Наследие (СИ) - Рави Ивар Страница 17

— Проедемся за город, Богдан, — пришпорив жеребца, пустил его рысью.

Мне совсем необязательно было туда ехать именно сейчас, просто я подспудно боялся возвращаться в свою резиденцию. Слушать стоны и крики Наты оказалось куда труднее, чем можно было предположить.

Мурга с Вастом и ещё десятком стрелков нашел сразу за городом: установив самодельные мишени, парни тестировали новые ружья. Как ни старался Мург, ружья оказались громоздкими, массой не меньше пяти килограмм. Завидев меня и Богдана, стрелки прекратили стрельбу: сизое облачко от выстрелов медленно рассеивалось, относимое ветром на юг.

— Макс Са, ружья хорошие получились, — сияющий Мург ухватил жеребца за узду, пока я спешивался.

— Макс Са, — почтительно поклонился Васт и остальные стрелки.

— Как успехи? — поинтересовался у Васта.

— Ружья кривые, — мгновенно ответил командующий — к большому неудовольствию Мурга, пробурчавшего что-то насчет кривых рук.

— Дай мне ружье, — взяв в руки оружие, сразу почувствовал вес явно больше пяти килограммов.

Прицельно стрелять будет трудно — кончик ствола ходил ходуном. Трофейные немецкие ружья были заметно легче по весу. Заглянув в ствол, понял, в чем проблема: толщина стенок ствола достигала пяти миллиметров!

— Мург, стволы слишком толстые, надо делать их намного тоньше.

— Я пробовал, при выстреле железо не выдерживает, — пожаловался мастеровой.

— Значит, нужны добавки для усиления. На днях отправлю тебя в Регенсбург для обмена опытом. Подбери ещё десяток людей, у нас с Дойчами теперь дружба. Поучишься немного вместе со своими людьми, у них осталось много книг, по которым их мастеровые готовили ружья и пушки.

— А что делать с этими? — Васт как командир армии прежде всего интересовался оружием.

— Нужно подобрать сильных стрелков, тогда и результаты станут лучше. В любом случае, Мург, сейчас уже поздно делать новые стволы, просто не успеем. Сколько всего у нас ружей, не считая тех, что мы забрали у Дойчей?

— Двенадцать, Макс Са.

— Хорошо! Васт, подбери очень сильных стрелков с крепкими руками, пусть тренируются с утра до поздней ночи. У них всего несколько дней для того, чтобы научиться метко стрелять.

— Мы атакуем? — Глаза командира загорелись.

— Скоро, завтра будет Военный Совет, там всё обсудим.

Около получаса понаблюдав за стрельбой, выделил четверых крепышей с относительно неплохими результатами. Остальные стрелки явно не подходили, они просто палили вперед, даже не понимая принципов меткой стрельбы.

Когда мы вернулись, опускались сумерки. Во дворе меня встретил Илс, потащивший на задний двор: посаженный картофель дал ростки. Это удивило — мы посадили его в конце мая, когда, казалось, уже поздно.

— Илс, не забывай его поливать и смотри, чтобы козы, овцы или свиньи не съели. Если испортят наши ростки, шкуру с тебя спушу, — шутливо погрозил Дойче-Русу.

— Не съедят, я их сам съем, — отшутился Илс.

Дав ему ещё несколько советов относительно ухода за картофелем, вошел в дом, окунаясь в атмосферу стонов и криков. Зела, дежурившая у входа в спальню, метнула на меня встревоженный взгляд.

Мита ошиблась, когда прогнозировала рождение ребенка только на следующий день. Ната родила спустя час после моего возвращения: я уже подумывал смыться в ночь, когда услышал детский плач. Не веря своим ушам, ворвался в комнату жены: на животе Наты расположился комочек, судорожно ищущий губами сосок материнской груди.

— Наш сын, — улыбнулась Ната, встретившись со мной глазами.

Роды дались ей тяжело: молодая женщина насквозь промокла, глаза впали, лицо осунулось.

— Сын? — переспросил я не веря своим ушам и глазам, хотя принадлежность ребенка к мужскому полу была видна издалека.

— Сын! — повторила Ната. — Я хочу назвать его Иваном. — Она снова улыбнулась и даже рассмеялась — мальчик нашел губами сосок, впиваясь в него беззубым ртом. — Ведь Иван — это чисто русское имя, в детстве столько видела голографических сказаний про Ивана-царевича.

— Иван так Иван, — не стал спорить с ней, — как ты себя чувствуешь?

— Словно меня переехал звездолет, — настроение у Наты улучшалось.

Родив, она обрела былую уверенность.

— А ты знаешь, Макс, я не думала, что смогу. Я сама, моя мама и бабушка рождены в хомоинкубаторе. Только очень упертые фанатики рожали сами, не прибегая к услугам геноселектиков. Когда ты говорил, что у нас будет ребенок, и не один, я в глубине души смеялась над этими разговорами. Но это такое счастье — знать, что именно ты даешь жизнь маленькому человечку, а не сложная машина с оптимальным гидромикроклиматом.

Иван наелся и засопел: Мита даже не успела его обтереть, на коже мальчика остались следы крови. Повитуха аккуратно взяла мальчика на руки и протянула мне.

— Макс Са, это будет хороший воин, он руки сжимает.

Крошечные кулачки Ивана были крепко сжаты.

— Держи, — немного растерявшись, принял мальчика, словно он был из хрупкого стекла. Лежащий на моих руках Иван отрыгнул и улыбнулся, встретившись со мной взглядом.

— Узнал отца? — вопрос дурацкий, но ничего другого в голову не пришло.

Мальчик улыбнулся снова и обильно помочился, фонтанируя желтоватой струйкой. Сын улыбнулся снова, вызвав у меня в груди щемящее ощущение.

Это был момент истины — у меня были дети, я их любил, но только сейчас, держа в руках крошечное тельце, я понял, что такое быть отцом. Максель, Берлин, вся империя Русов отошла на второй план. То, что я всегда считал своим наследием, что создавал многие годы — не стоило улыбки моего младенца.

Я считал Максель своим наследием: эту смесь культуры диких народов, часть их быта, часть государственного устройства, что мне удалось создать. Но настоящее наследие было не в этом — оно лежало на моих руках, крошечное, беспомощное. Беспокойно ерзая, маленькая жизнь на моих руках вызывала у меня умиление одним своим видом. Что такое власть, города, империи, если настоящее наследие заключается в человеческой жизни, что появляется на свет благодаря тебе?..

Никогда раньше рождение детей не доставляло мне столько эмоций. Говорят, что зрелый мужчина больше ценит родившееся дитя, чем молодой отец. С учетом моего возраста у меня была пятая или шестая зрелость. Может, именно потому вид крошечного Ивана, вызывал столько положительных эмоций. Мальчик заерзал в моих руках, начиная хныкать.

— Ему надо есть, — решительно заявила Мита, забирая у меня сына.

Припав к Натиной груди, Иван зачмокал беззубым ртом.

— Зела, — позвал я жену Илса, — готовь еду на много гостей, будем отмечать рождение моего сына. Богдан, пошли воина за Терсом и Гураном, собери своих братьев и тех «смершевцов», кто сейчас в Берлине.

Илсу поручил сбегать в порт и позвать капитанов Сирака и Балта. Третий капитан, Прас, пока не входил в мой ближний круг. Пожалел, что отсутствуют Баск и Арн, находящиеся на задании в Макселе. От Баска пока не было вестей, он забрал с собой двух голубей из голубятни Ченка, чтобы отправить их ко мне с новостями. Прошло всего две недели, как они с Арном ушли в сторону Макселя: понадобится время, чтобы выйти на подполье, связаться с ними и получить серьезную и надежную информацию.

Пока Зела металась по дому, готовя еду, приглашенные гости начали прибывать. Узнав о причине планируемого застолья, Терс отослал в свой дворец своих двоих телохранителей, вернувшихся буквально через полчаса с повозкой полной еды и двумя бочками крепкой ячменки.

— Макс Са, эти две бочки хранились в подвале очень долго, я хотел их вытащить, когда вернем Максель, но у тебя родился сын, будущий правитель Русов. Это лучше, чем отбить Максель у сатанистов, — немного пафосно прокомментировал появление бочек Терс.

Гуран решил не отстать от старшего брата, преподнося в дар Ивану своего гнедого жеребца. Отпущенный нами у болот, когда мы возвращались из рейда, испортив пушки Дитриха, жеребец вернулся в Мехик через две недели, ведя с собой табун из остальных лошадей. Жеребца Гуран любил, зачастую оставаясь ночевать вместе с ним у его стойла. Младшему брату удалось превзойти старшего — подарку Гурана не было цены. Поблагодарив его за столь щедрый подарок, попросил оставить животное у себя, пока Иван немного не подрастет. Просияв, Гуран обещал заботиться о коне моего сына, крайне довольный сложившимся поворотом.