Иллюзия бога - Алина Штейн Страница 20

Ее шокировало то, насколько легко он мог поверить в ее отравляющую, порочную сущность.

С тяжелым вздохом она положила голову маме на плечо.

– Позвони уже своему аутисту, дорогая. – Деметра поморщилась, как от зубной боли.

Персефона не смогла скрыть изумления. Мать тихо рассмеялась:

– Популярная ошибка сообразительных людей – думать, что их невозможно прочитать.

– Аид ведь тебе не нравится.

– Не нравится, конечно. Вместо учебы романы крутишь. К тому же с юношей, у которого эмоциональный диапазон беднее, чем у рулона туалетной бумаги. Куда это годится? Но раз уж он тебе по душе…

Персефона медлила.

«Хватит. – Она заставила себя подняться. – Один звонок не повредит. Я воспитала свое сердце. Оно перестанет чувствовать, когда я скажу».

Вернувшись в дом, она подошла к старинному телефонному аппарату и набрала давно выученный номер.

Трубку взяли после первого гудка.

– Слушаю.

– Не отвлекаю? – Она отлично знала, что ответ будет «нет». Не сдержала улыбку, услышав паузу, представив, как Аид выпрямляется, проводит рукой по волосам, перехватывает телефон покрепче. Интересно, он сейчас в перчатках?

– Нет. – Голос привычно хрипловатый, будто от редкого использования. – Приятно снова тебя услышать. Где ты сейчас?

– Дома. – Она вложила в интонацию как можно больше скуки.

– Мать снова зовет тебя полоть грядки?

– Не-а. Сегодня она даже назвала меня сообразительной. Что думаешь? Подходящий эпитет?

– Очень. Еще властолюбивая, тщеславная, требовательная, ужасающая, напористая, вселяющая трепет и в целом очень привлекательная.

– Я впечатлена. Мне и в голову не приходило, что ты брал уроки красноречия в мое отсутствие. Только не говори, что специально перечитывал словарь.

– Само собой. Ты прервала меня в самый ответственный момент, я уже переходил к букве «б».

Пауза, прерываемая приглушенным собачьим лаем где-то вдалеке.

– Я мог бы приехать.

– Но уже поздно.

– Но я мог бы, – не уступал он.

– И дорогу размыло, кстати сказать.

– Как-нибудь доберусь.

– Тогда почему ты еще не за рулем?

Персефона отключилась и уселась на пол, бросив трубку раскачиваться в воздухе. Она прикрыла глаза и сидела так до тех пор, пока не услышала в коридоре шаги.

Чужие.

Повинуясь инстинкту, она вскочила. Запустила руку в ящик стола и вытащила темную бутылку. Интересно, приходила ли Аиду в голову мысль забрать остатки гранатового вина, перенесшего их на Сайд? Возможно. Все-таки они с ним похожи больше, чем ей когда-то казалось. Сильно ли он удивился, когда не обнаружил бутылку на месте? Наверное, нет.

В комнату зашел человек, которого она знала, только теперь его строгий костюм и очки в тонкой золотой оправе дополнял пистолет.

– Зачем ты пришел? – спросила она, аккуратно наливая вино.

– Убить тебя. Разумеется.

– Что такого страшного в смерти? – откликнулась Перси.

И залпом осушила бокал.

Часть 10. О крышах и изменах

Ари была уверена, что ей минимум два дня не удастся сомкнуть глаз ни на секунду – так много вопросов кипело в ее мозгу, и ни на один из них она пока не могла найти логичный ответ. Но, к своему удивлению, она задремала под едва различимый гул мотора и чуть не проехала свою остановку.

– Остерегайтесь любителей приключений, – добродушно бросил водитель, высаживая единственную пассажирку посреди темной улицы.

– Я и сама любительница приключений, – проворчала Ари, растерянно озираясь по сторонам. Ей категорически не хотелось покидать круг света, отбрасываемый единственным на улице фонарем. Но пришлось.

«И она вышла посреди нихуя с бесполезным разряженным телефоном и верой в светлое будущее». В детстве, когда было жутковато, Ари иногда размышляла о себе в третьем лице, как о героине какой-нибудь книги. Глупо, конечно, но когда-то ее это успокаивало. Хорошо, если бы сейчас тоже успокоило: до кампуса оставалось еще минут двадцать пешком, а Ари совершенно не помнила маршрут. Первый и последний раз она ездила на этом автобусе в день поступления. Конечно, большинство студенток ее круга уже тогда приехали на личных автомобилях, но Ари было плевать на то, как воспримут ее появление. Ее мысли занимал Эллинский университет, а особенно – колледж Эгея, который, казалось, был предназначен для нее. Место, в котором она нуждалась. Кампус, пронизанный атмосферой десятилетиями накопленных знаний, преподаватели, относящиеся к тебе как к равному, неожиданная для учебного заведения свобода – годы здесь обещали быть совершенно особенным опытом, и у Ари горели глаза, когда она шла по этой улице в первый приезд.

Очарование университета не покинуло ее и теперь, просто чувства Ари стали сдержаннее, восторги поутихли. Все-таки здесь были напряженные эпизоды, были ссоры, интриги, а сейчас университет еще и повернулся к ней магической темной стороной, изнанкой, о которой Ари так долго не знала и теперь боялась предположить, что просто сходит с ума. Но, в целом, она все еще любила это место, наполненное самопровозглашенными творцами и бунтарями. Студенты ни в чем себя не ограничивали, превращая жизни в эксцентричный перформанс, в искусство. Каждый жил в собственной фантазии, а преподаватели только подбадривали и поощряли такую внеучебную деятельность. Многие вообще не заботились об оценках.

Ари нравились даже легкие напряженность и упадничество, свойственные этому месту. И загадки. Не нравилось только то, что она не могла их разгадать. И то, что они касались лично ее и близкого ей человека. Легко быть зрителем с запасом попкорна, отстраненно наблюдающим за тайнами, а вот самой стать героем истории – это было выше ее сил.

Когда-то Ари услышала фразу «беда полностью полагается на точно выбранное время». В ее случае это подошло как нельзя лучше: она едва начала свыкаться с мыслью, что отношения могут не быть созависимыми и горькими. Ее только отпустило перманентное желание вцепиться зубами в протянутую руку. Она только перестала плеваться ядом, чувствовать немотивированную агрессию по отношению ко всему миру. Перестала вести себя, точно вооруженный до зубов задира, который воображает, будто чувства – это дуэль, а не танец. Перестала думать при взгляде на Диониса: «Мне очень нравится этот человек, но я никогда не смогу его понять». Эта мысль засела в ее голове еще с их второй встречи, которая была совершенно случайной. Настолько, что иногда Ари всерьез подозревала, что ничего случайного в ней на самом деле не было.

== Осень прошлого года ==

В тот день она зевала после очередной бессонной ночи, шаря по полкам, оставляя смазанные отпечатки на слое пыли, припудривающем корешки библиотечных книг, когда услышала знакомый голос:

– Да, я продавал здесь дурь