Андре Олдмен - Древо миров Страница 21

Абегальда бросила ношу в угол и хихикнула.

— Тяже-лое!

Она кокетливо попинала упряжь маленькой ступней и стала приближаться к постели.

Рука Дагеклана метнулась за ворот нижней рубахи, пальцы крепко сжали серебряный амулет, висевший на шее.

— Ну, это ты зря, — обиженно сказала ночная гостья, останавливаясь в двух шагах от полога. — Приходишь к нему с лучшими намерениями — а он сразу за серебро хвататься. Еще рыцарь называется…

Под пальцами стало мокро: оберег растаял и скользнул вниз горячей каплей.

— Что еще? — спросила Абегальда, покачивая полной грудью. — «Рута, чеснок, териак и орех, как и груши, и редька, противоядием служат от гибель сулящего яда»? Только не надо бормотать охранные заклинания, они не помогут. Я все же не просто какая-нибудь сельская ведьмочка.

— А кто? — спросил рыцарь едва слышно.

— Разве забыл? Кажется, мы уже представились друг другу, когда этот весельчак — баронет уговорил сестру опоить заезжего рыцаря сонным зельем.

— Но ты не Абегальда, — прошептал Дагеклан.

— Почему же? Я так изменилась? Разве что похорошела… Ладно, если хочешь, можешь называть меня госпожа Ишшу.

— Ты… дух?

— Фи! Дух! Вот еще.

— Богиня?

— Ну… может быть. Тебе этого знать не нужно. И я здесь не для того, чтобы наводить морок или щекотать тебя до смерти. Да брось ты, в конце концов, свою дубинку, смешной человечек!

Тут только рыцарь заметил, что до сих пор сжимает в руке тяжелую ножку. Еще он заметил, что виконта нет в комнате.

— Ему стало нехорошо в отхожем месте, — объяснила госпожа Ишшу. — Видно, переел за ужином. Ладно, нам пора.

— Куда это?

Дагеклан уже несколько привык разговаривать, не раскрывая рта.

— В Тарантию, конечно! Помнишь, Абегальда обещала тебе вернуть коня?

— Да.

— Ну, так вот он.

Рыцарь осмотрелся, но коня нигде не увидел.

— Да, глаз у тебя не зоркий, — сказало ночное видение. Потом добавило по-немедийски: — Конь — это ты, мой милый.

Тут Дагеклан метнул обломок баронской мебели. Гвоздь, которым ножка прежде крепилась к сиденью стула, торчал, словно наконечник копья, и рыцарь надеялся, что железо окажет на потустороннее существо нужное воздействие. Он ошибся: с несвойственной полной женщине ловкостью Абегальда (или госпожа Ишшу, кто их там разберет) схватила летящую ножку, перекусила пополам и выбросила в окно.

— Ого, — сказала она, сплевывая на пол щепки, — если ты и конь, то необъезженный. Иди-ка сюда, жеребчик…

«Это сон, — думал Дагеклан Железная Рука, откидывая одеяло и шлепая босыми ногами к упряже, — конечно, сон! Ни одна ведьма не устоит против серебряного амулета, не говоря уже о железном гвозде… Небожительница, правда, устоит, но что делать здесь небожительнице?»

— …И ничего зазорного тут нет, — говорила тем временем Абегальда, прилаживая ему на спину потник и тяжелое седло, — рыцарь всегда должен служить даме, хотя бы и лошадью. Потерпи, дружок, как только вернемся, я тебя отпущу, и немедийку отпущу, мне в ней скучно. Так, затянем подпругу… Я сменила подпружку, старую-то баронет коварный ножичком подрезал… Вот так.

Она уселась верхом, закутавшись в попону.

— Надо же было этой дуре рот открыть! Ох, людишки, беда с вами, один колдует, толком не умея, другая рот не вовремя открывает. Теперь вот придется в телесной оболочке назад лететь, чтобы со своими встретиться. Холодно, ветрено — бр-р! Сюда искрой прилетела, а отсюда — девой голой!

И госпожа Ишшу снова захихикала.

…Никто и никогда не узнал об этом приключении рыцаря Железной Руки, ни один тровер не сложил о нем складной баллады: Дагеклан до конца своих дней хранил тайну ночного полета. А зря: лишь поэт, одаренный талантами свыше, способен достойно описать осеннее звездное небо, серебряный челн луны и странную всадницу, летящую в сполохах золотого огня среди облаков — над темными полями, над снежными вершинами Немедийских гор, над огнями селений и сверкающими нитями рек…

Многие говорили потом, что видели в эту ночь над Аквилонией падающую звезду.

Глава шестая

Король

Что видишь ты в зеркале, мой друг?

Он отвечал: вижу себя.

А что ты видишь в себе, мой друг?

Он отвечал: снова вижу зеркало.

Королевский дворец был самым большим и величественным зданием Тарантии. Возможно, иной знаток архитектуры из Зингары или Аргоса и морщил нос, поглядывая на скопление разновысотных построек, составлявших дворец властителя самой мощной из хайборийских держав, но вслух высказывать свои сомнения никто не осмеливался. Раньше, когда тарантийские мудрецы устраивали шумные споры по всем вопросам бытия и духа, иные зодчие разражались длинными речами, сравнивая дворец с палаццо и поместьями южных стран, намекая на излишнюю мрачность строения и несоответствие составляющих его частей.

«Как?! — восклицали тогда академики, взмахивая рукавами длинных черных мантий. — Вам не нравятся центральные залы? Но они были возведены еще во времена короля Хагена, отца Вилера и деда Нумедидеса, властителя сурового и верного обычаям того времени. Да, своды их излишне мрачны, внешнее убранство аскетично, но взгляните теперь на главный портал нового фасада, украшенный колоннами в коринфском стиле, офирской лепниной и мессантийскими портиками. Верх изыска! А золотые львы по сторонам лестницы? Сии животные символизируют мощь Аквилонии и нашего великого монарха, Конана Киммерийского».

Несогласные многозначительно переглядывались: с их просвещенной точки зрения сочетание офирской лепнины и мессантийских портиков говорило об отсутствии тонкого вкуса, а пышные капители высоких колонн никак не вязались с триглифами и метопами кофийского фриза и слишком тяжелым, сделанным из красного мрамора антаблементом.

Относительно же золотых львов расхождений не возникало: статуи, выполненные аргосским ваятелем, знаменитым маэстро Пиццоли да Мессано, поражали мощью и служили достойным обрамлением величественных церемоний, когда, в окружении вельмож и рыцарей, облаченный в шелк и бархат, старый король являлся перед народом в дни праздников и торжеств. Тогда его сопровождали прекрасная королева Зенобия, юный принц Конн и верные соратники, среди которых блистали полководцы Троцеро и Просперо — их мечи принесли Конану Великому немало славных побед. И ударяла в щиты королевская гвардия — бесстрашные Черные Драконы в высоких гребнистых шлемах, и приветствовал государя их начальник, преданный Паллантид…