И приведут дороги - Наталья Способина Страница 16

день, когда при одном единственном взгляде на незнакомого человека задохнулся… от злости, непонимания, желания подойти. Можешь радоваться, брат. Даже на расстоянии тебе удается злить все так же. Ибо, глядя на строки, написанные в издевку, на хванском, я как наяву вижу, как ты их пишешь.

Да, Святыни свели нас, чтобы мы вместе прошли по отмеченному ими пути. Только нельзя идти плечом к плечу с тем, кому больше не веришь. Но ты прав в одном: мне нужны ответы.

Что должно случиться теперь, когда ты своим первым письмом отдал меня на служение Святыне? Что об этом пишут твои свитки?

Альгар Шепотом, шорохом сердце сбивается с ритма,Грохотом крови в ушах разрывается вечер,А в голове пустота и лишь строчки молитвыТо ль о тебе, то ль о том, чтобы мне стало легче.Воздух не нужен, его все равно не хватит,Пульсом, наверное, можно разрушить скалы.Просто сошелся весь мир в этом не-объятии.Просто коснуться тебя вдруг отчаянно мало.

Глава 6

На крыльце я столкнулась с Веленой. Старая женщина сидела на верхней ступени и перебирала какие-то травы в тусклом свете кованой лампы.

– Помочь? – спросила я, хотя понятия не имела, что нужно делать.

Просто вид сгорбленной старушечьей фигурки не мог оставить меня равнодушной, к тому же очень хотелось выкинуть из головы то, что я увидела в этом доме. Велена медленно обернулась ко мне, точно пытаясь удостовериться, что это и вправду сестра воеводы, как будто у Альгидраса там вереница посетителей за день прошла, а потом только усмехнулась:

– Да нешто ты тут поможешь? Твои ж ручки, окромя иголки, ничего и не держали.

В ее словах слышалась неприкрытая издевка, и я вновь вспомнила, что Всемила – отнюдь не всеобщая любимица. В семье это легко забывалось.

Обойдя Велену, я быстро спустилась по ступеням, пересекла темный двор и остановилась у калитки. Я не собиралась выходить на улицу, потому что мне было банально страшно, но и стоять рядом с этой женщиной не хотелось. Пусть она хоть трижды любит Альгидраса… Ветка, к счастью, была привязана коротко и могла только скалиться, глядя на меня.

Мои мысли вернулись к хванцу, пока я рассматривала смутно видневшийся рисунок резьбы на балке над воротами. Почему-то в этот момент я не чувствовала жалости к нему – нет. Вероятно, все это придет потом. Пока же все произошедшее казалось мне дурным сном. Особенно поединок и смерть Златана. Да что там поединок? Мне еще даже не верилось, что Альгидрас вправду разорвал побратимство, потому что представить их с Радимом друг без друга было невозможно.

– Ты бы не ходила сюда больше, девонька, – нарушила тишину Велена. – Не рады тебе здесь. Я уж о том молчу, что срам это – по ночам с молодцами по чужим дворам ходить.

Приехали. Она меня еще и жизни сейчас поучит.

– Княжич попросил проводить его к побратиму воеводы, – спокойно ответила я, хотя внутри все клокотало от злости. Только нотаций мне не хватало.

– Бывшему побратиму, Всемила. И ты о том не хуже меня знаешь. Воевода даже не справился о нем. Даже Добронега не зашла.

Я нахмурилась. А ведь правда. Мы все время были с Добронегой вместе. Почему она не проведала Альгидраса? Он же ранен! Или, что бы она тут ни говорила, каждый сам за себя?! И раз сын запретил, то она ничего не станет делать? А что, если он умрет? В этом мире не существует антибиотиков! Как Добронега будет с этим жить? А Радим?

А как с этим буду жить я? Решительно развернувшись, я почти бегом бросилась к крыльцу. Плевать мне на все!

– Никто тебе не указ, да? – недобро произнесла Велена и медленно поднялась, всем своим видом показывая, что уходить с дороги она не собирается.

– Мне слова передать надобно, забыла я, пока они с княжичем говорили, – соврала я, и Велена после небольшой заминки отступила к перилам.

Я взбежала по крыльцу и в темных сенях буквально налетела на Миролюба, схватившись за его руки чуть повыше локтей и коротко взвизгнув от неожиданности. Он что-то пробормотал, видно, я его тоже испугала, и хрипло спросил:

– Ну куда летишь? Что стряслось?

– Меня Велена бранила, – пожаловалась я. – Вот я и пошла обратно.

Я почти не врала. К тому же верила в то, что Миролюб ничего не скажет пожилой женщине, в чей дом он так бесцеремонно ворвался на ночь глядя.

– Ну, со мной, глядишь, бранить не будет, пойдем.

Миролюб чуть шевельнул левой рукой, высвобождаясь. Под моими пальцами скользнули напряженные мышцы и мягкая складка подвернутого рукава. Ожидаемо и все равно неожиданно. Я не смогла удержаться и вздрогнула. Правое плечо Миролюба, которое я все еще сжимала, ощутимо напряглось, и над моей головой раздалось негромкое:

– Что? Испугал тебя сегодня суженый, без рубахи-то?

Я замотала головой, но он не поверил.

– Да я понимаю все. Порой и сам себе противен.

Голос Миролюба звучал ровно и отстраненно, и именно это говорило о том, насколько эта тема для него болезненна.

– Ну что ты выдумываешь?! – горячо воскликнула я, выпуская его плечо и отступая на шаг.

Скудный свет от уличного фонаря едва проникал в сени через распахнутую дверь, поэтому мне с трудом удавалось различить лицо Миролюба.

– Не смей так о себе говорить! Ты ведь сам знаешь, какой ты красивый.

И в эту минуту я даже не врала.

– Без рубахи-то? – усмехнулся Миролюб.

– И без рубахи тоже. А рука болит? – не удержалась я от вопроса.

Миролюб кашлянул:

– К непогоде. Да еще чешется ночами, будто есть она до сих пор. Хотя я уж и не помню, как это – с двумя.

– Мне очень жаль, – пробормотала я, ничуть не покривив душой. А в мозгу снова всплыл мой персональный кошмар. Если бы я написала иначе…

– Пустяки, – неловко отмахнулся Миролюб.

Мы оба замолчали, как по команде. А я подумала, что Велена со стороны думает невесть что. Ведь мы шепчемся тут впотьмах. Миролюб, вероятно, подумал о том же, потому что слегка подтолкнул меня к выходу, сжав мое плечо.

– Пора нам.

Я набрала полную грудь воздуха, вспомнив, зачем вернулась.

– Миролюб, я… Олегу еще пару слов сказать хотела. Узнать, не нужна ли мазь какая, – сбивчиво залепетала я, стараясь понять выражение его лица. – Велена со мной и говорить не станет. Хочешь, вместе вернемся? – закончила я, понимая, что должна увидеть Альгидраса хотя бы так. Пусть даже при Миролюбе.

Миролюб несколько секунд молчал, и я уже успела пожалеть о своих словах, впрочем, отступать было поздно. Наконец княжич негромко произнес:

– Здесь обожду. Только ты… недолго. Утомили мы его.

Мне показалось, что Миролюб хотел озвучить совершенно другую причину, но я не стала уточнять. Ни к чему испытывать судьбу.

– Спасибо тебе. Я скоро, – пробормотала я и быстро направилась в сторону чулана.

Перед тем как войти, я все же постучала. Вряд ли это было так уж необходимо, но мне казалось правильным соблюсти приличия. Ответа не последовало, и я открыла дверь, чтобы тут же наткнуться на внимательный взгляд. Альгидрас сидел на кровати, крепко держась за ее край. Я запоздало подумала, что мы его действительно утомили, поэтому быстро произнесла:

– Я ненадолго. Просто спросить хотела, не нужно ли тебе чего. Мази, может, или…

– Княжич где? – его голос прозвучал непривычно хрипло.

– В сенях дожидается.

– Зачем одна пришла? Весь ум растеряла?

– Не надо так. Я хочу помочь.

– Да когда же ты поймешь, что самая главная твоя помощь – не лезть куда не просят?!

Я могла бы сказать, что если бы я никуда не лезла, то Радима уже не было бы в живых. Впрочем, если бы не я, то и сегодняшнего кошмара бы не случилось, поэтому я промолчала. За окошком стрекотали кузнечики и слышалось позвякивание собачьей цепи. Больше ничего не нарушало повисшую между нами тишину. Я разглядывала хванца, чувствуя, как мое сердце колотится с сумасшедшей скоростью. Альгидрас смотрел на меня безо всякого выражения. На глаза ему упала влажная прядь, но он не сделал ни одного движения, чтобы ее убрать. То ли она ему не так уж и мешала, то ли он просто не мог выпустить из рук край кровати, боясь упасть.

– Сильно болит? – наконец спросила я.

– Не сильнее, чем должно.

Ну вот как с ним быть? Я посмотрела на его плечи. На левое заходил вздувшийся рубец, пересекая острую ключицу, еще один виднелся на шее. Правый бицепс был исчерчен темной полосой. Да он же не то что сидеть, он наверняка в сознании-то одним упрямством держится. Глупый мальчишка! Мое сердце рванулось от жалости. Если бы я могла хоть как-то облегчить его страдания.

– Альгидрас, послушай. – Я присела на корточки перед кроватью и осторожно коснулась его колена. Острое, мальчишеское, оно чуть дрогнуло