Заповедник "Неандерталь". Снабженец (СИ) - Старицкий Дмитрий Страница 2

$

Если бы я брахиоподой был

Ни за что б в Силуре я не жил.

Спасу нет от эффузивов, диабазовых массивов.

Мне Карбон бы лучше подходил.

$

- Так ты еще при Николае Палкине родился? – оборвал я свой вокал вопросом.

- Не при Палкине, а при государе-императоре Николае первом Павловиче, - строго поправил он меня. - Вот при ком на Руси порядок был. А потом всё под горку покатилось.

- Но ведь его сын крестьян от рабства освободил, - возразил я.

- Лучше бы он этого не делал. Крестьянин как рассуждал: ««Мы ваши, а земля наша»». А землю-то как раз у крестьян и отобрали. Оставили одни неудобья, да столько, что семью не прокормить. И стал крестьянин жить хуже, чем в крепости жил. А ещё дворню помещики разогнали и пошли босяки по Руси толпами. Этим землицы вообще не досталось. Никакой.

- Слушай, где мы? Это не Подмосковье.

Вокруг была холмистая степь с редкими небольшими купами деревьев. В основном старые дубы в глаза бросались. Поля вокруг дороги колосились какими-то зерновыми. Я в них не разбираюсь.

- Злачное место, - констатировал я. - Но не грибное.

- Нет, конечно, – ответил проводник усмехнувшись. - Это Кубань, точнее Тамань – благодатный край, если руки, конечно, приложить, которые из правильного места растут.

- Так ты не только во времени, но и в пространстве порталы открывать можешь? – закралось у меня подозрение.

- Хоть в Америку. Только там делать нечего.

- Что так ни разу и не сходил? – удивился я, не поверив ему. Сам бы я точно сходил, хотя бы из любопытства. Особенно в шестидесятые годы.

- Были один раз в районе Сан-Франциско. Ещё до колонизации успели. Собрали все крупные самородки по ручью Сакраменто, потом их в Швейцарии начала двадцатого века продали как калифорнийское золото. И всё. Больше нам Америка не понадобилась. Зверья и тут полно. На самом полуострове мы его несколько подразогнали, повыбили, а вот севернее чистое Серенгети. Даже леопарды со львами водятся.

- А песок золотой там не мыли вообще? - удивился я.

- Надо же было что-то оставить золотоискателям, а то отсутствие золотой лихорадки в Калифорнии изменило бы историю. А нам этого не надо. Пришлось бы всю библиотеку, что собрали выкидывать и историю по новой изучать. Ты давай, баранку крути. Вокруг Блеваки объедешь и в сторону моря правь.

- Какой такой ««Блеваки»»? – переспросил я.

- Вот этого холма, что прямо на нас смотрит. Вулкан это грязевой. Народ так прозвал, за то, что грязью с камнями блюёт от времени до времени.

Поместье было окружено капитальной стеной из пилёного ракушняка. А внутри – рай, как любят его описывать пустынные народы. Тенистый плодовый сад, в глубине которого стоял большой одноэтажный дом с белёными стенами под ярко рыжей черепицей. Вокруг дома благоухал розарий. Кусты с многочисленными мелкими розами, но душистые…

- Грибы отдай девчонкам, - сказал проводник, указывая на парочку пожилых женщин на крыльце. – Пусть почистят.

И вышел из машины.

По его команде женщины бросились к автомобилю, и я выдал им корзины, открыв багажник ««Джетты»».

- Помыть. Почистить. Порезать на такие вот кусочки, - показал на пальце размер, - нанизать на нитку и повесить сушится в тени. Зимой сухие кусочки растереть между пальцами в прах и заправлять суп или борщ – ложку проглотите.

В ответ на мои указания бабы заулыбались, закивали, изображая понятливость. Простые деревенские лица в платочках, подвязанных под подбородком. В цветных сарафанах-безрукавках на лямках, надетых на полотняные рубашки с длинными рукавами. На ногах ременные сандалии. Росточку они небольшого: чуть больше полутора метров. И скорее крепкие и коренастые, чем толстые.

Что-то стало мне жарко. И я снял осеннюю куртку и засунул ее в багажник. А вслед за ней полетел туда и свитер.

По ходу дела посмотрел на мобильник. Сети не было. Никакой. И я выключил бесполезный девайс и засунул в карман куртки. Ну, его….

Умытый и переодетый в простые полосатые штаны и подпоясанную витым шнуром шелковую белую косоворотку до колен босой хозяин, пригласил меня на веранду и усадил за стол из струганных досок.

- Сейчас всё принесут, - как бы успокоил меня, хотя я и не беспокоился вроде. По крайней мере, внешне. – А пока давайте познакомимся. Я - Тарабрин Иван Степанович, однодворец, если помните, кто такие; родился в год первой осады Севастополя. Окончил классическую гимназию и Историко-филологический факультет Московского университета кандидатом на замещение профессорской должности. Приуготовлялся защищать магистерскую диссертацию по служилым людям времен царя Фёдора Третьего [Ф Ё Д О Р _ Т Р Е Т И Й - царь всея Руси Фёдор Алексеевич Романов, старший сын царя Алексея Михайловича. Федор Первый – сын Ивана Грозного, а Фёдор Второй – сын Бориса Годунова.], но столкнулся случайно с проводником, когда изучал сибирские монастырские архивы, и так получилось, что и сам стал проводником в страну Беловодье. Вот она, - обвел он рукой вокруг. - Весь наш народ около двадцати тысяч человек происходит от Тамбовских мужиков, что я вывел сюда из имений князей Троекуровых и Прозоровских. Их за бунт карать хотели и уже воинскую команду капитан-исправник вызвал. А тут я мимо проезжал… - Развел он руками.

- Так с тех пор тут и живёте?

- С тех самых пор. Счастья было у народа – полные порты. А то… земли свободной до горизонта и вся чёрная. Только руки приложи. Тут ведь палку сухую в землю воткни и только водичкой полей – зацветёт. А потом, то одно понадобилось, то другое… а тут совсем ничего нет, кроме земли. Стал ходить по временам, купцом от общины как бы. Так и хожу уже почти сто лет чуть не каждую неделю. Раб на галерах. Но что поделать: служение у меня такое…

- Все мы в ответе за тех, кого приручили, - выдал я цитату из ««Маленького принца»» Экзюпери.

- Хорошо сказано, - согласился со мной хозяин.

Тут женщины принесли окрошку с холодным квасом и домашней сметаной. Сметана – ложка в плошке стоит! Обалденно пахнувший ноздреватый серый хлеб. И мы с удовольствием взялись за деревянные ложки.

- Ай, молодцы, девчонки, угодили, - воскликнул Тарабрин, когда его деревянная миска показала дно. Как тебе наше угощение? - Это уже ко мне вопрос.

Я искренне показал в ответ большой палец, потому как рот был забит холодной вкуснятиной. Такой приятной в южную сентябрьскую жару.

- А что вы этих женщин девчонками дразните. Вроде не по возрасту? – спросил я, провожая взглядом женщин вполне себе в возрасте, позволяющем иметь внуков.

Спросил, естественно, когда прожевал вкуснющую овощную смесь с кусочками варёного мяса, наливая себе кваса из кувшина видом похожего на древнегреческую онахойю в простую деревянную чашку, выточенную токарем из липы.

- А кто они есть, если я их вот такими помню, - показал он ладонью на уровень колена.

- Понятно. А керамику специально делаете под древнюю Элладу или покупаете там? – кивнул я на кувшин.

- Конечно специально. Иначе ваших археологов бы Кондратий хватил давно, - улыбнулся хозяин.

Я поддержал тему.

- Да, как-то в Фанагории, на раскопках длинной канавы (местный винзавод возжелал провести через памятник археологии сливной коллектор) в неповрежденном слое пятого века до рождества Христова на глубине трех метров нашли полиэтиленовую пробку от портвейна. Версий было… - захихикал я, вспоминая тот случай.

- Та-а-а-а-к. – протянул Тарабрин и выдал резолюцию. – Епифана-пьяницу больше с собой не брать. Запалит так всю контору. Я специально селю всех на местах будущих казачьих станиц атамана Головатого, чтобы перекоп на перекопе был. И никакой тебе стратиграфии не прослеживалось. А тут такая подстава…

- Ты разбираешься в археологии? – отогнал я от кваса нахальную осу.

- Пришлось разобраться. И то… про отпечатки болтов и шестеренок в угле постоянно у вас публикуют. А ты как к археологии относишься?

- Я к ней не отношусь. Просто лет пятнадцать каждое лето на Тамань или в Крым ездил на раскопки. Рабочим. Отдыхал на лопате от города. Гитара, костёр, доступные студентки, ««писистрат»» [П И С И С Т Р А Т – древнегреческий афинский тиран. Археологи так в шутку называли в советское время виноматериал из ближайшего винодельческого завода, что тиранил археологов. В настоящее время на вкус на него похоже вино ««Анастасия»» производства винзавода в станице Сенной Краснодарского края.] с ними пил, ночами голышом купались под звёздами. Оттягивало от круговерти мегаполиса. Но кое-чему нахватался. В основном по материальной культуре Боспорского царства.