Константин Храбрых - Противостояние. (СИ) Страница 20

Первая, подойдя к столу, выдвинула верхний ящик. Достав оттуда сотовый телефон она, включила автонабор, зажав "единицу". Пошли долгие гудки.

— Лиса слушает.

— Красный код, сбор в "точке семь" через час.

— Принято.

Выключив аппарат, она небрежно бросила его обратно и, тяжело вздохнув, пошла переодеваться.

Частный круизный лайнер неспешно приближался к порту. Несмотря на огромные размеры, корабль, если не считать команды, был практически пуст. Всего несколько пассажиров на борту.

Ри Тенмон, наслаждаясь терпким букетом вина возле обзорного окна пустого ресторана, глядел на тихие волны, задумавшись о чем-то своем. Что, впрочем, не помешало ему заметить появление в ресторане нового действующего лица. Неторопливо взяв со стола початую бутылку, Тенмон наполнил свой бокал и поставил бутыль в центр стола. В следующий миг в бутылку с тихим звоном вошла токая металлическая пластинка с анаграммой на одной стороне и витиеватой росписью на другой. В следующий миг бутыль, не выдержав издевательства, раскололась на две ровные половинки, разлив драгоценную жидкость по белоснежной скатерти стола.

— Прошу меня простить, уважаемый Ри Тенмон! — В голосе вошедшего не было и толики раскаянья. — Не рассчитал силы… Рад вас снова приветствовать на земле Японии. Вы нечасто покидаете материк.

Тенмон взял мокрую от вина пластинку и отошел к окну, внимательно ее изучая. Наконец, оторвавшись от созерцания прямоугольника, отвесил шутливый полупоклон визитеру:

— Для меня большая честь получить разрешение на убийства от самой "Тени девяти кулаков", сенсей-доно!

Молодой визитер с длинными седыми волосами прислонился к раме окна и, рассмеявшись, произнес:

— Не говори, что у меня такая плохая репутация — я здесь по поддельному паспорту. — И усмехнулся, довольный шуткой.

— Рёдзанпаку… — Улыбка Ри Тенмона, была похожа на волчий оскал. — У тебя уже руки тянутся поприветствовать их? Я не ошибся?

Иссинсай радостно рассмеялся. Во все стороны, словно туманные волны, потекла его жажда крови…

Глава 6

История Сигуре

Окраина человеческого ареала. На небольшой огороженной площадке перед старым полуразрушенным зданием горели расставленные правильным квадратом факелы. Возле ступеней, ведущих в строение, стоял монах. От левого виска к подбородку тянулся длинный прямой шрам.

На площадке на тонких коричневых одеялах, расстеленных в две параллельные линии, сидели люди. Их одежда и оружие выдавали в них учеников двух школ. Школ, практикующих боевое искусство владения холодным оружием.

На площадку вышли двое. Приняв атакующие стойки, оба замерли друг напротив друга. Все внимание присутствующих было приковано к дуэли между двумя школами. Все были настолько увлечены предстоящим боем, что не заметили гибкую женскую фигурку, удобно расположившуюся в ветвях столетнего дерева.

Тишину, нарушаемую только треском чадящих факелов, словно разрезал тихий голос монаха:

— Наконец-то! Мы получили подтверждение. Закончите ваше разногласие без злобы!

— Как прикажете, я готов! — Ответил один из противников.

— Согласен! — Кивнул оппонент.

В следующее мгновение оба ринулись вперед, вынимая мечи из ножен. Две сверкающие дуги и тихий звон от столкновения двух острых плоскостей металла. Яркий сноп искр не помешал зрителям отметить мастерство обоих и убедиться в победе невысокого японца в темном кимоно.

С отсутствующим выражением лица он взмахнул мечем в сторону, стряхивая капли крови с клинка, и, доведенным до автоматизма движением, убрал его в ножны.

Его оппонент выронил на землю свой меч, и тот, словно обидевшись, звякнув, покатился по утоптанной земле. Неудачливый дуэлянт, тихо скуля, пытался зажать рану на запястье, из которой сильно потекла кровь.

— Поражение школы Хонсю зафиксировано всеми присутствующими! — Голос монаха со шрамом прекратил ропот, и повисла тишина. — Пусть врач осмотрит проигравшего.

— Как же стал мельчать народ, ведь не сильно порезал, а воя — словно отрубил обе руки и ногу…

— Хаяшидзаки Мусорю Широиши… так? — Красивый женский голос, донесшийся с дерева, заставил присутствующих вздрогнуть и схватиться за оружие.

Японец спокойно положил руку на рукоять катаны, поднял голову и спросил, глядя незнакомке в глаза:

— Кто ты?

— Косока Рю… Косака Сигуре. — С легкой улыбкой произнесла Сигуре, и тенью слетела с ветви дерева.

Со всех сторон послышался вздох изумления. Ночная гостья дуэли школ оказалась прекрасна, словно богиня. Но далеко не ее красота привлекла внимание присутствующих. Ее имя заставило побледнеть многих…

Дуэлянт, только что выигравший бой, ощерился будто гончая, учуявшая желанную добычу.

— Косака Сигуре… — Хаяшидзаки с интересом рассматривал визитершу. — Оружие, посланное богами, Косака Сигуре!

К дуэлянту подошел монах и, благословив Хаяшидзаки, приказал:

— Широиши-доно! Умри, но не смей проиграть!

Хаяшидзаки радостно оскалился:

— Великолепная провинция! Здесь все подходит для "смертельного поединка"! И как можно поверить, что ты из Рёдзанпаку? История любит каверзы…

Сигуре все так же равнодушно-спокойно рассматривала Хаяшидзаки, медленно подходящего на дистанцию удара. Он еще не понял, что уже проиграл, просто войдя в зону досягаемости ее клинка.

— Ты… я слышала, имеешь при себе… острый клинок… катана?

Хаяшидзаки перенес вес на правую ногу, готовясь к прыжку:

— Победа за мной!

Быстрое движение и рубящий взмах мечем…

Он замер напротив девушки, которая, казалось, даже не шелохнулась. Никто не заметил движение ночной гостьи, никто, кроме старого монаха тихо и тяжело вздохнувшего. Ибо он-то увидел разницу между уровнями бойцов.

— Мой меч с гербом трех кедров! Невозможный барьер шести путей…

На этих словах клинок в его, слегка отведенной правой руке переломился и глубоко вошел в землю.

Японец рухнул на колени, словно подрубленный, неверяще переводя взгляд с обломка меча на Сигуре и обратно. Его лицо отражало шок и ужас от поломки драгоценной и казавшейся нерушимой вещи.

— Этого не может быть… Я повсюду искал эту катану! Ее мастер был величайшим оружейником!!! — Из глаз Хияшидзаки текли слезы горя.

— Печаль… но.

Девушка поправила ножны за спиной и, спокойно развернувшись, исчезла в ночной тиши.

Прошла неделя с того момента, как я сполз с операционного стола. Не знаю, что делали учителя, но на коже остались только тонкие белые полоски шрамов.