Майкл Муркок - Повелитель бурь Страница 2

Положение императора усложнялось еще и тем, что Йиркан, не скрывавший своего стремления занять Рубиновый Трон, был братом Каймориль, которую альбинос считал самым близким своим другом и которая в один прекрасный день должна была стать его женой и императрицей.

На мозаичном полу зала Йиркан, разодетый в богатые шелка, сверкая драгоценными камнями в перстнях, танцевал с сотней женщин, каждая из которых, по слухам, была когда-то его любовницей. Красивое лицо принца, обрамленное черными волосами, — завитыми и напомаженными, — поражало высокомерием. Танцуя, он задевал придворных своим тяжелым плащом, отороченным мехом, и при этом презрительно улыбался. Те, кому не нравилась его надменность, молчали, ибо Йиркан считался могущественным колдуном. Но большинство благородных мельнибонийцев восхищалось поведением принца и сожалели, что император на него непохож.

Император об этом знал. Он был бы рад доставить удовольствие придворным, которые чествовали его своими танцами, но не мог заставить себя принять участие в утомительной церемонии, называя ее в глубине души «ритуальным позированием». Пожалуй, в этом отношении он вел себя высокомернее Йиркана, с радостью предававшегося любому веселью.

Музыка с галерей звучала все громче; рабы, подвергшиеся специальной хирургической операции, после которой каждый из них мог петь одну только ноту, удвоили свои усилия. Даже император был тронут мрачной гармонией песни, которую не смог бы спеть ни один человеческий голос. Почему страдания и боль одних дают другим возможность наслаждаться? — подумал Эльрик. — Быть может, наслаждения не бывает без боли? Или в страдании — секрет любого великого искусства?

Император Эльрик закрыл глаза, намереваясь поразмышлять, но в это время придворные в зале зашумели. Двустворчатые двери распахнулись настежь, кавалеры оставили своих дам, перестали танцевать, отступили на шаг, склонили головы в низких поклонах. В зал вошли солдаты в светло-голубой форме, в высоких причудливых шлемах, с длинными копьями, украшенными разноцветными лентами. Девушка в голубом платье шла впереди; руки ее украшали браслеты с бриллиантами и сапфирами, в черных, как смоль, волосах, горели нити изумрудов. На лице ее совсем не было косметики, чем она резко отличалась от остальных придворных дам. Эльрик улыбнулся. Согласно традиции, Каймориль всегда и всюду сопровождала почетная стража. Император медленно встал, глядя, как девушка поднимается по хрустальным ступенькам к Рубиновому Трону.

— Каймориль. Я думал, ты не почтишь нас сегодня своим присутствием.

Она улыбнулась.

— Сир, мне захотелось немного поболтать.

Эльрик с признательностью посмотрел на нее. Девушка понимала, что он будет скучать на балу, и решила развлечь его, зная, что он обрадуется встрече с нею.

— Присаживайся, милая Каймориль, — сказал альбинос, вновь занимая трон, который он с радостью уступил бы девушке, устроившейся, согласно этикету, на верхней ступеньке хрустальной лестницы.

Каймориль лукаво и нежно посмотрела Эльрику в глаза, заговорила тихим, мелодичным голосом. Солдаты спустились в зал, смешались с императорскими стражниками.

— Ты не хочешь завтра прогуляться по острову, милорд?

— Мне надо заняться кое-какими делами… — Эльрик обрадовался ее предложению. Прошло уже несколько недель с тех пор, как они вместе выезжали из города в сопровождении стражи, державшейся на почтительном расстоянии.

— Разве они не терпят отлагательств?

Он пожал плечами.

— В Мельнибонэ не бывает неотложных дел. После десяти тысяч лет любую проблему можно считать незначительной. — Он ухмыльнулся, словно нерадивый ученик, собравшийся прогулять уроки. — Ты меня уговорила. Встретимся завтра на рассвете, пока все спят.

— Подышим чистым, свежим воздухом. Нас ждет теплый день: солнышко пригреет, как летом, на небе не будет ни облачка.

Эльрик рассмеялся.

— Я смотрю, ты тоже занялась колдовством!

Каймориль потупилась, провела тоненьким пальчиком по хрустальной ступеньке.

— У меня ведь тоже есть друзья, пусть не самые могущественные среди духов стихий.

Альбинос наклонился, провел рукой по ее пышным волосам.

— Йиркан знает?

Принц Йиркан запретил своей сестре изучать волшебство. И он сам, и его друзья занимались черной магией, вызывая на Землю страшных, сверхъестественных существ. Йиркан знал, насколько опасно иметь с ними дело, и невольно считал, что любое волшебство чревато ужасными последствиями. К тому же он ненавидел всех, кто обладал той же волшебной силой, которая была у него, и в первую очередь — колдуна-императора Мельнибонэ.

— Будем надеяться, что хорошая погода не помешает завтра никому из моих подданных, — сказал Эльрик.

Каймориль удивленно на него посмотрела. Она была мельнибонийкой от кончиков ногтей до корней волос, и ей даже в голову не пришло, что ее колдовство может кому-нибудь повредить. Покачав головой, она дотронулась до руки альбиноса.

— Почему непричинение зла должно лежать в основе каждого твоего поступка? — спросила она. — Прости, я тебя не понимаю.

— Я сам себя не понимаю. На практике подобный подход к делу бессмыслен. Но если помнишь, многие мои предки предсказывали, что как духовная, так и физическая природа Земли скоро изменится. Возможно, я предчувствую перемены, когда в голову мне приходят мысли, несвойственные мельнибонийцу.

Музыка плыла по залу, то затихая, то усиливаясь. Придворные продолжали танцевать, искоса наблюдая за Эльриком и Каймориль, разговаривающими на верхней площадке хрустальной лестницы. Придворные судачили между собой. Придворные гадали. Когда Эльрик объявит Каймориль будущей Императрицей? Вернется ли Эльрик к исполнению отмененного Садриком древнего ритуала, по которому в жертву богам Хаоса приносились двенадцать женихов и двенадцать невест для того, чтобы обеспечить счастливый брак императора? Не вызывало сомнений, что именно отказ Садрика следовать традициям принес ему несчастье, погубив его жену и подарив болезненного отпрыска, который — о ужас! — может умереть, так и не зачав очередного наследника престола. Эльрик просто обязан восстановить древний обычай! Даже Эльрик должен испытывать страх при мысли о том, что его может постигнуть судьба отца.

Другие придворные им возражали. Эльрик не почитает старинных обычаев. Он никогда не будет им следовать. Эльрик рискует не только собственной жизнью, но и безопасностью Мельнибонэ. Эльрику безразличны идеалы, которым следовали его великие предки.

Те, кто так говорил, были в приятельских отношениях с принцем Йирканом, который продолжал танцевать, делая вид, что не замечает, как Эльрик разговаривает с Каймориль; как Эльрик, позабыв о своем достоинстве, сидит на краешке трона; как Эльрик не обращает внимания на своих придворных, собравшихся специально, чтобы развлечь его, и предается пустой болтовне с женщиной.