Багдадский Вор - Ахмед Абдулла Страница 28

Пять месяцев уже прошли и никогда не вернутся, и он начал бояться судьбы, сомневаться в исходе, стремиться к покорности.

Покорности судьбе!

И он вспомнил, что сказало дерево в Зачарованном Саду: ему придется посоветоваться со Стариком Полуночного Моря – Моря Покорности Судьбе.

И он двинулся дальше.

В долине поднялся туман. Над туманом небо казалось плотным и тяжелым, оно приобрело ровный стальной цвет и оставалось чистым, только несколько облаков болезненного оливково-зеленого цвета протянулись с севера на юг; они казались суровым препятствием, которое Ахмед должен преодолеть, чтобы отправиться в неизвестное. Он полуобернулся и бросил взгляд через плечо. Там, позади него, росли горы. Они пели целыми днями, а ночами шептали хвалы Аллаху, жизни, зеленым звездам. С другой стороны тех гор была жизнь, которой он жил прежде. Теперь он уходил от нее в неизвестность, в долину, которую заливало красное и золотое пламя солнца, в которой сквозь туман сияли яркие изменчивые краски.

Что-то в этой туманной долине тревожило его; это глубоко проникало в его душу. Он торопился – торопился к пределу окончательно зрения и понимания.

Пока он спускался в долину, туман постепенно поднимался. Солнечные лучи дрожали на листьях, словно ноты, качающиеся на ветру ночи. Внезапно, когда Ахмед обошел гигантскую скалу, он увидел, как долину рассекает надвое сверкающая поверхность: огромное озеро открывало свое пространство яростному лику солнца. На плоском, однообразном пляже на многие мили тянулись заросли кустарника, редкие, серые, сухие, как китайские акварели; вдалеке они сливались с желтым прибоем. Дальше на западе тянулся длинный язык песка, и стройные покачивающиеся пальмы оставляли неизгладимые следы на открытом лазурном пространстве. Признаков жизни не наблюдалось, ни жужжания насекомых, ни кружения и полета птиц; только в нескольких футах от берега в хрупкой лодчонке качался бородатый старик, бесцельно орудуя одним овальным веслом и почти не двигаясь с места.

Здесь было одиноко, безумно одиноко, как будто миру пришел конец и не осталось ни прошлого, ни будущего. Одиночество завладело душой Ахмеда. Ему нужно было утешение, успокоение человеческого голоса. Поэтому он закричал старику в лодке:

– Эй, ты! Эй, ты!

Не было ответа; Ахмед повысил голос:

– Эй, ты! Скажи что-нибудь! Эй, ты, ты, в лодке, белобородый старик! Ты мусульманин или неверующий, человек или призрак?

А старик по-прежнему молчал, продолжая бесцельно грести. Ахмед, терзаемый безумным одиночеством, сел около берега, утомленный телом и душой. Небо над ним рдело розовым, дрожало, пылало, тонуло в рокоте надвигающегося вечера. Блуждающий ветер взбалтывал и встряхивал водные испарения, которые покрывали поверхность озера.

– Ох, Аллах! – молил Ахмед. – Научи меня покоряться Судьбе – Судьбе, дыханию твоей Божественной Воли!

Сон одолел его.

Когда он проснулся, была ночь – ночь полная, непроглядная, кромешная, с единственным лучом лунного света, который резко очерчивал силуэт старика, все еще бесцельно плывшего на своей хрупкой лодке – казалось, он не сдвинулся ни на дюйм. И тогда Ахмед поверил, что это и был Старик Полуночного Моря и что это озеро не что иное, как Море Покорности Судьбе. Он встал. И снова, приложив руки ко рту, он закричал старику, на этот раз повелительные нотки звучали в его голосе, полном вызова и нетерпения:

– Ты ли Старик Полуночного Моря?

Человек в лодке медленно повернул голову.

– Ты угадал! – лаконичный, немного ироничный ответ разнесся по воде.

– Иди ко мне! – закричал Ахмед.

– Зачем это?

– Потому что ты мне нужен.

– Я нужен многим. Я нужен всем. Только четверым с начала творения Аллаха я не был нужен. Первым был Моисей – мир ему! Вторым был Будда – мир ему! Третьим был Иисус – мир ему! И четвертым был пророк Мухаммед – мир ему! – Старик повернулся спиной к Ахмеду и еще больше сосредоточился на своей бесцельной гребле.

– Но, – закричал Ахмед еще громче, – я не могу обойтись без тебя! Я бедный человек, и душа моя в беде!

– Почему ты не сказал этого раньше? – брюзгливо спросил старик. – Я иду.

Лодка быстро двинулась к берегу.

– Залезай, Багдадский Вор! – пригласил он.

– Ох! – воскликнул удивленный Ахмед, когда ступил на планшир. – Ты меня знаешь?

– Конечно, знаю. Я знаю всех. Я ли не Кисмет – сама Судьба? Осторожно! – заметил старик, когда Ахмед занял свое место. – Аккуратнее! Не раскачивай лодку! Это всегда была твоя главная проблема, – проворчал он. – Всю твою жизнь! Ты всегда раскачиваешь лодку! Нет, нет! – Ахмед снова пошевелился. – Сиди тихо! Мне трудно удерживать прямо эту лодку, когда несчетные миллионы глупых, ворчливых, тянущих, ноющих смертных испытывают Судьбу и тянут мою лодку назад своими вечными, глупыми жалобами! Хорошо, – добавил старик, когда Ахмед спокойно сел. – А теперь скажи мне: чего конкретно ты хочешь?

– Я хочу волшебный серебряный сундук.

– Так действуй же. Я не мешаю тебе, не так ли?

– Что ж… но где он?

Старик Полуночного Моря указал на черные, бурлящие, кружащиеся воды.

– Внизу! На дне моря окованный железом сундук, – сказал он.

Ахмед склонился над бортом лодки и посмотрел.

– Я ничего не вижу, – ответил он.

– Конечно, нет. Этот сундук в сотнях морских саженей – на самом дне озера.

– Тогда… как мне достать его?

– Тебе придется нырнуть за ним. Тебе придется прыгнуть в Море Покорности Судьбе.

Ахмед непроизвольно содрогнулся; и Старик Полуночного Моря сжалился над ним.

– Багдадский Вор! – сказал он. – Не бойся. Все, рано или поздно, должно опуститься в воды этого озера. Все мужчины, женщины и дети – даже нерожденные дети. Луна спускается сюда каждое утро, когда идет на убыль, а солнце – каждую ночь, когда оно садится на земле. На дне озера ты найдешь пещеру – пещеру, сделанную из сверкающих слез человеческого горя, с окнами, сделанными из молочно-белых кристаллов и ярко-зеленых изумрудов человеческого смеха, и блестящей красной дверью, подобной огромному рубину, сделанной из крови сердец всех тех, кто любил, и кто страдал, и кто принес многие жертвы во имя своей любви. Если твоя любовь к Зобейде будет достаточно сильной, а покорность воле Бога достаточно искренней, то ты найдешь эту дверь. Ты откроешь ее. И за порогом ты увидишь волшебный серебряный сундук.

– Что в этом сундуке? – спросил Ахмед.

– Очень ценное сокровище. Самое ценное сокровище в мире. Некоторые зовут его счастьем. Но императоры, глупцы и мудрецы называют его честью. Это одно и то же. Кстати, – добавил старик, когда Ахмед встал, готовый нырнуть в озеро, – волшебный сундук завернут в Плащ Невидимости. На твоем месте я забрал бы и плащ. Он пригодится в твоих будущих приключениях. Потом ты должен будешь забраться в