Джайн Зар. Буря Тишины - Гэв Торп Страница 24

они решили изменить некоторые правила игры. Когда они разрешили бить и пинать, все превратилось в скучную драку в центре поля, однако введение клинков стало гениальной задумкой. Теперь, когда можно лишь нанести режущий удар по игроку с мячом, игра вновь стала соревнованием, где царят маневры и обходы, хитрость и скорость. Опять она требует от участников немалого мастерства.

Когда ответа не последовало, он повернулся к другу.

— Миртуис?

Его собеседник вглядывался в поле с таким напряженным видом, что Иллиатин удивился — что же могло приковать к себе столько внимания? Его друг тем временем не отрывал взора от раненого игрока. Сраженного Пустотного Ворона окружила блестящая лужа, но он еще корчился, хватаясь за землю скрюченными пальцами и оставляя на пропитанной кровью траве узоры.

Иллиатин разглядел в этом странную красоту: бытийная эссенция медленно вытекала из раненого игрока, отчаянно цеплявшегося за жизнь. Цвета были такими сочными — ярко-красная кровь на фоне желтого обрамления поля.

— Он… кто-нибудь собирается ему помочь? — вопрошающе произнес Иллиатин, отведя взгляд. Его встревожила собственная очарованность происходящим, и еще пуще он испугался, когда увидел в глазах Миртуиса отблеск дикого наслаждения.

— Никакой помощи извне поля, — пробормотал его друг, не отрывая глаз от сцены смерти. — Вчерашняя поправка к правилам.

— Мне нужно… — Тут Иллиатин осознал: ему не было необходимости что-то выдумывать, чтобы уйти, ибо Миртуис почти не обращал на него внимания. Друг даже не оглянулся, когда он привстал.

Иллиатин посмотрел на остальных, прислушиваясь к скандированию и шуму толпы. Болельщики Пустотных Воронов призывали к отмщению, требуя, чтобы их игроки отплатили обидчикам. Те же зрители, что поддерживали Солнцеубийц, выкрикивали насмешки и оскорбления, пытаясь еще сильнее раззадорить поклонников хозяев поля. Там, где фанаты разных команд сидели рядом, уже начинались драки, и Иллиатин ощутил нарастающее напряжение.

Джайн Зар отшатнулась. Голова на мгновение закружилась, ибо разуму нужно было время, чтобы прийти в себя после впечатлений, оставленных мыслями спутника. В течение нескольких секунд после разъединения взгляд Азурмеиа оставался стеклянным.

Когда он посмотрел на нее, к нему вернулась ясность.

— Что это было? — требовательно спросила Джайн Зар. — Это же не…

— Я и забыл, — прошептал Азурмен. — Забыл, каким когда-то было это место. Как спортивные достижения и командная гордость были поглощены соперничеством и фанатизмом.

— Это происходило здесь до кровавых танцев? — Джайн Зар никогда даже и подумать не могла, что на арене разыгрывалось что-то кроме кровавых состязаний. Ей стало интересно, сколько же лет было Азурмену, однако с ее губ сорвался иной вопрос: — Что же с нами случилось на самом деле?

Сначала он ничего не ответил и лишь покачал головой, чтобы прогнать все образы, которые не отпускали его сознание. Эльдар прошел от сидений к спусковой карусели, и за ним, как за магнитом, тут же последовала Джайн Зар.

— Ты ничего не помнишь о времени до Грехопадения?

— Я определенно не помню, чтобы это место когда-то было… стадионом для безобидных игр в мяч.

— Безобидных? — Азурмен остановился, когда перед ним открылся вход, ведущий к спиралевидной дорожке карусели. Он ступил вперед, и подвижная тропинка с шорохом ожила. Джайн Зар засеменила вслед за ним, сделав несколько шагов, чтобы поравняться с ним на спускателе. — Еще до того, как игроков стали подстрекать к насилию, до того, как наше желание победы потребовало жертв от тех, кто стремился к ней, это место вряд ли можно было назвать безобидным. Перерождение позволило мне здраво взглянуть на то, что произошло в моей ранней жизни, однако поиск объективности — это все равно что погоня за собственной тенью. Тем не менее я осознаю, что произошедшее на поле лишь стало воплощением желаний тех из нас, кто наблюдал за игрой с трибун. Мы слишком рьяно цеплялись за те ложные представления о командном духе и стремлении к победе, ратуя за пустые достижения других, дабы спрятаться от бесплодности собственного существования.

— Но… — Джайн Зар поняла, что она неверно сформулировала свой вопрос. — Для чего он был нужен? Я имею в виду мяч. Зачем нести в бой мяч?

Азурмен обернулся, и по его лицу промелькнула внезапная череда эмоций — замешательство, веселье, а затем беспокойство.

— Его использовали для того, чтобы набирать очки, которые определяли победителя. Ты и вправду этого не знаешь?

Джайн Зар на мгновение призадумалась.

— Зачем были нужны очки? Кто выжил, тот и победил, разве нет? — Они прибыли на первый этаж, и Азурмен приготовился сойти с карусели. Джайн Зар знала, что им следовало спуститься в подземные уровни, и поэтому осталась на дорожке, сделав вид, что ее отвлекли собственные размышления. — Ведь иначе сражения бессмысленны. Какая… пошлость.

Понимая, что она не собиралась следовать за ним, Азурмен остался на краю спускателя. Сначала он посмотрел через арку на главную дорогу, которая обступала арену, а затем снова на девушку.

— Именно это я и пытался сказать. — Он вздохнул и указал на винтовую карусель. — Нас затянуло в сотворенный нами водоворот беды, рожденной из апатии и гедонизма. Наши желания, наши усиленные чувства и восприимчивость стали причиной краха, ибо мы жаждали все более вопиющих стимулов, дабы напитать наши страсти. Однако ничто не могло нас полностью удовлетворить.

Спускатель привел их к широкому просвету на нижнем уровне, и они сошли с дорожки, прежде чем она ускользнула под пол. Азурмен осмотрелся в поисках хоть какого-либо знака, указывающего на то, где они были и куда им следовало идти. Джайн Зар зашла в затененный коридор, изображая нетерпение.

— Давай пойдем сюда — оружейная должна быть где-то здесь.

— Потребность в более ярком возбуждении чувств, желание, чтобы на кону стояло нечто большее, чем обычная гордость, усугубились, — продолжил Азурмен, ступая рядом с Джайн Зар быстрыми, длинными шагами. — Выигрыша как конечной цели уже было недостаточно. Ход соревнования должен был стать более драматичным, более… животным.

Джайн Зар повела его вперед. Она остановилась у следующего поворота, нерешительно пожала плечами, а затем обратилась к Азурмену.

— Что думаешь?

Он молча указал на табличку на стене. Там была начерчена аккуратная схема, изображающая нижний уровень, а различные области помечали символы из таблички рядом. Оружейная была четко обозначена на схеме, что и так было известно Джайн Зар.

— Сюда, — сказала она, осмотрев карту. Девушка повела Азурмена по проходу, который пролегал прямо под бойцовским этажом. Напоминавшие ребра конструкции подпирали потолок, дабы он не провалился под тяжестью не только песков, но и некоторых достаточно крупных существ, которые иногда принимали участие в наиболее экстравагантных выступлениях и торжествах.

Оружейная была в дальнем конце. Джайн Зар предполагала, что там уже ничего не