Максим Субботин - Сердце зимы Страница 29

– А что бы вы сказали, леди даро-Исаэт, скажи я вам, что в Нинэвель нет ни капли императорской крови?

Леди Ластрик откинулась на спинку стула, вся обращаясь в слух.

– Я бы попросила Ваше Величество не томить меня недомолвками и продолжать.

Арэн

Весь день до вечера Арэн не видел Банрута. Знал только, что врачеватель заботится о раненых вместе с несколькими девочками, обучением которых занималась Мудрая. Воспитанницы были на несколько лет младше Хани, но не боялись ни вида крови, ни лика смерти на лицах умерших.

Погибли многие.

Из амбара раздавались стоны раненых, женщины успокаивали детей и оплакивали погибших мужей. По приказу Мудрой мужчины складывали костер. К первым звездам он был готов – широкий помост в половину роста взрослого человека из скрещенных бревен, промазанных смолой. Когда на него начали сносить тела, Арэн понял, что погибших намного больше, чем ему казалось.

Вокруг гигантского погребального костра собрались все жители Яркии, способные стоять на ногах; в руке каждого, от мала до велика, горел факел. Мудрая долго молилась на родном языке, но слова ее молитвы угадывались без труда. Когда речь закончилась, женщина обильно полила умерших маслом и первая подожгла траурное ложе. Ее примеру последовали остальные. Скоро языки пламени взвились к небесам, заревом осветив скорбь на лицах селян. Они молчали. Стих даже плач. Северяне провожали родичей, всматриваясь в танец жаркого пламени, выискивали в его языках лица утраченных родных и друзей.

Огонь горел долго.

В «Медвежьей лапе» стояла гнетущая тишина. Столы пустовали, из-за шкуры, прятавшей кухню, не тянуло запахом свежеиспеченной сдобы и бараньей похлебки. Но к ужину подали свежих колбасок с салом, вяленую рыбу и запеченные в горшках грибы с картофелем и луком. Арэн вяло ковырял ложкой и поглядывал, как Миара снова заливает в себя вино.

– Наш проводник, – сказала женщина, икнув, – отдал душу богам. Видела бедолагу без руки и с вывороченными потрохами. Теперь, небось, горюет, что не унес ноги.

– Вряд ли бы мы выжили в дороге, попадись на пути людоедам. Напомните, чтобы я пожертвовал пару лорнов в храм Изначального, как только доберемся в столицу. – Банрут вытер пальцы тряпкой, разлил остатки вина в кружки и кликнул хозяина: – Еще кувшин!

Он пришел последним, только когда догорел погребальный костер. Потом староста подал сигнал горящим факелом, и за холмом подожгли трупы людоедов, чтобы те своим смрадом не омрачали последний поход павших воинов.

– Нам нужно ехать с рассветом, – сказал врачеватель с задумчивостью. На его загорелом лице пролегли морщины усталости, голос сделался бесцветным. – Я чувствую черную тучу, идущую в Северные земли. Нужно уходить, пока еще не поздно.

– С каких пор ты стал бояться темноты? – Арэн вопросительно взглянул на иджальца, припоминая – видел ли раньше на его лице эдакую беспросветную обреченность?

– Боги не говорят со мной, пока здесь столько крови. Моя одежда, мои руки, моя кожа, – Банрут поглядел на свои ладони, как будто впервые их видел, – все пропиталось запахом смерти. Мне поможет только очищающая молитва.

– Или крепкий хмельной сон, – брякнул Раш и проследил, чтоб жрец осушил кружку до последней капли. – Но в одном я с тобой согласен – давно пора уносить ноги. И поживее. Не знаю, что за срань течет в жилах тех славных мертвецов, но ветер приносит нестерпимую вонь. Как бы не подхватить проказу.

Арэн и не думал возражать. Он и сам чудовищно устал. В такие моменты дасириец вспоминал о родительском доме. Зимой в Орлином замке, который частенько называли «гнездом Шаамов», растапливали хару[11], и в комнатах, расположенных над ней, сразу становилось тепло. К столу, согласно традиции, подавали семь блюд. После сестры и мать пели и играли на арфе, а братья воевали игрушечными армиями.

У Арэна, как и всякого зрелого дасирийца, давно был собственный дом, собственные жены. Замок Сияющий щит достался ему вместе с Тэлией – вдовой, которую, против всех обычаев, заставили выйти замуж раньше, чем окончился траур. Вдова в одночасье потеряла и мужа, и двоих сыновей, старший из которых был всего немногим старше Арэна, и осталась единственной владелицей небольшого, но хорошего замка и соседствующих с ним деревень. Правда, все это добро находилось на самом побережье, в отдаленных дасирийских землях. Тех, что граничили с Шаймерской пустыней. Те края до сих пор считались проклятыми, и только безумцы селились там по доброй воле. Семья мужа Тэлии получила замок и земли около него от самого императора Гирама. Ее будущему мужу достался титул военачальника Второй руки – щедрый дар для того, кто до войны зарабатывал на жизнь вырубкой леса.

Тэлия собиралась стать менадой в храме и посвятить себя молитвам, но Шаам-старший вовремя подкупил кого надо, и богатства вдовы и ее железные шахты достались Арэну. Точнее говоря, достались его отцу.

В Сияющем щите хары не было, потому там всегда стоял мертвенный холод. Зато была трофейная ванна, отделанная розовой эмалью, на ножках в виде отлитых из бронзы драконьих лап. Ее привез из какого-то военного похода муж Тэлии незадолго до того, как его скосила неведомая хворь. Тэлия могла часами на нее смотреть, как будто на какую-то картину.

Арэн не любил думать о своем доме, где его никто не ждал. Он согревал себя мыслями о месте, в котором провел детство. Сейчас дасириец отдал бы многое, лишь бы хоть на час оказаться в Орлином замке, в окружении тех, кого любил и кому был хоть немного дорог.

Ступени, ведущие наверх, скрипнули.

«Один из постояльцев», – подумал дасириец, разглядывая спускающегося мужчину. Судя по дорогим сапогам, хорошо скроенному кафтану зеленого бархата и тяжелой цепи из переплетенных золотых и серебряных звеньев, постоялец был из купеческой братии.

– Видел его сегодня на рынке, – шепнул Раш. – Товары дорогие, местным не по кошельку, в основном броня и мечи. Им грош цена в базарный день, а этот втридорога цены задрал. Готов спорить, что не ради торговли его сюда занесло. И не проездом – дальше на север только Пепельные пустоши и Край.

– Может, как и мы, держит путь в столицу.

– Сейчас узнаем.

Раш сгреб в охапку круглолицую помощницу хозяина. Девушка не стала противиться, когда он усадил ее себе на колени и ловким движением выудил из волнистых волос серебряную монету.

– Красавица, – Раш скользнул ребром монеты по ее лицу, непринужденно и легко – кто не знал уловок нишана, не заметил бы подвоха. – Ты, я погляжу, расторопная и смекалистая. Не откажешься от лорна, так ведь?

Девушка моргнула, соглашаясь.

– Тот господин в дорогих одеждах – давно он в Яркии гостит?