Андрей Щепетов - Хроники космического пирата Страница 23

– Не вопрос! – кивнул таксист-пулемётчик и направился к одноэтажному строению, расположенному неподалёку.

Войдя внутрь, я обомлел: мы очутились на галерее, где в один ряд выстроились с десяток гудящих и мигающих агрегатов. Под галереей располагался бассейн, как ни странно с чистой водой, что-то я раньше у местных любви к прозрачному не наблюдал. Навстречу вышла дородная пеналка с улыбкой змеи перед ужином.

– Что желаете? – грудным басом поинтересовалась она.

– Вот его, – Квинкер вытолкнул меня вперёд, – почистить, помыть.

– Гладить надо? – поинтересовалась приёмщица.

Я хотел уточнить, что имеется ввиду, мой костюм или непосредственно я, но не успел: никем не уполномоченный земноводный меня опередил.

– И сушить тоже, – добавил он, на что приёмщица отреагировала мгновенно, озвучив цену на услуги. Она, то есть цена, составила ни много ни мало двадцать кредитов, пришлось отсчитать свои кровные.

Ничто не вдохновляет так, как предоплата: за меня взялись с резвостью, какой я от пышной пеналки не ожидал. Она, ничуть не смущаясь, стянула с меня одежду, всю, до последней тряпочки, и швырнула её к одному из агрегатов. От того отделился контейнер, самостоятельно запихал в себя комбинезон и обратно въехал в машину, как я уже догадался, стиральную.

Голый, ошарашенный сервисом и поражённый его беспардонностью, я был препровождён в небольшой отсек, там под мои отчаянные протесты меня усадили на огромную скамью. Пеналка сбросила с себя хламиду и исподнее, представ передо мной в своём естественном, не скрывающем ничего, состоянии.

Я зажмурился, но домогаться моей персоны никто не собирался, меня просто мыли. Причём очень тщательно и скрупулёзно, не забывая про особенности мужской анатомии и гигиены. Надо сказать, делалось всё на высоком профессиональном уровне, вероятно, поэтому первоначальное смущение вскоре сменилось расслабленностью, которое постепенно переросло в удовольствие. От помывки, а не от того, о чём мог кто-то подумать.

После моечной я поплескался в бассейне, затем меня высушили фигнёй, похожей на фен, и даже одели в мой собственный чистый и выглаженный комбинезон. Несколько смазало впечатление сбрызгивание из мелкого флакончика, и теперь от меня веяло тиной. Но это уже издержки обслуживания.

Чистый, бодрый и слегка пахнущий я выбрался из банно-прачечной комплекса, у выхода меня поджидал, с неизменной ухмылочкой на лице, Квинкер.

– Между прочим, – проквакал он, – если бы не я, с тебя содрали бы больше. У меня тут скидки.

Врёт, сто процентов. Намекает, чтоб я накинул ему за услуги. В принципе можно, даже не столько за баню, а за то, что меня спас. Но, скорей всего, не будь я ему нужен, вряд ли Квинкер кинулся меня выручать. Насколько я успел узнать местную публику, она к сантиментам не склонна.

Так что рассчитался я с Квинкером, заплатив ровно столько, сколько стоил перелёт от космопорта до казино. Таксист одарил меня осуждающим взглядом, я оправдывал себя тем, что не стребовал обещанную скидку размером в один кредит. Вообще, я стал замечать, что общение с прижимистыми пенальцами оказывает на меня заметное влияние, на глазах становлюсь скаредным. Как говорится, с кем поведёшься.

В космопорте мы зашли в специальный отсек, где важный пенальский чиновник составил со слов Квинкера документ, который я подписал.

– Соберёшься полетать, обращайся! – квакнул на прощанье таксист.

– Надеюсь, это мне не понадобится! – искренне проговорил я.

На том и расстались. Он отправился хлопотать о страховке, я – туда, где получил задание. Офицер-пеналец оказался на месте.

– Разрешите доложить! – бодро отрапортовал я, щёлкнув, словно вышколенный кадет, каблуками.

Офицер оторвался от бумаг, скользнул по мне взглядом, задержал его на кейсе. Том самом, который мне непостижимым образом удалось сохранить. Он утратил первоначальный вид, поистрепался, попачкался, но, тем не менее, был налицо. Чего не мог не заметить пеналец.

– Вижу, вы справились, – удовлетворённо и несколько возбуждённо проквакал он.

– Так точно! – продолжал я строить из себя штабного служаку.

– Смотрели, что внутри? – офицер оторвался от созерцания кейса и пристально на меня посмотрел.

– Конечно, иначе как бы я убедился, что добыл то, что нужно?

Мой ответ озадачил пенальца, вероятно, тот ожидал услышать историю о том, что никаких наркотиков нет, зато есть нечто другое.

– И что там? – он указал перепончатой лапой на чемоданчик.

– Наркотики, разумеется, – пожал я плечами, – как вы и предполагали. Так что, можете смело обкладывать казино санкциями, а мне за проделанную работу прошу выдать обещанный гонорар…

– Покажите! – нахмурившись и не обращая на мою бравурную трепотню внимания, буркнул пеналец.

Я раскрыл кейс, офицер поковырял наркотики. Их осталось немного, большую часть я истратил, скормив страшному пауку. Но о количестве в задании не говорилось, требовалось лишь подтвердить факт наличия, с чем я успешно справился. А то, что пенальские службы ждали от меня других результатов, мне это, как говорится, до лампочки.

– Так когда я получу деньги? – уточнил я.

Вместо ответа офицер набил на клавиатуре текст, распечатал и сунул мне:

– Подпиши здесь и здесь!

Я опешил, документы, в отличие от анкеты, которую я заполнял ранее, были составлены на незнакомом языке, вероятно, пенальском. А меня с детства учили не подписывать не читая. С другой стороны, не подпишешь, не получишь вознаграждения. Решение, как всё гениальное, оказалось простым, я подмахнул бумажки не своей подписью, а совершенно абстрактной, взяв за основу имя моего друга-таксиста, украсив её совершенно немыслимой закорючкой в конце.

Тут же ожил коммуникатор, издав мелодичный сигнал. Я вынул коробочку из кармана, привёл её в функциональное состояние – на счёт поступили средства за проделанную работу, тысяча сто кредитов. Всего же на депозите имелось тысяча четыреста кредитов плюс тысяча налом, те, что я выиграл в казино. Кроме того, была заначка в пятьсот кредитов, их я тиснул из кейса. Короче, в моём распоряжении имелось около трёх с небольшим тысяч, а это уже капитал.

Коммуникатор снова подал сигнал, намекая на изменения, произошедшие со мной лично. Активировав иконку «Персонаж», я с любопытством и, не скрою, с некоторой гордостью, принялся рассматривать собственное изображение. Вообще-то, оно оставалось прежним, зато изменились некоторые данные, например я достиг третьего уровня. Выросла репутация, она составляла ни много ни мало семьдесят единиц. Но больше всего меня порадовало звание, оно не было, как раньше уничижительно-оскорбительным и звучало довольно прилично и, не побоюсь этого слова, гордо: «Рейдер».