Крылья - Мария Валентиновна Герус Страница 22

Внутри и вправду оказалось куда теплее, чем снаружи. Вместо обычного для Липовца открытого очага здесь половину хижины занимала печечка с широкой лежанкой. У печки возилась Фамка, сердито поджав губы, крушила Жданкиным ножом какую-то деревянную рухлядь. За приоткрытой заслонкой плясало рыжее пламя. Варка осмотрелся. От двери до лежанки пять шагов, пол земляной, потолка нет, только старые доски крыши, на которые положен дерн. Вплотную к окошку придвинут колченогий стол, на столе красуется битком набитая Варкина торба.

– Фамочка, – умилился Варка, – когда ж ты успела?

– Я еще раньше ее собрала. Пока ты спал, – спокойно объяснила Фамка. – Ясно же было, что оттуда все равно придется удирать.

– Фамочка, милая… Ну хочешь, я тебя поцелую?!

– Совсем сбрендил! Отвали, придурок! – сказала Фамка грубым голосом и поспешно отвернулась к печке. Щеки горели, а в душе шевелилось сожаление. Мог ведь и вправду поцеловать…

Крайна устроили на лежанке. Илку затолкали подальше в угол, чтобы не дергался и не пытался уйти неизвестно куда.

Варка собственноручно закрыл дверь, пристроил в перекошенные пазы тяжелый засов.

– Завтракать будем? – спросил он, но оказалось, что курицы спят. Как сидели у печки на холодном полу, так и заснули, сбившись для тепла в кучу. – Во дают! – пробормотал Варка, широко зевнул, втиснулся между Ланкой и теплым печным боком и закрыл глаза.

* * *

– Вот, – сказала Фамка, – больше ничего нет.

На шатком столе у окна были разложены все их припасы. Полфунта Варкиных сухарей. Полфунта крупы-черняшки, краюха хлеба, три вяленых леща, фунтик соли и головка чеснока, добытые на кухне Крысы. Начатый пакетик тянучек, обнаруженный Жданкой в его же кармане.

У стола стояли четверо. Табуретка в хижине нашлась только одна, и на ней, прислонившись к печке, сидел Илка.

– На сколько нам этого хватит? – спросил Варка. На него глядели три пары глаз: чернющие Фамкины, ярко-голубые, как у фарфоровой куклы, Ланкины, зеленые с веселыми рыжими крапинками Жданкины. Глядели они напрасно. Варка не умел ни рассчитывать, ни экономить.

– Если тратить как у нас в Норах, то надолго, – проворчала Фамка.

– А как у вас в Норах? – Варка искренне надеялся узнать способ растянуть полфунта крупы на три недели.

– Ну как-как, – усмехнулась Жданка, – сначала не едят, потом погодят, а потом опять не едят.

Варка тяжело вздохнул, горько сожалея о том, что половину запаса сухарей они сжевали вчера.

Вчера вечером они проснулись от жуткого воя. Варка бросился к слепому окну. За окном в темноте что-то смутно белело. Вой перешел в веселый разбойничий свист. Озадаченный, он рискнул слегка приоткрыть дверь и получил в лицо порцию мокрого снега. Выла метель. Выла, свистела, ревела, штурмуя неприступные скалы. Варке стало легко, уютно и радостно. В такую погоду их наверняка никто не найдет.

Снег оказался кстати. Вместе с кресалом Фамка отыскала на печке кружку, ложку и маленький котелок с крышкой. Они топили снег в котелке и пили по очереди, заедая теплую воду белыми домашними сухарями. Попутно выяснилось, что Илка не может есть. Приходилось размачивать сухарь в воде и кормить его с ложечки. Попытались дать воды крайну, но удалось лишь смочить ему губы. Он по-прежнему был без сознания и к тому же весь горел. Как Варка и опасался, открылась жестокая лихорадка.

Из мебели, кроме стола и табуретки, в хижине нашлась широченная деревянная лавка, насквозь проеденная древоточцем. Ее хватило как раз на три топки. Варка понимал, что за топливом придется идти прямо сейчас. С едой дела обстояли немного лучше. Так сколько можно протянуть на трех рыбках и горстке крупы?

Курицы ждали. Уж лучше пусть Фамка делит. Но тогда в нее непременно вцепится Ланка, начнется глупый бесконечный спор, который наверняка кончится слезами… Хоть из дому беги… А бежать, между прочим, некуда.

– Три дня, – решительно сказал он, разгребая крупу на три равные кучки, на каждую положил по рыбке и ломтю хлеба, отсчитал десяток сухарей.

– А потом? Что изменится за три дня? – уныло спросила Ланка.

– Ты думать не пробовала? – поинтересовалась Фамка. – Попробуй. Это совсем не больно.

– Тут кто-то жил, – принялся объяснять Варка в надежде погасить ссору, – и, небось, не голодал. Ел что-нибудь. Вокруг никаких полей и огородов. На этих камнях расти ничего не будет. Стало быть, еду он приносил с собой. Пусть пастух или охотник, но кашу он из чего-то варил. Значит, люди должны быть не очень далеко. А где люди, там и еда.

– И эту еду у них можно выпросить, – радостно подхватила Жданка.

– Или украсть, – буркнула Фамка.

– Купить, – наставительно заметила Ланка, – ну и нравы у вас в Норах.

– Чтобы покупать, надо сначала заработать, – сказал Варка, – когда прояснится, залезу повыше, посмотрю, как там и что.

– А если там ничего нет? – вдруг брякнула Ланка. – Что, если мы в Ином мире?

– В каком таком ином мире? – безмерно удивился Варка.

– В мире Мертвых. Или в каком-нибудь еще. Вокруг только снег и туман, а за туманом ничего нет. Кто знает, что могут крайны…

Целую минуту Варка обдумывал Ланкины слова. Вчера она оказалась права. Что, если она права и на этот раз?

– А погода такая же паршивая, как у нас зимой, – заметила Фамка, – и есть точно так же хочется. Как там в мире Мертвых насчет еды?

Варка потряс головой.

– Когда конфетки делить будем? – деловито поинтересовалась Жданка.

– Надо же, – Ланка кончиком пальца коснулась помятого бумажного фунтика, – Крыса любит тянучки. С ума сойти.

– А чего вы его крысой зовете? – спросила Жданка.

– Похож, – вяло отозвался Варка. Он пытался разглядеть сквозь оплывшее запотевшее стеклышко, что там, на улице, снег или уже дождь. – С крыши капает. Пойду, котелок подставлю.

– Чем это он похож? – не унималась Жданка.

– Хвостом, – объяснила Ланка и тут же осеклась. Пресловутый хвост, слипшийся в сплошной колтун из крови, волос и мелких перьев, она собственноручно отрезала почти под корень и отправила в печку вместе с так раздражавшим ее шнурком от ботинка.

– Он красивый, – сказала Жданка, пристраиваясь возле лежанки и уже привычно поглаживая неподвижную руку, – и добрый. А вы все – крыса, крыса…

– Ну ты и ляпнула, – восхитилась Фамка, возившаяся у печки, – добренький-красивенький!

– А как, по-твоему, его называть? – поинтересовался Варка. – Господин учитель, как в классе?

– У него же имя есть. Рарог Лунь.

– Есть-то оно есть, – раздумчиво протянул Варка, размышляя, чем все-таки топить печку вечером. Так, кажется, были какие-то кусты… Если нарезать очень много…

– Нет, вы просто уроды какие-то! – со слезами на глазах вскрикнула Жданка. – Он дважды спас нам жизнь, а вы,