Кристина Стайл - Дань с жемчужных островов Страница 26

Даже не пытаясь отыскать дорогу домой, Фартан начал спускаться вниз, совершенно не представляя, что ожидает ого впереди. А ожидали его несколько лет скитаний по Заморе, где он начал практиковать врачевание и даже добился вполне приличных успехов. И все бы ничего, и, может, он поселился бы этой стране, но каждый раз с приходом полнолуния ему приходилось прятаться от людей, чтобы никто не догадался, что веселая и привязчивая дворняга, время от времени прибивавшаяся к запоздалым путникам, и есть спокойный и приветливый молодой врачеватель, так ловко снимавший боль с помощью своих чудесных снадобий.

Однажды, увязавшись за торговым караваном, Фартан ушел из Заморы и попал в Туран. И тут он то лечил страждущих, то скрывался от любопытных глаз, то несся куда-то, помахивая лохматым хвостом и предлагая всем встречным свою честную собачью дружбу. Так добрался он до Шандарата.

Шумный торговый город, в котором царили суета и яркие краски многочисленных базаров, оказался на редкость подходящим местом для Фартана. Услуги врачевателей тут неплохо оплачивались, и вскоре он смог построить для себя крошечный домик на самой окраине, где селились небогатые ремесленники. Он никогда не принимал больных у себя дома, а то, что время от времени веселый и доброжелательный лекарь не показывается на людях, никого не волновало. В таком большом городе соседи плохо знали друг друга и не интересовались тем, что происходит в чужих домах.

Прошла пара лет, и однажды на базаре, где у Фартана было свое постоянное место, к нему подошла немолодая уже женщина.

— Ты врачеватель Фартан? — спросила она.

— Да, — важно кивнул лекарь, радуясь в душе, что молва о нем идет по всему городу.

— Моя госпожа занемогла, — сказала посетительница. — У нее сильный жар, а все тело болит так, словно ее били толстыми плетьми. Не согласишься ли ты пойти со мной и взглянуть на нее?

— А кто твоя госпожа? — на всякий случай поинтересовался Фартан.

— Прекрасная Амарис, — гордо ответила женщина.

— Прекрасная Амарис! — вскочил на ноги врачеватель. — Ты еще спрашиваешь, пойду ли я за тобой! Такой красоты не должны касаться недуги. Я с радостью помогу ей.

Знал бы он, что ждет его впереди, на миг бы почувствовал, как все получится, шагу бы не ступил за пожилой посетительницей. Но, увы, только избранным дано провидеть грядущее. Фартан собрал мешочки с травами и кореньями и с готовностью отправился в роскошный дом заболевшей красавицы.

Он долго ухаживал за Амарис, несколько дней и ночей не отходя от ее ложа и пытаясь вырвать несчастную женщину из объятий недуга, пока наконец на ее нежные щеки не начал возвращаться здоровый румянец. Надо ли говорить, что сердце Фартана наполнилось такой любовью к Амарис, что он с радостью остался бы в ее доме, обратившись в коврик, о который она вытирает ноги. Но судьба оказалась благосклонной или, наоборот, чересчур жестокой к молодому лекарю. Его самоотверженность, неизменная приветливость и добрый нрав тронули сердце этой по-мужски сильной и своенравной красавицы, пробудили в ней нежность и желание заботиться о Фартане. А когда он поведал ей свою историю, Амарис прониклась к нему такой жалостью, что не захотела ни на миг отпускать его от себя.

Не прошло и трех месяцев после выздоровления Амарис, как блистательный Шандарат заговорил о ее новой свадьбе. Уступая просьбам жениха, она согласилась провести обряд по бритунийским обычаям. В назначенный день Амарис облачили в белоснежную рубашку, вышитую синими и красными цветами, и ярко-алый свободный сарафан, а в роскошные волосы, заплетенные в две толстые косы и уложенные вокруг головы высокой короной, вплели множество свежих полевых цветов. В этом наряде она напоминала богиню, спустившуюся в небес, чтобы принять участие в милых девичьих играх.

Фартан, ошалевший от счастья, никого и ничего не замечал вокруг, не сводя глаз со своей ослепительной невесты. Если бы его спросили, как прошла свадьба, он не вспомнил бы ничего: ни подписания брачного договора у судьи, ни разгульного веселья гостей, ни роскошных подарков, сложенных к ногам новобрачных, ни прощания с гостями, когда они наконец-то оставили его и Амарис наедине. В его памяти остались лишь шелковистые волосы, струившиеся по белоснежным округлым плечам, высокая, упругая грудь, вздымавшаяся от прерывистого дыхания, и невыразимый восторг от слияния душ и тел.

Потом они сидели на крыльце и смотрели в бархатное темно-синее небо, на котором загорались крупные веселые звезды. Смотри, — говорила Амарис, заливаясь счастливым смехом, — они улыбаются. Им тоже хорошо вместе. Какая дивная ночь! А луна… Ты только взгляни, какая светлая луна, какая она огромная…

— Конечно, огромная, — улыбаясь, кивал головой Фартан, — ведь сегодня же полнолуние.

Вдруг он замолчал, словно молния поразила его. Амарис тоже замерла. Затем они взглянули друг на друга и в один голос произнесли:

— Полнолуние!

И тут на глазах у молодой жены ее ласковый и влюбленный муж начал превращаться в собаку. Другая женщина уже лежала бы в обмороке, но Амарис обладала железной волей и твердым характером, а нервов, похоже, у нее вообще не было. Положив легкую, изумительной красоты руку на голову пушистой дворняжки, она нежно улыбнулась:

— А ты не говорил, что обращаешься в такого чудного песика. Не печалься. Собак я люблю ничуть не меньше, чем людей, а может, еще и больше. К тому же полнолуние ведь не вечно…

Новобрачный преданно взглянул ей в глаза и изо всех сил завилял хвостом.

— Да ведь я и не простой пес, — сказал он. — Даже в этом обличье я не устану говорить о своей любви к тебе. Никто из твоих питомцев, к которым ты относишься с такой нежностью, на это не способен.

Амарис засмеялась, а Фартан, окрыленный своими чувствами, рванулся в сад и побежал к сторожевым псам, уже выпущенным из клеток на ночь.

— Эй, вы! — кричал он, подбегая к громадным зверюгам. — Кто из вас может, как я, крикнуть своей хозяйке, что она лучше всех на свете?!

Но четвероногие охранники не ответили ему. Просто один, самый крупный и самый свирепый, прыгнул навстречу Фартану и в один миг сомкнул челюсти на его горле. Второй раз замужество Амарис сменилось вдовством всего через несколько часов. Даже ее стальные нервы не выдержали, и несчастная женщина потеряла сознание.

На сей раз Конан не смеялся. Словно ища подтверждения едва шевельнувшейся где-то в подсознании догадки, он поискал глазами, нет ли среди лежавших у ног Амарис серого пса с рыжими пятнами. Так и есть! Вот он, положил голову на лапы и едва пошевеливает кончиком толстого хвоста. Повернувшись к Амарис, варвар спросил: