Ник Харрис - Конан и Два талисмана Страница 26

— Садитесь на первых попавшихся коней и скачите! Мы их задержим. Всем не убежать… — Конан помог подняться Эскилампу.

— Нет, — прохрипел колдун, — я должен восстановить силы и противодействовать Мрааве.

Он выхватил кинжал. После ночного боя с армией зомби прошло несколько часов. Взошло солнце, и в его лучах ослепительно засверкал волшебный клинок Эскилампа.

— Мне нужна кровь… Кровь, отворенная на заре кинжалом, даст силу…

Конан молча протянул руку.

— Нет! — крикнул Хепат. — Тебе нельзя терять больше крови! Возьми мою! — Он повернулся к волшебнику и закатал рукав.

Незаметно мелькнул клинок над веной гнома, и Эскиламп, как вампир, поспешно припал к ране. Напившись свежей крови, он закрыл глаза и прилег, вытянувшись и расслабив мышцы.

Бледный Хепат сел рядом. Дриан, в ответ на грозный взгляд Конана, покачал головой. Он тоже решил остаться и разделить общую судьбу.

Наемники готовились к смерти. Каждый помолился своему богу и поцеловал висевший на шее талисман.

— Круг! — крикнул Конан, и солдаты встали плечом к плечу, образовав пока еще довольно большой круг.

С грустью представил себе киммериец, как будет уменьшаться это кольцо, пока последние воины не падут под ударами дикарей…

Черные, как головешка, полуголые воины армии Мраавы, нахлынули, точно морской прилив. С визгом, потрясая копьями, они неустрашимо бросались на мечи наемников. Они умирали сотнями, но их были тысячи. Воля колдуна заставляла дикарей с пеной у рта бросаться в атаку и чаще всего погибать, не успев нанести ни одного удара. Но из задних рядов, затмевая солнце, летели копья. И падали воины Конана, не успевая отбивать летящую смерть.

Горстка уцелевших воинов с трудом отражала атаки дикарей, когда из середины круга раздался зычный голос Эскилампа. Он стоял, подняв светящийся кинжал, и голос его был подобен грому. Откатилась черная орда, замолкла, и вышел вперед маленький, сморщенный человек с черным камнем на шее.

Он поднял обе руки и прокричал заклинание на языке Древних. Согнулся от боли Эскиламп, но, застонав, тут же выпрямился, и вновь засверкал его волшебный кинжал. Отблеск упал на лицо Мраавы — и рухнул на колени черный колдун, закричав от невыносимого страдания. С рычанием поднялся чародей, держась за отполированный камень, и вновь завопил на забытом языке Древних. На языке чудовищного Ктулху, дремлющего до поры в подводном городе Р'лиех.

На сей раз упал навзничь Эскиламп и долго не мог подняться. Жутким смехом засмеялся Мраава. Сорвал свою набедренную повязку, обернул ею копье. Что-то прошептал, и вспыхнула тряпка — бросил он копье в центр круга и снова засмеялся.

Жарким пламенем вспыхнула земля вокруг поверженного Эскилампа. И одновременно двинулись в атаку черные воины колдуна.

Конан бросился к охваченным пламенем друзьям. Вынес из огня Эскилампа. А Дриан помог выбраться обескровленному Хепату. Но пламя разрасталось. Странным образом друзья опять оказались внутри огненного круга. Из-за стены пламени раздавались крики наемников — огонь добрался и до них. Мраава решил силой талисмана сжечь оставшихся врагов заживо.

И вдруг зазвучала чудесная тихая музыка. Бессильно опали языки пламени, и перед друзьями предстала невероятной красоты женщина. Легкое белое платье развевалось на ветру, задувавшем огонь. Чело богини украшала тонкая, почти невидимая корона с огромным бриллиантом в центре. Ее чистые глаза лучились тихим, загадочным светом.

— Иштар, — прошептал Эскиламп, — великая богиня… Царица Инанна, это ее другое имя… Как и было предсказано, она пришла спасти… нас… тебя, Конан…

Богиня повела рукой, и пламя с шипением потухло. Черное воинство пало ниц — дикари, подвывая от страха, лежали, зарываясь лицом в песок. Мраавы среди них не было.

— Поспешите, — Голос богини струился, подобно журчанию прозрачного ручейка в священной роще. — Догоните черного колдуна и уничтожьте талисман. Дикари вас больше не тронут. Мрааву вы найдете в пещере одинокой горы на юге страны. Прощайте и поторопитесь. Колдун попытается разбудить Спящего… Любой ценой ему надо помешать…

— Так… почему, она, царица эта, то бишь, богиня, дальше нам не поможет? — Хепат вопросительно глянул на Эскилампа.

Небольшой конный отряд наемников сопровождал Конана, Эскилампа, Хепата и привязавшегося к ним Дриана на юг, к одинокой горе, о которой говорила богиня. Остальных солдат Конан отправил в Ксутал с приказом дождаться его скорого возвращения.

Эскиламп недовольно глянул на любопытного гнома:

— Боги не могут прямо вмешиваться в эти дела… Ктулху тоже действует через адептов своего культа.

— Да кто такой, этот Ктулху? — не унимался Хепат.

— Величайший и ужаснейший из древних! — отрезал Эскиламп и слегка пришпорил коня, давая понять, что разговор окончен.

К одинокой горе подъезжали на закате. Зияющая черная пасть пещеры выглядела зловеще. Приказав солдатам разбить лагерь, Конан, хмурившись, повернулся к Эскилампу:

— Ты можешь точно узнать, где сейчас находится Мраава? Пещера, как мне думается, имеет множество разветвлений!

— Я постараюсь узнать… — Колдун сосредоточенно забормотал заклинание.

Хепат, тем временем, сделал несколько факелов, связал их и забросил за спину. Затем проверил, легко ли выходит из ножен кинжал, и объявил, что он готов идти хоть в самую преисподнюю. Конан ждал, нетерпеливо расхаживая у входа в пещеру. Наконец, Эскиламп вскинул голову:

— Я знаю, где он! Нужно спешить, он уже начал…

Друзья устремились в недра горы. Пещера действительно имела множество разветвлений, но колдун уверенно выбирал дорогу, ни разу не остановившись. Миновали множество гротов с разноцветными сталактитами и гроздьями летучих мышей. Наконец, Эскиламп указал на небольшой, малозаметный тоннель.

— Он там… Подождите, я должен подготовиться.

Сосредоточившись, волшебник долго что-то шептал, вынув кинжал и приложив его ко лбу.

Небольшая пещера освещалась несколькими закрепленными на стенах факелами. Посредине на плоском камне лежала связанная черноволосая женщина. Рядом, с горящими безумием глазами, суетился рано поседевший, исхудавший воин. Он то и дело поправлял веревки, затем отбегал в сторону и наклонялся над длинной расщелиной, наискось пересекающей пещеру.

— Он идет! Он идет! — кричал безумный воин, глядя на сидящего поодаль маленького, сморщенного человека с плоским черным камнем на шее.

Из расщелины — этого жуткого провала в бездну — доносились странные звуки. Казалось, нечто, шурша и царапая когтями стены, поднимается наверх.