Дункан Мак Грегор - Город Плененных Душ Страница 2

Солнце уже клонилось к горизонту, а тропа все бежала вперед, словно вознамерилась привести путника на край света. Что ж, на край света — значит, на край света. Варвара, исходившего в своей жизни великое множество дорог и на земле и под землей, это не могло испугать. Сейчас его волновало лишь то, что нет еды и нет воды. Надо было позаботиться об этом, когда он еще шел по Кутхемесу. А впрочем, все равно. Конан может поймать змею и закусить ей. Если змеи здесь не водятся — он потерпит, не в первый раз. Ему уже приходилось ходить с пустым брюхом по несколько дней.

Сгущались сумерки. Небо потемнело, черные густые тучи медленно заполняли его. Наверное, к ночи пойдет дождь. А может, тучи проплывут стороной, и тогда ночь будет теплой и спокойной… Спокойной ли? Со стороны холмов все чаще и громче слышались стоны и подвывания неведомых пока существ. Конан не сомневался, что рано или поздно эти твари выползут из своих нор, но с какими намерениями? Захотят ли они подкрепиться чужестранцем или прогнать его — кто их разберет. Варвар не стал забивать себе голову пустым гаданьем. В первую очередь сейчас надо подумать о ночлеге.

Конан осмотрелся в надежде найти удобное место для костра, но все места вокруг были одинаковы. Тогда путник сошел с тропы, набрал откуда-то взявшихся здесь сухих ветвей и разложил костер. Пламя занялось сразу. Конан сел, скрестив ноги, и стал смотреть в самую середину костра. Искры плясали, словно крошечные человечки вели между собой жестокую битву. Под ними вились красные языки пламени — их грозные боги. Боги гневались или торжествовали, то прижимаясь к земле, то взвиваясь к небу… Если пойдет дождь — эти боги погибнут за несколько мгновений. Бог воды всегда был могущественнее бога огня.

Засмотревшись в костер, Конан не сразу услышал шорох. Что-то шелестело, хотя ни кустов, ни деревьев в округе не было. Только на темных холмах, едва видных теперь в темноте, копошились какие-то странные тени… Варвар оглянулся. К костру подползало, высунув длинный мокрый язык, непонятное существо. С виду вроде бы человек, но весь заросший густой свалявшейся шерстью, с кривым носом, свисающим почти до груди и с огромными желтыми клыками. Уродец подобострастно смотрел на Конана маленькими горящими глазками и хрипло подвывал.

Конан отодвинулся с отвращением — от незваного гостя разило тухлятиной и еще чем-то кислым — и сказал:

— Пошел вон, ублюдок!

Монстр тяжело задышал, завилял задом, словно собака перед хозяином, и, неожиданно тонко всхлипнув, пробормотал:

— Откуда ты, чужестранец-ц?

— Пшел! — отрезал Конан и отвернулся, ничуть не заботясь тем, что тварь осталась за его спиной.

— Ты наш-ш… Ты должен быть наш-ш-ш…

— Кром! — Конан встал, вынул меч, но урод уже быстро полз в сторону от костра и вскоре исчез где-то за холмами. Варвар качнул головой и снова уселся, не оглядываясь больше.

Шло время. Глаза у Конана давно слипались, яркие языки пламени действовали на него усыпляюще. В голове еще проносились какие-то воспоминания, мысли… Наконец под тихий треск костра путник уснул. Ему снилась южная степь, где когда-то впервые встретил он Маленького Брата, и лицо… Чье это лицо? Кром! Конечно, самого Маленького Брата — Лайтлбро. Но почему он, всегда такой спокойный и веселый, сейчас смотрит на Конана с тревогой и даже сомнением? В его карих глазах Конан видит то ли вопрос, то ли предупреждение… Не разобрать. Киммериец открывает рот и силится спросить Лайтлбро: «Что с тобой? Ты не веришь мне? А может, с тобой что-то случилось? Клянусь Кромом, я помню добро! Я помогу тебе, Маленький Брат!» Но ни звука не вырывается из глотки варвара. Мышцы свело судорогой, и крик застрял в груди. И все же Маленький Брат как будто понял Конана. Он прищуривает глаза и едва заметно качает головой: «Нет…» Он не разжимает губ, но варвар словно слышит его тихую песню:

Простите меня, если я не успею Быть может, успеет мой друг.

Лицо Маленького Брата светлеет, исчезая. Конан так и не смог с ним поговорить…

Дикий вой вдруг раздался совсем рядом. Киммериец вскинул голову, мгновенно проснувшись — вокруг костра суетились отвратительные твари. Одни были похожи на недавнего гостя, другие выглядели еще страшнее. Рогатые и длинноухие, одноногие и однорукие, хвостатые, клыкастые, они казались неудачными поделками Нергала. От монстров так мерзко воняло, что Конан сплюнул:

— Ублюдки! Что вам надо от меня, грязные поганцы?

— Ты наш-ш… — зашелестели твари, протягивая к варвару длинные безобразные руки. Они скалили слюнявые рты, словно желая улыбнуться, и Конана чуть не стошнило. Уроды подползали все ближе, некоторые уже царапали землю у самых ног варвара, но его самого не касались.

— Вон, вонючие огрызки! Вон, не то я выпущу из вас кишки! — Киммериец положил руку на эфес меча.

Воя, твари отодвинулись немного.

— Ты наш-ш-ш… наш-ш…

— Ваше только дерьмо! Убирайтесь!

Конан выхватил меч, поднял его. Он понимал: если монстры нападут — справиться с ними будет трудно. А скорее, даже невозможно. Слишком много их тут — сотня, а то и две. В темноте нельзя было определить точнее. Одно Конан знал твердо: прежде, чем погибнуть от их вонючих лап, он перебьет несколько десятков, не меньше.

Монстры отпрянули в разные стороны, в страхе глядя на клинок варвара, заурчали недовольно. Неожиданно из их плотной массы поднялась огромная, мохнатая тварь. Судя по тому, что уроды сразу притихли, с Конаном собирался говорить вожак. Покачиваясь на кривых, коротких ногах, он открыл крошечную пасть и зашипел:

— Иди к нам, чужеземец-ц. У нас хорош-шо, у нас много еды, много вина. Любая самка — твоя. И любой самец-ц… Ты наш-ш…

Длинный язык его не помещался в пасти, цеплялся за огромные желтые клыки, и поэтому вожак присвистывал, пришепетывал и причмокивал. Выжидательно глядя Конану в глаза, он помолчал мгновение, потом протянул к варвару мохнатые лапы и опять затянул:

— Ты наш-ш-ш… Иди к нам… У нас хорош-шо-о-о…

— Ну, отродье Нергала, — с яростью процедил Конан сквозь зубы, — я вам сейчас покажу, ваш я или нет.

С этими словами киммериец еще раз поднял меч и сделал шаг к вожаку. Но грязная темная шерсть урода сливалась с темнотой, и Конан промахнулся. Меч просвистел в воздухе, лишь поцарапав монстра. Тот отпрыгнул, взвизгнув, и огромными прыжками поскакал прочь. За ним и остальные проворно поползли, побежали, полетели к своим холмам, оглядываясь на варвара и с удивительным упрямством пришепетывая: «Ты наш-ш…наш-ш… наш-ш-ш…»

Киммериец подождал, пока они скроются в норах, и снова сел у костра. Нескоро наступила тишина — из глубины равнины все еще слышался вой разочарованных уродов. Конан вспомнил слова вожака и раздраженно выругался. Кому нужны мерзкие вонючие самки? А уж тем более — тьфу! — самцы. Варвара передернуло от отвращения. Он подбросил в костер сухих веток и, не мигая, уставился в разгорающееся пламя. Ему казалось, что монстры отвлекли его от чего-то очень важного, может быть, даже главного… Сон! Конан попытался вспомнить лицо Маленького Брата и не смог. Неожиданная тоска вдруг овладела им. Непривычный к подобным чувствам, он заскрежетал зубами, сжал кулаки. К Нергалу все! И уроды, и Лайтлбро — что им всем надо? У него своя жизнь и своя дорога. И пусть сейчас перед ним лишь узкая тропа, он пойдет по этой тропе, потому что ему так хочется. Ему! Конану! Так! Хочется! Он помотал головой, прогоняя прочь ненужные мысли, глубоко вздохнул. К Нергалу все… Надо спать… К Нергалу…