Керк Монро - Осень без надежды Страница 2

Он по-прежнему был хорошо одет, его кошелек приятно отягощали монеты, среди которых встречались даже удивительно дорогие платиновые аквилонские «фениксы». Ненадолго появившись в Пайрогии Данкварт прямо в столице купил двух лошадей, наведался в Бергис — полюбоваться издали на свое бывшее владение, заглянул с кратким визитом к наместнику, а затем снова исчез. На этот раз, как казалось соседям и некогда знакомым благородным дворянам — навсегда.

Никто не знал, какие обстоятельства вызвали столь неожиданное и бесславное падение рода Бергисов. Его величество король Ариорикс, беспокоясь за дальнего родственника, попытался разузнать подробности его местопребывания и жизни, но не преуспел. Данкварта вроде бы некогда видели в библиотеках самых просвещенных городов мира, ходили слухи, будто он служил при дворе великого короля Аквилонии — не то жрецом, не то предсказателем, после провел два года в Стигии… И ничего более.

Никто кроме самого Данкварта не знал, что бывший владетельный эрл учился волшебству. И у магов Черного Круга, и у митрианских жрецов, и даже у знаменитых колдунов Гипербореи.

…Война застала Данкварта в Аграпуре, когда он изучал магические трактаты в библиотеке туранского императора.

Когда стало ясно, что из города надо бежать, иначе можно лишиться головы и встретиться с безжалостной степной саблей гирканцев, Данкварт бросился в гавань и за огромные деньги купил место на корабле идущем в Хоарезм. На забитом беженцами и ранеными воинами судне, Данкварт оказался соседом некоей молодой привлекательной особы в мужском походном костюме, с луком и колчаном, полным стрел, независимым взглядом и копной ярко-рыжих волос. Звали неожиданную попутчицу Соней. А прозвище она имела вполне соответствующее своему облику — «Рыжая».

— Так ты родом из Бритунии?

— Именно. А ты?

— Как бы это сказать правильнее?.. Отовсюду. Вольна, как морская чайка.

Темно-зеленые волны Вилайета били о борт триремы, а мужчина и молодая женщина, устроившиеся возле борта, тихонько беседовали, стараясь не потревожить одного из раненых, за которым им обоим волей-неволей приходилось ухаживать. Рук на корабле недоставало, каждый помогал другим, как мог.

— У тебя неплохое вооружение, Соня. Ты наемница?

— И это тоже. Кстати, этому парню надо бы сменить повязку.

— Похож на зингарца…

— А он и есть зингарец. Из знаменитого легиона города Артос. Слыхал про таких?

Данкварт нахмурился. Конечно, слыхал. Еще как! Самый непобедимый и самый необычный воинский отряд на всем Материке. Впрочем, насчет непобедимости можно поспорить — зингар-цев, отправленных по союзному договору между королем Кордавы и туранцами, на помощь против гирканского нашествия, наголову разбили в Аграпурском сражении.

Спастись удалось лишь немногом. Самую малую часть раненых артосийцев успели перенести на корабли — из Аграпура начинался повальный исход жителей.

Но не это главное. Легион Артоса, называвшийся зингарским словечком «Кастельон» — «Крепость», славился удивительными традициями.

Артос не прославился выдающимися поэтами, историками или волшебниками, там запрещались лицедейские представления и азартные игры, не приветствовались «дома отдохновения», а воспитание молодежи полностью возлагалось на военную знать. Многоученый Данкварт назвал бы Артос образцом «страны, управляемой Мечом». Если раньше считалось, что многие чужие расы — к примеру, бессмертные альбы или оборотни Пограничья — превосходят человека, то, как видно, управители Артоса задались целью создать людей, превосходящих все прочее человеческое сообщество.

Расовые уложения в этой аррантской провинции, по мнению многих, стали не просто жестокими, но бесчеловечными. В Обители Мудрости Тарантии и ученых заведениях Аграпура Туранского, пожилые мудрецы откровенно говорили о том, что в Артосе выращивают не людей, а породистых животных, как раз более всего беспокоясь о «породистости», нежели о духе. Ибо, как известно, величайший поэт, сочинитель, астролог или любой иной ученый муж может быть горбуном, одноглазым, а то и вовсе пораженным проказой, чему несчетно примеров в мировой истории.

Однако жители необычного зингарского города не обращали внимания на злословие варваров и придерживались своих традиций.

Подверженные болезням новорожденные сбрасывались в море со скалы, являвшейся одновременно главным святилищем Артоса, родившиеся девочки отдавались на воспитание в соседние провинции Зингары, в городе оставлялись только мальчики, для восполнения поколений покупались самые здоровые и красивые рабыни, процветал культ физической силы и красоты, взрослым аргосийцам (а таковым житель города считался с четырнадцати лет) запрещалось вступать в постоянный брак с женщиной, ибо, как речется у знаменитейшего аквилонского пророка Эпимитриуса, женщина — орудие совращения.

Еще днем, когда корабль уходил от пылающего Аграпура, Данкварт сказал раненому, пытавшемуся отказаться от помощи:

— Нехорошо отказывать, когда люди хотят сделать тебе добро.

— Мой друг умер два дня назад на поле боя. А я — выжил.

«Смертник, — догадался Драйбен. — Когда один из воинов „Кастельона“ погибает или умирает, его напарник дерется до последнего, стараясь положить как можно больше врагов и не щадит своей жизни. Полагаю, гирканцам с этим легионером лучше не сталкиваться лицом к лицу — ему уже нечего терять. А если останется жив — покроет себя позором. Все-таки второй из пары умер, что не говори, на войне, и неважно, поразила ли его сталь противника или внезапная болезнь… Не позавидуешь парню».

Рыжая Соня относилась к зингарским традициям с пониманием, но отнюдь их не приветствовала. Однако, по три раза в день делала не желавшему называть свое имя зингарцу перевязки и болтала с Данквартом о всякой чепухе. Бритуниец, мигом прозвал раненого «Безымянным», с чем тот молча согласился.

До гавани Хоарезма оставалось три дня морского пути.

— Жаль расставаться, — сказал Данкварт Рыжей Соне, когда на траверзе забелели купола Хоарезма. — Кажется, мы успели подружиться. Ты куда собираешься теперь?

— Не знаю, — пожала плечами Соня. — Дорог на свете много.

— А я — домой, в Бритунию. Началась война, моим соотечественникам могут потребоваться мои познания в волшебстве и мой меч… Пускай я теперь даже не эрл, а самый обычный человек.

— А я, представь себе, самый настоящий тан,

— фыркнула Рыжая Соня, — причем у вас, в Бритунии.

— То есть как? — изумился Данкварт. — Ты — бритунийский тан?

— Именно. Несколько лет назад я служила в дружине герцога Юстиния Райдорского. И за помощь в одном крупном деле — не хочу сейчас об этом вспоминать, дрянная вышла история, — герцог одарил меня жалованной грамотой на танство. Сейчас название припомню… Кертоно?