Отражения одиночества - Светлана Залата Страница 2

Кораблик детства

Глава 1

– Итак, господа адепты. К сожалению, я вынужден констатировать прискорбный факт: вы оборзели.

Саша вздрогнула, услышав слова начальника. Больше от невероятно спокойного тона, чем от содержания речи. Говорить так Михаил Ефимович мог что угодно, и все равно было понятно, что ничего хорошего сегодня никого из них не ждет.

– После того как ваши наставники отправились в международную командировку, вы потеряли последние остатки совести. За неделю на вас приходит три служебных записки. Три. Итак, начнем. Магия на костюмированном детском празднике. Что, Екатерина, так хотелось побыть фокусницей, не желая ничего учить по-человечески? Отлично, Закон кто соблюдать будет?

– Они ничего…

– Молчать. И слушать. Все трое. Вы плевали на Закон, развлекая детишек магией. Дважды, продолжив даже после того, как Станислав Алексеевич провел с вами воспитательную работу и мягко намекнул, что так делать больше не нужно. Вы плевали на Закон, ввязавшись в драку с байкерами и применив магию к людям.

– Там был оборотень.

– Да. Там был оборотень. Один-единственный оборотень, который не применял своих способностей к вам, и определенно, не заслужил отправиться вплавь по Кубани, куда вы отправили всех четверых противников, предварительно почесав кулаки и эго, вдоволь используя волшебство. И все еще притом, что оборотень никак не применял свои способности против вас. Подло, не находите? Один соблюдает Закон, а трое других нет.

– Они оскорбили Катю…

– Неродова, – Михаил Ефимович буквально замораживает ее взглядом, – я умею читать, спасибо. И я видел ваши объяснительные и все блеянье по поводу «сам первый начал». У тебя опять проблемы с самоконтролем и ты несешься сломя голову в потасовку, заслышав любую пару неприличных слов? В потасовку, которую вы, господа, без магии вчистую проигрывали, и остались в итоге без переломов только нарушив Закон. Захотелось, чтобы кому-нибудь кастетом голову пробили? Или сила не дает покоя, есть желание нести всем справедливость и исправлять заблудшие души? И это я молчу про остальные алкогольные похождения, о которых мне прекрасно известно. Перекрашенный недострой у Карасунов. Та стая собак, что вы приноровились натравливать на забулдыг, через пустырь проходящих, «отучая» их от пьянства. Погром в квартире твоего, Екатерина, бывшего ухажера. И это еще не полный список – за месяц, прошедший с начала каникул. Которые даны вам чтобы заняться своей жизнью, читать книги и отдыхать, и в октябре продолжить учебу. Но вы дуреете от безделья и подружившись с алкоголем окончательно раздружились с головой. Никакого особого отношения ни к кому из вас нет, не стоит питать иллюзий.

Последние слова были адресованы к Саше. Она только сильнее опустила голову. Прям как директор школы нерадивых учеников отчитывает. Впрочем, в некотором роде так оно и было.

В кабинете Главы Ордена Юга России, их непосредственного начальника, устанавливается тишина. Долгая и тяжелая.

– Нечего сказать в свое оправдание, господа адепты?

У Саши было что сказать. Но злить Михаила Ефимовича она не собиралась.

– Ваши наставники далековато сейчас для того, чтобы вправлять вам мозги. Они заняты делом, в отличие от вас. Но по взаимному согласованию мы пришли к компромиссу. Я не буду одевать на вас браслеты, работающие на территории города и запрещать вам уезжать, как хотел изначально. Более того – вы отправитесь наслаждаться отдыхом на природе.

Саша с некоторым недоверием бросает взгляд на начальника.

– В перерывах между работой, разумеется. Читайте, – через стол ко всем троим прилетели одинаковое картонные папки, – каникулы закончились, адепты. Вы ищите применения собственным талантам, и я вам его обеспечу. И не в архиве, как намеревался изначально.

Предполагалось, что этот жест стоило оценить. Возможно и стоило. Но у Саши еще звучали в разуме резкие, хлесткие фразы, которыми отчитывал ее вчера по телефону наставник. Разница часовых поясов и расстояние нисколько не помещало ему высказать все недовольство.

Не то чтобы пробудилась совесть… Но выволочка ее отрезвила. Им втроем было весело – но они и правда нарушали единый для всех Закон. Тот, который остальные Затронутые соблюдали, не устраивая… Ничего такого не устраивая.

Но как бы то ни был – сделанного не воротишь. Теперь нужно было понять, что хотел от них шеф.

Саша развернула папку.

Внутри обнаружилась вырезка из какой-то захолустной газеты, неожиданно явно скопированная из интернет-статьи и распечатанная на обычной белой бумаге. Вырезка была из колонки вроде «Очевидное – невероятное» и повествовала о расследованиях какого-то пожилого энтузиаста, утверждавшего, что в расположенном на территории края санатории «Дубы» пропадают люди. Статья была весьма объемной, автор приводил какие-то довольные бредовые доказательства причастности ко всему этому инопланетян, избравший «расположенный на пересечении геомагнитных линий» санаторий своими кормовыми угодьями или площадкой для экспериментов.

Автор, сам явно имевший какое-то касательство к работе «Дубов», считал, что исчезновения начались еще тогда, когда на месте санатория находился детский дом, а было это в довоенные дни. По мнению энтузиаста-следователя, изначально внеземные цивилизации захватывали для исследования детей каждую весну с момента возведения здания, теперь принадлежащего санаторию. Как именно это происходило, некий Валентин Викторович Оладько не пояснял, но указывал на то, что память о «похищенных» исчезала у всех, кто их знал при жизни, а любые бумажные свидетельства существования пропавших быстро оказывались в самых дальних частях архива, терялись, сгорали в пожарах и всячески уничтожались природными и не очень событиями. Хотя личные вещи таких вот «изъятых ради опытов» оставались, окружающие или выкидывали их, или присваивали, не помня, кому эти предметы принадлежали на самом деле.

Исчезновения, по мнению автора, продолжались и после войны, когда на месте интерната существовала больница, и позже, когда ее капитально перестроили и придали ей сначала статус санатория для «детей, пострадавших от тяжелых условий послевоенного времени», а после и просто санатория для работников промышленности и их семей. Продолжались они и во время перестройки, прекратившись только в девяностые, когда из-за нехватки денег санаторий пустовал почти десятилетия, и продолжились в новое время, когда его вновь открыли. Но правительство и администрация коварно молчали, не желая признавать реальность существования внеземных цивилизаций.

– Бред параноика, – пробормотал Коля, досмотрев до конца статью, – видно же, что он больной. Таких вот «открывателей инопланетян» десятки нелеченых.

– Возможно, – кивает Михаил Ефимович.

Кивает – и протягивает им троим еще одну папку. На сей раз с одним-единственным документом.

Это выписка из какого-то полицейского протокола об осмотре квартиры скончавшегося Оладько В.В. Опись имущества, найденного в доме. Никаких отрубленных рук и голов в банке. Лишь десятки, сотни вещей из самых разных десятилетий, непонятно кому принадлежащих и как оказавшихся в квартире пенсионера. От пионерских галстуков до комсомольских значков, от более-менее современных