Колин Смит - Камень желаний Страница 2

* * *

Утром, когда солнце высушило ласковыми, теплыми лучами крыши Пурпурного города и на вершинах гор засияли ослепительно белые шапки ледников, в Зале Приемов устроили встречу таинственного визитера.

Без особого любопытства Кулл следил за странно одетым иноземцем, похожим скорее на процветающего купца, чем на странствующего лекаря, кем он не без гордости представился. За троном, по левую руку от короля Валузии, стояли главный советник Ту, раб Кутулос, который мог заткнуть за пояс любого ученого Семи Империй, еще несколько человек, и Брул в их числе. Пикт несколько раз предупредил Кулла, чтобы тот не слишком доверял подозрительному гостю, явившемуся ко двору Валузийского Повелителя непонятным и странным образом. На взгляд Копье-боя, пришелец вел себя чересчур раскованно и преувеличенно любезно, как будто все вокруг было подчинено его воле. В холодных темных глазах чужака пикту чудилась насмешка. К тому же его сладкая неторопливая речь звучала как-то слишком усыпляюще.

По правую руку от короля расположились посланник пиктов Ка-Ну и начальник дворцовой стражи Кумар, чьи расторопные люди первыми обнаружили незнакомца. Алые Стражи, замершие у входа с луками наготове, внимательно следили за каждым движением иноземца.

— Я проделал долгий путь, чтобы увидеть тебя, король, — сказал Видам Гулли и низко поклонился, — ибо я прослышал о том, что ты великий воин и нет тебе равных по силе и мужеству, что ты не боишься сразиться с опасным врагом и не склоняешь голову даже перед порождениями Темных Сил!

Кулл поморщился, словно от зубной боли. От льстивых слов его начинало мутить. Он прервал витиеватую речь взмахом могучей руки:

— Зачем же я тебе понадобился, чужеземец?

— Есть тысячи видов наслаждений, король, — вкрадчиво начал Видам Гулли, — и тысячи видов боли. И нет такого человека, который бы не хотел испытать первое и избежать второго. Мы стремимся обладать вещами, которые нам нравятся и кажутся достойными, и отворачиваемся от страданий, не желая утруждать себя созерцанием человеческих мучений, отвратительных язв и смертельных ран. Но больше всего на свете мы боимся скуки…

— Говори по существу, — не скрывая своего недовольства, прервал его король.

Гулли замолчал, уставившись на крупный перстень, надетый на указательный палец правой руки. Драгоценный камень, вставленный в витую оправу, загадочно пылал изнутри.

— У нас нет времени выслушивать разную болтовню, — негромко проворчал Ту, который не сомневался, что дерзкий лекарь хочет что-то выпросить у Кулла, заморочив ему голову глупыми рассуждениями о чувственных наслаждениях.

— Скука, — невозмутимо продолжил Гулли, — одна из величайших болезней мира. Многим людям она, конечно, не грозит, поскольку все их время уходит на то, чтобы добыть самое необходимое. Но стоит только человеку достичь достатка и благополучия, как скука тут же является к нему на порог…

— Что ты имеешь в виду, пришелец? — громко спросил король, которому мудреная болтовня чужака начала надоедать.

— Позволь я расскажу тебе мою историю, король, не скрывая от тебя ничего.

Кулл терпеливо кивнул.

— С самого раннего детства меня окружало множество интересных вещей, — начал свой рассказ Видам Гулли. — Я был старшим и любимым сыном в семье знаменитого лекаря. Моего отца, Саммина Мудрого, рады были видеть при дворах могущественнейших владык мира, которые одним движением пальца посылали на смерть десятки тысяч бесстрашных воинов. — Он еле заметно усмехнулся. — Но какими бы могущественными ни были владыки, приходится признать, что и они всего лишь только люди и так же, как и простые смертные, порой страдают он недугов…

Брул сжал древко копья и сурово нахмурился.

— Как я уже говорил, — спокойно продолжил гость, — мой отец был именитым лекарем. Пользуя знатных и высокородных людей своими чудодейственными снадобьями, он достиг невероятного богатства и славы. Никто из его пациентов никогда не отказывал моему отцу ни в громких почестях, ни в щедрых наградах, ибо каждый из них, будучи в добром здравии и рассудке, не желал бы навлечь его немилость. Ведь дурные болезни и хворь приходят незваными, и лишь искусный лекарь способен избавить от них…

Зал настороженно молчал, внимая словам таинственного гостя. Видам Гулли кашлянул.

— Нет сомнения, — сказал он, слегка повышая голос, — что никто из знатных вельмож не хотел лишиться расположения моего отца. Глядя на своего родителя снизу вверх, и я сам порою чувствовал, как земля уплывает у меня из-под ног, особенно когда в раннем возрасте был вынужден скрывать от него некоторые свои невинные шалости. Отец, желая, чтобы я развивал свои духовные силы, держал меня очень строго. Он мечтал, чтобы я продолжил наше фамильное дело. Его отеческая опека превратила мое детство в годы беспрестанных занятий. В ходе мучительных ритуалов, голодания и умерщвления плоти под надзором не менее неумолимого, чем отец, наставника я научился читать мысли, передвигать предметы одной силой своего духа и даже видеть то, что лежало по другую сторону глухой каменной стены.

При этих словах главный советник так выразительно поморщился, что стало ясно: он уверен, что гость — шарлатан.

— Шли годы, — рассказывал между тем Видам Гулли, обращаясь только к Куллу. — Однажды в наш дом постучался странный человек. Он представился посланцем одного очень знатного лица из далекой страны, который искал острых ощущений и страдал из-за того, что его собственные чувства притупились. Этот человек приглашал моего отца занять место придворного, который исполнял бы все его прихоти, создавая все более новые и новые эликсиры удовольствий. Отец прогнал посланника. Это было началом конца нашего благополучия. В ту же ночь мой отец бесследно исчез. Правитель города, в котором мы жили, немедленно разослал гонцов во все соседние государства, чтобы сообщить миру об исчезновении величайшего лекаря, и повелел немедленно начать поиски. Но прошел год, а об отце не было никаких известий. Тогда я обратился к могущественному оракулу, отдав ему в качестве оплаты большую часть нашего имущества. Мудрец провел несколько ночей в гипнотическом трансе, а затем поведал мне, что мой отец находится в плену очень могущественного вельможи и что от него требуют невозможного. Но где искать этого человека, оракул не знал…

Так прошел еще один год. Наконец нежданно-негаданно пришло известие о том, что моего отца видели в Турании у богатого человека по имени Бенгали, который исповедует Культ Вечного Наслаждения. Я тут же с небольшим отрядом верных мне людей отправился в путь.

Множество дней мы были в дороге, минуя удивительные страны и шумные города, прежде чем оказались перед домом или, скорее, роскошным дворцом Бенгали. Войдя по широкой парадной лестнице внутрь, я был поражен творящимися там беззакониями, ибо хозяин дома непрерывно, дни и ночи, предавался немыслимым оргиям.