Николай Басов - Магия на крови Страница 24

После этого у Трола отчётливо заболела голова, а не только живот и нога. Он отказался от предложения Песли устроить продолжение Белитна, но пива с ним вынужден был выпить, иначе горец обещал всерьёз обидеться. А потом поднялся к себе, уснул и проспал не только остаток дня, но и почти всю ночь.

Ночью он снова видел Ибраила с книгой Ублы, и это почему-то внушало уверенность, что дело, пусть пока ничего серьёзного не происходит, понемногу двигается. И они не просто ждут, но пробуют отыскать что-то такое, что может оказаться для имперского мага, атакующего Трола, неожиданностью.

На следующее утро Трол снова уселся у окна. На этот раз он удовольствовался уже не только пудингом, студнем и местным пивом, но отведал и превосходных маленьких жареных рыбок, вкусных, как само выздоровление. Ибраил смотрел на Трола, уписывающего еду за обе щёки, словно был его старшим братом.

Потом Трол снова посидел перед окном. На этот раз он смотрел не на то, что люди делают, а на то, что эти люди собой представляют. Он ещё не забыл, как, оказавшись впервые в деревушке неподалёку от их с Учителем пещеры, ему не понравились крестьяне. Они показались ему не очень смышлёными, эгоистичными, невежественными и грубыми. Теперь же он был склонен больше верить человеческой природе. И обнаружил, что в целом эти люди устроены правильно. Они были покладисты, как правило, скромны, доверчивы и стремились делать наилучшим образом то, что умели делать, — воспитывать детей, разводить скотину и выращивать скромный урожай.

Теперь, по прошествии года с того момента, как Учитель погиб в битве, Трол полагал, что знает формулу зла, хотя некоторые моменты в этом определении казались ему недоработанными или, по крайней мере, уязвимыми для критики, особенно если бы эту критику вздумал наводить Учитель. Теперь он верил, что зло почти всегда присутствует там, где обнаруживается попытка изменить природу. Любую природу — моря, травы, деревьев, земли, неба, животных или птиц. Особенно его было много там, где возникало явное или скрываемое желание изменить природу человека.

Недаром даже Учителю, который решил сделать из Трола воина, пришлось на протяжении первых двух, а то и больше лет свершать зло над своим учеником. Он не давал ему спать, заставлял учить чужие языки, владеть оружием, сдерживать страх, проявлять волю и стараться быть неуязвимым в любой ситуации… Впрочем, решил Трол, зло проявлялось и там, где существовало по некоторым причинам абсолютное потворство воле и желаниям человека. Тогда человек становился распущенным, грубым, нечутким, неумным и, почти наверняка, очень себялюбивым. Но ситуация, когда у человека не было бы обязанностей, встречалась очень редко, а значит, задача могла носить только теоретический характер… Или всё-таки нет?

Чтобы разгадать эту загадку, Трол вмешался, очень осторожно, в мысли некоторых из самых удачливых здешних людей, по сути, богатеев. И вдруг обнаружил, что они отнюдь не рады тому, что Трол со своим отрядом вообще тут появился. Они подозревали, что теперь их может погубить мстительность Империи, которая непременно пришлёт карателей либо вообще уничтожит их деревню посредством магии.

Пытаясь обрести равновесие после своего открытия, Трол попробовал найти просто довольных и счастливых людей. И нашёл, причём быстро. Их оказалось немало, но самым довольным жизнью был один из местных пастухов, парнишка по имени Хлон, кстати, тот самый, которого они встретили в первый вечер прибытия в Лугань. Он ещё миловался в гостинице с одной из здешних девушек, а потом сбегал за Неветой по просьбе Ибраила. Ещё почти счастливыми были некоторые мужички, у которых обязанностей было меньше, чем у других, потому что они больше всего любили выпить и подраться с такими же, как они сами, незамысловатыми гуляками…

Трол вдруг обнаружил, что Салфик с одной стороны, а владетель гостиницы Эдис с другой ведут его под руки по ступеням. Оказывается, он опять перегрузился ментальным путешествием по довольно сложному миру, которым оказалась деревня, и чуть было не уснул за столом. Вот его и подхватили.

Они провели его на второй этаж, и тут Трол стряхнул с себя руки Эдиса. Тот покорно отступил, бормоча что-то о том, что немедленно прикажет кому-нибудь из служанок приготовить горячей воды, а то, мол, «от господина от ран и крови не очень хорошо пахнет»… Трол согласился было на это предложение, но тут из комнаты, которую занимала Невета и которая оказалась напротив той, что занимал Трол, вышел Ибраил. Он был хмур.

Трол тоже помрачнел, он забыл о том, что собирался сходить к матери. И теперь опять оказался не в форме — слишком слаб. Тем не менее Ибраил позвал:

— Трол, войди-ка.

Трол попробовал стряхнуть руку Салфика, как до этого справился с Эдисом, но неудачно, возница куда лучше выполнял то, что считал своей обязанностью. Так вдвоём, плечом к плечу с возницей они вкатились в помещение, где на широченной кровати лежала Невета. Точнее, полусидела, опираясь спиной о подушки, и у неё в руках было что-то, что даже при значительном уважении к вещам можно было посчитать лишь половой тряпкой.

— Здравствуй, матушка, — сказал Трол, сделав усилие, чтобы его голос звучал вежливо и уверенно.

Невета кивнула. Ибраил вытянул в её сторону руку.

— У неё в руках, Трол, рубище твоего отца, в котором он, похоже, сидел в подвалах замка и которым его каждый раз прикрывали после того, как затворяли кровь из вен. Ну, когда отбор крови прекращался.

Трол почувствовал, что у него вздулись желваки. Может быть, он зря предложил не добивать сдающихся людей Немилосердного?

— Что дальше? — кивнул Трол.

— Вот посмотри, — предложил Ибраил.

Он сделал над рубищем, которое Невета по-прежнему не выпускала из рук, несколько пассов, и вдруг вокруг грязной, потной и бесформенной тряпки появилось что-то похожее на лёгкое голубое сияние. А потом оно превратилось в облачко, которое вдруг загустело с одной стороны. И стало уже не голубым, а синим, почти как небо на востоке перед заходом солнца.

— Что это? — спросил Трол, не понимая, почему Невета не отпускает эту светящуюся тряпку из рук. И лишь спустя долгое-долгое молчание Ибраила догадался, что Невета попросту не видит ни этого облачка, ни тем более загустения его с одного края.

— На этой ткани осталась его кровь, — пояснил Ибраил. — Причём, что немаловажно, кровь, которую можно назвать условно живой. Она хоть и запеклась, но покинула его тело, когда он был ещё жив. В принципе на этой крови, если соскоблить её и разбавить водой, можно сотворить попытку магической атаки… Хотя для атаки на тебя нужно очень много крови, гораздо больше, чем можно собрать с этой ткани.