Кот взгрустнул.

На дне сундука, под всеми вещами, лежал новенький блокнот с милыми сердечками на обложке, испещрённый аккуратным почерком. Я пролистнула пару страниц — записи рецептов, а в середине простой, запечатанный воском конверт с выведенной каллиграфическим почерком надписью: «Янине». Я догадалась, что там. Поднять крышку было сложно, а это... Но раз начала, нужно идти до конца.

Пальцы будто онемели, совсем не слушались, я дважды уронила послание, прежде чем мне удалось сломать печать. Небольшой лист пожелтевшей от времени бумаги и вязь изящных букв.

"Здравствуй, моя дорогая!

Если ты это читаешь, значит, битву мы выиграли и меня больше нет. Я рада, что Лукоморье выстояло, хоть и не смогу насладиться победой. Ты не думай, что могла что-то изменить, не принять мой дар, остановить меня, не дать уйти. Время пришло, и мой поступок — закономерный конец, передача эстафеты и последний шанс сделать что-то действительно стоящее.

Яна, ты так молода, наивна, добра. Знаю, что доброта в тебе так просто не могла исчезнуть, она глубоко внутри, под грузом горя, но я просто не могла смотреть, как тьма захлёстывает твою душу, как плещется чёрными лужами в твоих глазах. Это неправильно, так не должно было случиться. Мне так жаль, девочка.

Я приняла решение и подготовилась. Не расценивай дар как жертву или обузу, посмотри на него как на страховочный трос.

Мы были знакомы совсем недолго, но я полюбила тебя как родную внучку, и мне хотелось передать все знания, опыт и уверенность, что у меня есть, тебе, Янина. К сожалению, у нас не было времени. Так что я написала это письмо и закрою ящик в полной уверенности, что ты разберёшься и без меня. Здесь, на этом листке бумаги, позволь дать тебе пару непрошеных советов.

Люби.

Не бойся, ты живёшь один раз, хоть и дольше других, моя девочка. Ты будешь ошибаться, страдать, но это ничто по сравнению с чистым светом любви. Найди в нём подпитку в сложные времена. Помни: любовь не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла. Любовь никогда не кончается, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут.

Не бойся терять.

Близкие уйдут, со временем утихнет и боль потерь, останутся только воспоминания, моменты прожитой с ними жизни, которые ты будешь видеть в пламени очага. Говори им спасибо, за хорошее и плохое, но не держи. Отпускай ушедших.

Ищи себе ровню.

Не разменивайся на мелкое — пожалеешь.

Помни, кто твои друзья.

На этом я, пожалуй, закончу нравоучения. Оставляю тебе в наследство сказочные вещи и книгу своих рецептов. Помнишь те пряники, что ты уплетала за обе щеки? Приготовь и вспомни меня. Ты ведь знаешь: люди живы, пока их помнят.

Я не боюсь уходить, но несколько вещей меня печалят: я не увижу, как ты вырастешь в прекрасную и грозную Ягу, и мне очень жаль Изумруда. Он меня не простит, но ты будь с ним помягче, прошу тебя.

Да будет велик твой путь.

С любовью, Ядвига"

В Убежище шёл летний дождь. Сквозь лёгкие облака проглядывало яркое солнце, и в его свете струи дождя были похожи на серебряные нити, а отдельные капли — на блестящие кристаллы.— Ничего, Ягуся, надо жить дальше, — Бальтазар кончиком хвоста вытирал мне слёзы.

Я прижимала к груди этот нелепый блокнот и отпускала подругу, становилось легче, будто эти серебряные струи смывали сажу с моей души.

***

Летописец. Заметка № 1

Нам предстоит путешествие в Навь, на поиски кота Баюна и кладки Горыныча. Столько загадок кругом, угроз. Быть наблюдателем в такое время и почётно, и тревожно. Я немного опасаюсь неизвестности, шагнуть в туман за Ягой, но мы пережили страшные вещи, надеюсь, хуже уже не будет. Тем более — с таким арсеналом, какой оставила Ядвига, и силами самой бабы Яги. Даже не знаю, писать о подарках в отчёте или нет. Наверное, напишу, не отнимут ведь, а подобное не утаишь долго.

Интересно, как ведёт себя царь Пустоши в своём царстве, откроются ли новые способности у Яги, найдём ли мы, что ищем.

Время покажет.

Там, за туманами

На всякий случай мы приоделись. Доспехи кожаные — мне, доспехи волшебные, доставшиеся непомерной ценой, — коту. Супчик одобрительно попискивал, кажется, ему понравилось воевать, в отличие от меня, и он готовился к трудностям. Нашей троице есть чем угостить недругов, конечно, но мне бы не хотелось. Я считаю, что мы идём в экспедицию, пока мне не докажут иное.Бальтазар сказал: «Должны выйти в нашей избе, только другой». Посмотрим, что это значит. В путь берём только то, что на себе.

Ключ, загадочная дверь, озноб.

— Там, за тума-а-анами, бе-е-ерег наш родной... — затянул Бальтазар, переминаясь на пороге.В нескольких сантиметрах от наших носов клубилась холодная непроглядная пелена границы миров.— Что ж ты такой унылый, друг? Мне больше нравится вот так, — петь я не умею, потому просто прочла: — Нам всё нипочём, через левое плечо плюнем и пойдём через туман.Мы переглянулись и шагнули вперёд.

Мгновение-вечность, в котором моя нога зависла над порогом, тело окунулось в сероватое клубящееся нечто и все органы чувств обострились, анализируя новое. Без вкуса, без запаха, но странно плотное: ледяные крапинки, как иголочки, кололи лицо, заморозили носовые проходы — щипало нещадно, как при минус двадцати, хотелось дышать ртом. И завеса упругая, я нажимала всем своим телом, чтобы пройти, крапинки-ледышки поддались, разрывая невидимую сеть, и... Голоса в моей голове ликовали. Лавина чужих жизней накатывала оползнем откуда-то с затылка, я разобрала нечто вроде «отпусти», зажмурилась что есть силы, но веки изнутри превратились совсем не в спасение — там на чёрном фоне порхали снежные бабочки.

— Заткнитесь! — закричала я что есть мочи, но мой голос растворился в тумане, потерял силу сразу на выдохе, растаял нежным шёпотом, легчайшим дымом упорхнул и остался частью завесы. Спутники меня не услышали, но голоса притихли, отголоски жизней спрятались в свои углы лабиринта. Пока они меня слушаются, но однажды я очнусь, подниму упавшие после смерти кота щиты, защищающие моё сознание от того, что я натворила и сколько жизней забрала, и тогда встречусь со всеми этими голосами один на один. Удастся ли мне приручить их раз и навсегда, или до скончания службы я буду с ними бороться? Как странно, тьма — это ведь не про меня, никогда не про меня.Было.Тихий голос с акцентом произносит: «Внутренних демонов надо выгуливать и кормить иногда, баба Яга, иначе можно сорваться в неподходящий момент».Но не сегодня, колдун. Будь ты проклят, несмотря на правоту. За правоту.Подошва тяжёлых ботинок коснулась пола, мгновение-вечность кончилось. Спасибо большое на этом.

***Изба, другая реальность. Я проморгалась, в ноги ткнулся Тихон и тут же отпрянул, Супчик встряхнулся, сердито заворчал. Всё здесь так же, только цвета тщательно подобранных интерьерных вещей блёклые, словно им пара сотен лет, оттенки серого на стенах и полу, в грязные окна проникает тусклый свет.

— Что за ерунда, я окошки мыла неделю назад, — автоматически брякнула я первое, что пришло в голову.— Это всё, что тебяу волнует?— Вырвалось.

Мы осмотрелись. Половицы натужно скрипят, потревоженная ногами и лапами пыль поднимается маленькими серыми смерчами, в углах паутина лохмотьями, толстые крупные хозяева плетеных ловушек