Ошибка Пустыни - Мария Соловьева Страница 19

дрома и сбежал за море. Ишиндалла всегда считала, что она должна была родиться мальчиком и стать Мастером Смерти. Но она любила его, точно знаю! Они переписывались. Она обещала мне его вернуть. Врала. Я не хотела жить без моего мальчика. Ждала каждый день. Он не возвращался, мой бедный сынок… Я совала руки к змеям, но они меня не кусали. Я убегала в пустыню, чтоб там погибнуть, но меня находили. Ишиндалла объявила, что я сумасшедшая. Теперь меня не выпускают одну никуда. А мой мальчик… я знаю, я точно знаю, что его уже нет… но я не знаю, как и где он ушел из этого мира… я… я… – Она зарыдала и больше ничего сказать не смогла.

Лале никогда еще не было так жаль другого человека. Старческие слезы, казалось, лились горьким ручьем прямо на ее сердце и обжигали его. Она погладила мать Ушаша по плечу еще раз и не выдержала:

– Хотите знать, что с ним стало?

Старуха вытаращила глаза, мгновенно перестала плакать и быстро закивала.

Старательно подбирая слова, Лала на ходу придумала героическую историю гибели Ушаша за морем во время сражения с тридцатью пиратами. Ей даже не пришлось врать на вопрос, кто убил предводителя злодеев. Разве что подробности про место упокоения Ушаша Лала опустила:

– А тело вашего храброго сына отдали морю, которое он так любил…

– Ты… ты… отомстила за него. – Мать размазала слезы по лицу и улыбнулась. – Смелая девочка. Благодарю. Чего ты хочешь?

– Ничего, госпожа. Мне просто нужно знать, что мое первое в жизни убийство было справедливым. И… пусть эта встреча останется нашим секретом, хорошо?

– Ушаш… мальчик мой… пусть твоя новая жизнь будет белой…

Старуха обняла подушку и снова зарыдала, не обращая больше внимания на Лалу.

Тихонько притворив дверь, Лала пошла по спирали к выходу. И вовремя: через несколько минут на горизонте показался дром Ишиндаллы.

Лала облегченно выдохнула, но преждевременно. Поздно вечером Ишиндалла вошла без стука в ее комнату. Высокомерная белая дама долго молча стояла, и Лала подумала, что повторится история их первой встречи в Шулае. Но тут Ишиндалла впервые заговорила с ней. Голос ее в помещении казался бесконечно глубоким и красивым:

– Это правда, что ты убила убийцу благородного Ушаша?

– Правда, – глухо сказала Лала и поежилась, вспомнив разорванное горло Ростера.

– Как именно? – с неподдельным интересом спросила Ишиндалла.

– Перегрызла ему глотку.

– Он сразу умер? – госпожа продолжила расспросы тоном, каким обычно ведут светскую беседу.

– Нет.

– Успел понять, что умирает от твоих рук за то, что убил такого же, как ты?

– Возможно.

Ишиндалла улыбнулась, как будто услышала восхитительную новость. Лала невольно вздрогнула. Даже улыбка Ростера была не такой жуткой, как у прекрасной Ишиндаллы.

– Дром моего любимого брата теперь твой, дай ему новое имя. Постигай науку Смерти как следует, у тебя будет много работы в нашем мире.

С этими словами госпожа ушла, и Лала с удивлением поняла, что не испытывает радости. А ведь ей отдали единственное существо в Пустыне, которому от нее ничего не надо, кроме дружеского участия.

Глава восьмая

Разговор Лалы с матерью Ишиндаллы изменил жизнь оазиса. Сумасбродные поступки закончились. Старуха спокойно гуляла вокруг озера и по юговым садам. Служанок перестали наказывать за то, что они не могут ей угодить. Саму Лалу приглашали вечерами поговорить о дальних землях, но никто не имел представления, откуда именно чынгырцы привезли ее младенцем в Этолу. Впрочем, Ишиндалла, угощая Лалу вином из юги, пообещала:

– Я найду сведения о твоей семье, если она вообще была здесь. Любой житель Пустыни покидает ее только через Шулай, иного не дано. И каждый проходит через Смотрителя. Если только ты не улетела на крыльях, рано или поздно ты все узнаешь. До конца своего обучения у Мастера Смерти ты живешь тут как гостья. Но у нас работают все, даже я. Единственная привилегия – мы можем выбирать себе занятие по душе.

Красивые глаза Ишиндаллы были доброжелательными, голос мягким, а желание помочь таким искренним, что Лала впервые за долгое время в Пустыне почувствовала себя дома. Она благодарно улыбнулась:

– В прошлой жизни мне больше всего нравилось помогать Асме – это была знахарка в замке Фурд. Я неплохо разбиралась в травах и даже как-то спасла одного… – воспоминание о Тике сдавило горло, и ей пришлось прокашляться, – человека от неминуемой гибели.

– Вот и прекрасно! Завтра же отвезу тебя в нужное место. – Ишиндалла нетерпеливо помахала пальцами, и к столу подскочила служанка с новым кувшином вина из юги.

Дни слились в недели, недели в месяцы. Мастер Шай не появлялся. Лала прочла все книги, найденные в оазисе, изучила местные рецепты целебных мазей, завела собственную делянку, где вырастила неплохой урожай сон-травы, и с подачи Ишиндаллы подружилась со знахаркой из соседнего оазиса. Знахарка Ширия нарадоваться не могла на Лалу, потому что никто не управлялся со змеями лучше, чем Ученица Мастера Смерти. Когда нужен был яд для зелья, Лала спокойно брала змею в руки, чуть придавливала плоскую треугольную голову, и тягучие прозрачные капли сами капали в чашку. Однажды за обедом Лала рассказала Ширии, что раньше боялась змей до паралича. Та рассмеялась и долго не хотела верить.

– Змеи чтят мастеров Смерти как старших братьев, – отсмеявшись, пояснила она. – Они сами вас немножко боятся. Они вас чувствуют и никогда не навредят.

Лала открыла было рот, чтобы рассказать, как у нее чуть сердце не остановилось от ужаса тогда, во вторую ночевку на пути в оазис Ишиндаллы. Однако слова в последний миг задержались у нее на языке.

– Ты что-то хотела рассказать? – выжидающе прищурилась Ширия.

– Нет, ничего.

– И правильно! – неожиданно горячо согласилась знахарка. – Не говори всей правды о себе, если не уверена в честности собеседника. А честных людей вообще нет на свете. Просто есть такие, которым бывает стыдно лгать. Стало быть, никому веры нет.

Лала запомнила эти слова и несколько дней настороженно приглядывалась к Чигишу, единственному ашайну, которому верила. Она искала в нем фальшь, но вскоре сдалась. Даже Тик в моменты их неомраченной знаниями дружбы был менее искренен.

Чигиш, твердо вознамерившийся стать ее верным и незаменимым слугой, постоянно был рядом и очень расстраивался, когда Лала отправляла его заниматься другими делами. Он не знал дела важнее, чем быть всегда готовым в любой момент покинуть оазис, и удивлялся перемене в поведении Лалы. Он даже выразил обеспокоенность, что она слишком часто пьет с Ишиндаллой господское вино, но после того, как рассердившаяся Лала на сутки прогнала его от себя, перестал говорить об этом.

* * *

В тот день Ширия приехала в Небесное Око ближе к закату. Не заходя в купол Ишиндаллы, она прошла вместе с Лалой на кухню и вызвала робкую молчаливую Дайшу, которая с трудом уже передвигалась, но по-прежнему работала. Знахарка ободряюще коснулась огромного живота:

– Прекращай работать. Завтра на рассвете не ешь, пойдем за новой жизнью.

Дайша доверчиво улыбнулась, поклонилась