Сергей Фомичев - Серая Орда Страница 2

Посидели, поговорили. Кузьма рассказал про свои края. Яндар о Туме, о Мещере, о том, что понравилось ему здесь, что не понравилось. Потом к концу разговора не выдержал, спросил — отчего суета такая.

— Даньщиков ждём княжеских. Слышал, небось? — ответил Кузьма.

— Были же они месяц назад? — удивился Яндар.

— Теперь вот другой раз ждем, — пожал плечами староста.

— Частят что-то. А чего так? — допытывался старик

— Да в прошлый-то раз обычные подати брали, а теперь — выход ордынский.

Староста вздохнул.

— Ордынский выход? — удивился Яндар. — Это что за зверь?

— Дань в орду, — пояснил Кузьма.

— В орду? — пуще прежнего удивился Яндар. — А почто вам дань орде-то давать? Не свой князь на Москве разве? Или степи у вас завелись вместо лесов?

Теперь удивился уже Кузьма. Да так, что утерял на время всякую к старику почтительность.

— Ну ты, старый, сказал… Видать сразу, что недавно из лесу вышел, — староста развел руками. — Князь сидит, как не сидеть. Князь платит хану ордынскому. А мы князю. Уразумел?

— Эвон как хитро, — нисколько не обиделся на грубость Яндар. — Да нечто у вас два хозяина на одной земле? Чудно как-то. Один хозяин должон быть. Один только. Не то понабегут, где двое там и трое. Ужель кормить всех их?

Яндар почесал ухо и добавил.

— Нет, у нас орде дань не платят.

— Да, ну? — не поверил Кузьма. — У всех платят, а у вас, значит, нет?

— Не знаю как у всех, но у нас не платят, — упёрся Яндар. — Не веришь, вон сына спроси, небось, не забыл он ещё родных-то мест.

Мичу, сидевший в отдалении и разговору старших не мешающий, кивнул головой, подтверждая правоту отца.

— Да, дела… — протянул Кузьма.

Потом, хитро сощурившись, добавил.

— Вот и мы не больно-то платим. Оттого и суета.

Суета набирала ход. К приезду даньщиков готовились. Готовились так же тщательно, одновременно с тревогой и вдохновением, как к отражению набега ордынцев или соседей.

Уже накануне в тайные лесные схроны переправили всё ценное добро, что копили годами и поколениями. Туда же отправили большую часть скота и в первую голову коней, которые могли приглянуться, ненароком, княжеским кметям. Прятали от греха подальше и молодых девушек, потому как, правда правдой, договор договором, а и своеволия княжеских подручных случалось на веку селян достаточно. Прятали не только красавиц, но и вообще всех незамужних девиц. Дружина, явись она, как это часто случается, пьяной, не больно на красоту смотрела.

В ожидаемый день налёта даньщиков, людское движение достигло размаха сопоставимого только с тушением крупного пожара. Когда Яндар вышел утром погреть на солнышке старые кости, лихорадка охватила уже всё село.

На высоком холме, словно полководец на поле брани, стоял дед Кузьма. Староста смотрел на все четыре стороны разом, прощупывая взглядом каждую пядь вверенного ему села. Замечая неладное, он отправлял вниз кого-то из заранее собранных под рукой ребятишек. Точно вестовые, что доносят до полков приказы воеводы, мальчишки сбегали с холма, разнося по дворам поручения. То замазать грязью выглядевший слишком свежим и крепким сруб недавно поставленной избы или амбара. То заменить стоявшую в проулке добрую повозку на старую и рассохшуюся. То убрать следы молотьбы.

Указания старосты никто не оспаривал. Всякая беда, будь то пожар, война или приезд сборщиков дани, требовала от мира сплочения. Для того и выбирали набольшего, чтобы одной головой без лишних споров успевать.

Впрочем, хозяева дворов не отставали от старосты и «приводили в упадок» обстановку своих дворов. В угаре всеобщей лихорадки один из зажиточных мужиков принялся кособочить и частью проламывать собственный плетень-огород, а его жена перебирала в амбаре репу, вытаскивая поверх кучи самые порченные, сморщенные и маленькие корнеплоды.

Когда Яндар поднялся на холм, Кузьма втолковывал шустрому пареньку:

— Поди к той старой сосне, что стоит на взгорке, возле дороги коломенской. Заберись на макушку и сиди, жди, когда отряд появится. А тогда мигом обратно и знак дай, какой, что, мол, едут. Оттуда далеко дорогу видно — версты на три— четыре. Да смотри, не пропусти воров-то, не то уши оборву. Ну, беги давай, с богом.

Когда мальчишка умчался «в дозор», Яндар подошел ближе.

— Думаешь, этим их проведёшь? — с сомнением спросил старик, окидывая рукой село.

Конечно, глупо всерьёз полагать, будто сборщики не ведают, сколько в селе дворов, сколько серебра и продовольствия можно и нужно собрать с общины. У князя и его наместников само собой водились люди, которые ведали такими делами. Но еще больше выплывало доброхотов, что загодя обо всех доносили. В первую очередь священники, во вторую — торговые закупщики, да и всякого другого народа шастало по сёлам немало.

Укрытие от сборщиков действительного состояния было делом с точки зрения народа праведным, почти священным. Ничего, что всё причитающееся сборщики в любом случае изымут, но сверх того не возьмут и на следующий год выход не поднимут — уже хорошо.

— Не проведёшь, — согласился староста. — Да только последний раз сами ордынцы появлялись здесь ещё при прадеде моем. Тогда считали дворы да дымы, чертёж составляли. По тем меркам и берут до сих пор выход. А село-то разрослось, разбогатело. Так что прямая нам выгода лишнего не казать. А ну как теперь кто из баскаков заедет?

— Пошевеливайтесь, православные! — весело и громко заорал Кузьма.

Православные пошевеливались. Вот мужики перетаскивают по брёвнышку на задний двор свежий сруб; вот выпрягают из воза добрую кобылу и ставят вместо неё старую клячу; вот бабы убирают с плетней выбеленное домотканое полотно и вешают взамен серые с дырами тряпицы. Жизнь бурлит и радует селян, которым уже и прискучило за лето без развлечений.

Когда утро начало понемногу «скисать», сборщиков заметили.

— Едут, едут! — закричал давешний мальчонка, со всех ног мчась к селу от рощи.

— Что-то рановато, — буркнул Кузьма и отправился на свой двор.

Здесь хранилось всё, собранное у селян. Уже уложенное по бочкам, коробам и возам, предназначенное к сдаче добро, ожидало княжеского посланца. Согнанный скот стоял в загородке поодаль. На тот случай, если витязи надумают остановиться в селе на обед или ночлег, прибраны были избы, натоплены бани и приготовлены угощения.

Услышав крик вестового мальчишки, девки, задержавшиеся в селе, и не успевшие вовремя схорониться в лесах, рванули отовсюду к глубокому, заросшему берёзами овражку, что и дал когда-то название селу. Вслед за девками поддавшись настроению, а может и, возомнив о себе лишнее, подались и немолодые уже бабы. Даже одна из сельских старух, вызывая всеобщий смех, подобрала подол и поковыляла, сопровождаемая веселым свистом, к оврагу.