Тот, Кто Сможет Выжить - Игорь Горячев Страница 21

Виктор уже подходил к ресторану, когда путь ему преградило какое-то шествие, похожее на Крёстный Ход. Впереди шла женщина, в платке и вся в чёрном. Чем-то она напомнила ему боярыню Морозову с известной картины Сурикова. Такая же бледность в лице, впалые щёки, глаза, горящие фанатичным пламенем. Женщина эта несла портрет какого-то персонажа с козлиной бородкой, в царской шапке. Виктор не сразу понял, кто это. А когда понял, то обомлел. Да это же Иван Грозный, ошарашенно подумал он, но… с нимбом. Что они с ума совсем посходили здесь что ли! Шли за этой женщиной толстые попы, в чёрных рясах, с кадилами. Шли какие-то тётки в платочках, шли мужики с хоругвями… Многие тоже несли портреты Ивана Грозного, а ещё плакаты со странными надписями: «За Марфу, гореть вам в аду?», «Не позволим показывать Марфу в наших кинотеатрах». Что ещё за Марфа такая, опять озадаченно подумал Виктор? Но затевать разговоры с этими людьми ему не хотелось. Снова какие-то фанатики, теперь уже с православных уклоном. Он терпеливо переждал, пока пройдёт шествие, и уже было двинулся дальше, когда вдруг мимо него промчался, едва не сбив его с ног, парень. Виктор не успел его хорошо рассмотреть. В джинсах, в кроссовках, в майке безрукавке. Парень бежал к Стене. Тут же послышались свистки, за ним бежали двое грузных полицейских с карабинами. Один из них прицелился и выстрелил. Парень пригнулся, вильнул на ходу, и игла просвистела рядом, не задев его. Он был почти уже у Стены. Тогда остановился второй полицейский и тоже прицелился. И тут Виктор заорал не своим голосом: «Держи его!» и ринулся наперерез выстрелу. Острая боль ударила куда-то под лопатку. Его тут же парализовало, но падая, мутнеющим взором, теряя сознание, он увидел, как вдруг в Стене образовалось нечто вроде зыбкого, колеблющегося отверстия и пропустило парня внутрь, и тут же затянулось снова. «Так вот как это происходит», успел подумать он. И наступила тьма.

Виктор пришёл в сознание и попытался открыть глаза. Получилось у него это не сразу. Веки были тяжёлые, и открыть глаза удалось с трудом. Он увидел, что лежит на койке в большой белой палате под капельницей. Во рту был почему-то привкус крови. Его подташнивало. Он попробовал пошевелить руками и ногами. Тело слушалось с трудом и сознание как будто было ещё замутнено. Да, паршивая штука эта их парализующая игла. Но парню удалось удрать, а значит не зря страдаем. Он полежал некоторое время молча, без мыслей. Ему с каждой минутой становилось лучше. Уже можно было двигать руками и ногами. Сознание прояснилось. Виктор сел на кровати.

В это время дверь открылась и пропустила в комнату подтянутого, лысого человека в чёрном костюме. Примерно его возраста, может чуть старше.

— Фон Мюллер, — представился он. — Генрих фон Мюллер. Полковник местной Службы Безопасности и одновременно начальник местной Полиции.

— Очень приятно, — сказал Виктор. — Фон Штирлиц, Макс Отто, русский разведчик. Кстати, для тевтонца, вы великолепно говорите по-русски.

Мюллер рассмеялся.

— Ну, к тому Мюллеру я не имею никакого отношенияю. Мы даже не однофамильцы. Тот был просто Мюллером, а не фон Мюллером. Мои родители иммигрировали в прошлом веке в Дойчланд из Славоросии, когда мне было уже семнадцать лет, так что русский язык для меня первый родной. Ваше имя я уже знаю. Мы с вами соотечественники в некотором смысле.

— Ну что же, это полностью меняет дело. Мне сразу стало легче.

— Так как вы объясните нам, Виктор, что произошло. Почему это вы бросились под выстрелы наших доблестных стражей порядка и дали возможность «бегуну» уйти?

— Нет, как раз наоборот. С криком «держи его» я бросился за «бегуном», чтобы помочь его задержать и случайно попал под выстрел нашего доблестного стража порядка. Они могут это подтвердить.

— Ага, так сказать добропорядочный гражданин на службе у отечества, готовый пожертвовать собой ради высшей цели!

— Вот именно. А что, вы в таких уже не верите?

— Признаться не верю. Но возможно ваш случай заставить меня изменить точку зрения на человека и человечество. Ну что же, о цели вашего приезда я уже навёл справки. Писатель, собираете материал о Вторжении. Сколько времени вы собираетесь провести в нашем славном городе?

— Не знаю, это зависит от того, как будет продвигаться написание моей книги. Виза у меня на год.

— Уже видели Рассвет? Потрясающее зрелище, не правда ли?

— Да, ещё бы!

— Профессор Вершинин ваш друг?

— Да, мы давно знакомы.

— Очень достойный человек, светило науки, передавайте ему от меня самые наилучшие пожелания.

— Непременно.

— Позвольте задать вам вопрос, Виктор, лично от себя. Не возражаете?

— Конечно.

— Вот вы скажите мне, Виктор, вы же писатель. Ведь это же можно сказать сами боги спустились на Землю. Откуда же такое пренебрежение к человечеству? Ведь за тридцать лет ни словечком с нами не обмолвились. Просто нагло вербуют наших людей, для каких-то своих целей, не спрашивая нас, полностью игнорируя при этом остальную часть человечества. Кормят нас этими своими шоу с Рассветами. Не скрою, впечатляющее зрелище, но нам то что с того. Не делятся с нами ничем, даже ни к чему нас не призывают. Что вы по этому поводу думаете?

— Вы знаете, господин фон Мюллер…

— Зовите меня просто Генрих.

— Вы знаете Генрих, ничего не думаю. Я и сам, честно говоря, этого не понимаю. Видимо, у богов другая мораль и мы не можем судить их с нашей обычной человеческой точки зрения.

— Ну а как же Библия… Возлюби ближнего своего…

— Но, может быть, мы как раз и наблюдаем проявление их любви. Ведь они берут к себе тех людей из нас, кто пригоден для их мира.

— А остальные?… Что же тогда, как у Ницще, «падающего толкни»?

— Не знаю, Генрих, не знаю. Они ведь и не толкают нас, хотя вы прекрасно понимаете, что с их мощью они могли бы уничтожить нас в одно мгновенье.

— Да, это я понимаю. Вот лежу иногда ночами и думаю, что же это за напасть такая приключилась с человечеством…

— А позвольте мне тоже задать вам вопрос, Генрих? Меня вот тут чуть не сожгли вместе с машиной в секторе сарацинов, при въезде в город. Признаться, я не очень ожидал такого жаркого радушия. И если бы не мой друг