Безмолвные призраки Хионы - Влада Ольховская Страница 20

Ошиблась, конечно. Буря живой не была и даже не прятала под своей завесой жизнь. Однако она несла в себе грандиозный заряд энергии, который влиял не только на спутниковую связь, но и на способности Альды.

Она знала, что внешне это незаметно, и никому не говорила о своих подозрениях. Сейчас, когда «Стрелу» трясло и мотало из стороны в сторону, на телепатку и вовсе не обращали внимания, она не думала, что кто-то догадается. И тем больше было удивление, когда в ее голову ворвался голос Триана.

«Мелкая, ты в порядке?»

«Это не мой позывной, а мы договорились общаться по инструкции».

«То есть, в порядке, – заключил легионер. – Если тебе это поможет, вмажемся в лед минут через двадцать. А бурю обгоним примерно на два часа, успеешь к ней привыкнуть».

На это Альда предпочла не отвечать. Она чувствовала, что на мыслях и воспоминаниях Триана по-прежнему стоит блок, и на этом фоне умиляться неожиданной заботе как-то не хотелось.

Посадка на лед была предсказуемо жесткой: «Стрела» вошла в толщу больше чем на половину. От этого челнок содрогнулся, команду уберегли лишь ремни и решетки безопасности. Зато Киган остался доволен:

– Идеально приземлились, угол – прямо как курсантов обучают! Для тех, кто по жизни нытик и зануда, сообщаю: «Стрела» расположена перпендикулярно поверхности планеты, в данном случае представленной льдом, и никакая буря ее не завалит.

– С этим разобрались, хорошо, – кивнула Лукия. – На каком расстоянии от города мы приземлились? Нас видели?

– Близко приземлились, но их ледышками не закидали при посадке. Ну и всё они видели – не каждый же день у них корабли с неба падают! Думаю, ребята, построившие сторожевую стену, должны периодически с нее поглядывать.

– Попытайтесь наладить спутниковую связь, если грозовой фронт это позволяет.

– А его никто уже не спрашивает, сейчас сделаем!

Киган не просто храбрился, он был уверен, что связь установить удастся: город был в пределах видимости, буря пока не мешала, а нужную частоту они знали благодаря спутникам, посланным колонистами. Теперь уже все должно было получиться – без вариантов.

Но не получилось. Киган не сдался сразу, он перепробовал все, что можно было сделать из «Стрелы», однако так ничего и не добился. Нельзя сказать, что их подводила техника, им просто никто не отвечал.

Вот тогда и прозвучал приказ капитана, которого боялась Альда:

– Мазарин, проверьте, что происходит в городе, и постарайтесь выяснить, почему нас игнорируют. Возможно, приглашение было ловушкой, и колонисты планируют враждебные действия?

Альда боялась этого приказа хотя бы потому, что начала проверку сразу же, как только прекратилась тряска. Лишь так телепатка могла приглушить тревогу, не покидавшую ее с самой орбиты.

Поэтому ответ она знала давно, просто тянула до последнего, перепроверяла, надеялась, что ошиблась или что-то изменится, но все напрасно. Теперь вот пришлось говорить:

– Я не думаю, что это ловушка, капитан. Они не отвечают нам, потому что некому там отвечать. В городе не осталось ни одного живого человека.

Гектор Риверо терпеть не мог оставаться в Орифии. Здесь он чувствовал себя загнанным, пойманным в клетку, даже в шатрах, установленных посреди заснеженных равнин, ему было спокойней и уютней. Но если бы он постоянно слонялся за сторожевой стеной, он и правда считался бы безумцем, а Гектор предпочитал именовать себя ученым.

Поэтому иногда ему требовалось возвращаться в Орифию и записывать результаты своих исследований. Он накапливал материалы и просто мирился с тем, что несколько ночей придется провести в тесной квартирке, питаться тем, что добыл в магазине, а не на охоте, и изображать хотя бы минимальную вежливость в общении с другими людьми.

Впрочем, плюсы у визитов в город тоже были. Например, Фауста. Она жила в том же доме, что и Гектор, и они иногда перекидывались парой ничего не значащих фраз. Она – с беззаботной улыбкой, он – делая вид, что ему все равно.

Видеть Фаусту до сих пор было приятно и больно. Приятно, потому что она была самым прекрасным человеческим созданием из всех, кого ему доводилось видеть. Лучшим даже, чем любое порождение Хионы, каким бы совершенным оно ни было. А больно, потому что Гектор неизменно думал о том, что не смог сохранить.

Он не представлял, чем вообще заинтересовал Фаусту, почему она была с ним – пусть и недолго, но была же! Он не умел ладить с людьми, она сама с ним сблизилась. Просто пришла в его жизнь – и так же легко ушла. А он бы и хотел ее удержать, но не знал, как. Пришлось сделать вид, что ему, в общем-то, плевать, и дальше жить с открытой раной внутри. Немного утешало лишь то, что знал об этом только он, Гектор давно научился таиться, как волк Риверо на охоте.

Фауста же наигралась, забыла о нем и относилась к нему вполне спокойно. Без нее было легче – там, в снежных равнинах. Но если иногда на нее смотреть, любоваться ею издалека, будет не слишком больно и даже хорошо.

– Привет, Гектор, – она улыбнулась ему, направляясь к выходу. – Надолго в Орифию?

– Дня на два-три, – со скучающим видом ответил он. Внутри как будто осколок льда перевернулся, разрезая все вокруг.

– Пройдемся до работы?

– Нет, мне еще надо задержаться.

– Как хочешь. Хорошего дня!

– Угу.

Ему не нужно было задержаться, просто идти рядом с ней, как раньше, – это уже слишком. Больше, чем мог выдержать даже он. Поэтому Гектор некоторое время стоял у лестницы, дожидаясь, пока Фауста уйдет вперед и повернет за угол. Лишь после этого он решился покинуть дом и направился к институту.

Им и правда было бы по пути, если бы он пошел с ней. Институт и больница располагались друг напротив друга, все ключевые здания Орифии были построены здесь, с них когда-то началась история города.

Гектор прошел в крыло зоологов, расположенное на первом этаже, к своему крошечному кабинету. Он был одним из немногих, кому выделили отдельную комнату. Не из уважения к нему, просто мало кто решался с ним работать после того, как он притащил для исследования подгнившую ногу рираши, извлеченную из желудка волка.

В этот визит Гектор практических экспериментов не планировал, ему нужно было оформить несколько глав для будущей книги о миграции волков. Когда он погружался в текст, мир вокруг него просто переставал существовать, был только он – и воспоминания о сияющих снегах Хионы. Может, поэтому он и не услышал стук в дверь. А может, и не было никакого стука, потому что его неожиданный гость был не в том состоянии, в котором соблюдают хоть какие-то правила вежливости.

Дверь