Юрий Никитин - Изгой Страница 3

— Прости, — донесся его голос, — ты мне спас жизнь уже дважды.

— Трижды, — поправил Олег, он всегда любил точность.

— Что?

— Трижды, — пояснил Олег. Он уже чувствовал, как губы расползаются в улыбке. — Но это такая малость, что даже спасиба не стоит.

Сзади засопело, он уже ожидал новую вспышку злости но бродяга за спиной зло рассмеялся:

— Прости, я только сейчас понял, что под малостью понимаешь не меня, а то, что ты сделал. Я еще не видел, чтобы вот так могли поймать нож... да еще в темноте! Так что бросить кувшин или лавку — это в самом деле для тебя малость.

Олег положил одну руку на седло, но что-то заставило обернуться. Этот молодой бродяга стоит перед ним почти такой же рослый, как и он сам, широкий, с длинными черными волосами до плеч и неправдоподобно синими глазами. Снова в сердце Олега кольнуло неясное узнавание. И почудилось, что желание именно сегодня зайти в корчму и просидеть там целый вечер среди пьяных мужиков было совсем не случайным.

— Кто ты есть? — спросил он. — Впрочем, не хочешь — не говори. Но только простых бродяг не подстерегают такие. И ножи в этом городе не умеют метать... так умело. Тебе надо хотя бы одеться по-другому, волосы спрятать. А уходить из города лучше всего тайно, ночью.

Бродяга открыл и закрыл рот. На скулах выступили красные пятна. Олег уже полагал, что смолчит, уйдет, сохраняя тайну, но тот вдруг заговорил быстро, захлебываясь словами:

— А я и таился!.. Но когда увидел, во что превращаюсь, это ж позор для воина! Уж лучше навстречу... лучше грудью! И будь то, что предначертано. Я не опозорю своего имени ни бегством, ни...

Он запнулся, глаза застыли. Олег повторил:

— Не хочешь — не говори.

— Меня зовут Скиф, — сказал бродяга с усилием. На лице Олега ничего не отразилось, и он сказал уже чуть свободнее: — В этих краях мое имя ничего не говорит... но есть и другие края.

Голос его впервые прозвучал гордо, с достоинством. Плечи раздвинулись, он выпрямился и стал чуть выше ростом. Олег ощутил, как в сердце дрогнула и отозвалась сладкой болью неведомая жилка. Вот откуда синие глаза Таргитая, черные волосы Миш, гордая стать Колоксая!

Глава 2

Все это годы он сам был занят Высоким: собрал самых могучих магов и основал Совет Семерых, который должен погасить все войны на земле, восстановить мир и справедливость, везде нести свет и правду, однако в его высокую башню доходили вести и о простых людях, которые не знают, что они — простые, ведь зовут себя тцарами, властителями, властелинами.

А также эти слухи догоняли его в скитаниях, находи-ли на вершинах гор, с взрывами хохота долетали от костров, где веселятся воины, вкрадчивым шепотом вползали в уши во дворцах...

У Миш, как рассказывали редкие гости, от Колоксая родилось трое сынов: Агафирс, Гелон и Скиф. Все в отца силой и отвагой, все с детства не знали равных хоть в скачке на конях, хоть в борьбе, все росли красивыми и любимыми...

...но однажды до них дошел слух, что их доблестный отец умер не сам, а был отравлен их матерью. Неизвестно, как они отнеслись на самом деле, все скрыто за стенами дворца, но Гелон и Скиф ушли от матери, а единственного, кто остался, оскорбленная Миш объявила не просто наследником, а демонстративно передала всю власть над своей страной.

Агафирс, став правителем, тут же попытался восстановить с братьями дружбу. Гелон, который ушел на дикие земли и основал там город, названный соседями просто Гелоном, постепенно не то что простил мать, но с Агафирсом поддерживал почти дружеские отношения, хотя в прежних землях уже не появлялся.

И только самый младший, Скиф, не простил. Он исчез, никто его не видел в течение трех последних лет, хотя иногда возникали слухи, что видели убитым в таких-то землях, женатым на богатой купчихе — в других, Спившимся и умершим от болезней — в третьих.

Сейчас Олег не снимал руки с седла, даже подобрал-ся для прыжка в седло, но заколебался, повернулся и взглянул в синие глаза.

— И что же? — спросил он в упор. — Для бродяги, что скрывается от гнева Миш, ты слишком близко от ее земель. В самом деле прешь на погибель?

— Я иду к брату, — возразил Скиф. — Там Агафирс. Олег покачал головой:

— Тебя встретит Миш.

— Она моя мать, — сказал Скиф, но в голосе прозвучала неуверенность.

— Ты в самом деле считаешь, — спросил Олег, — что эти трое пытались тебя убить из-за твоей драной руба-хи... наверное, очень ценной?

Скиф нахмурился, непривычно черные брови на белом лице сдвинулись к переносице. Но в синих глазах сверкала прежняя непримиримая злость. Олег со вздохом забросил поводья на седло.

— Побудь с моим конем, — велел он. — Вы чем-то похожи. А я поговорю с хозяином .

Через полчаса они выехали с постоялого двора бок о бок. Под Скифом шел поджарый гнедой конь, а самого всадника Олег переодел в чистую одежду из выбеленного полотна. Скиф предпочел бы доспехи, пусть хоть из кожи, но Олег заметил, что надо лопать что дают. Хорошо, что хоть такое отыскалось. Зато для Скифа купил настоящий боевой топор. Слегка пощербленный, рукоять пора заменить, но все же не с голыми руками.

За ними в поводу двигался заводной конь. Справа и слева от седла колыхались мешки с необходимой в дороге мелочью и одеялами для ночевки под открытым небом.

Когда выехали из города и отъехали на три-четыре полета стрелы, Олег, прервав фразу, оглянулся. Во всей его фигуре была настороженность бывалого воина. Скиф невольно опустил руку на рукоять топора. Новенькое седло вкусно заскрипело, когда он тоже развернулся всем корпусом.

Из ворот выехали две телеги, явно селяне отправились за лесом: кони тяжелые, медленные, но сильные, а также с десяток всадников. Эти на легких конях, без оружия, едут не спеша, переговариваются весело. Один толкнул соседа, тот едва не свалился. Остальные веселились, размахивали руками, Скиф рассмотрел их смеющиеся лица.

Олег покачал головой, лицо оставалось задумчивым. Скиф некоторое время ехал молча, но не в его характе-ре долго держать что-то в себе, спросил:

— Тебя что-то тревожит?

— Да так, — ответил Олег хмуро. — Не люблю, когда подсматривают.

— Подсматривают?

— А ты любишь? — спросил Олег. — Вот ты думаешь, что никто тебя не видит, чешешься, как свинья, о дерево, ковыряешься в носу, достаешь оттуда жирную зеле-ную соплю... Убивал бы таких!

Скиф пугливо оглянулся, посмотрел по сторонам, вверх. В синем небе пронеслась стайка мелких птах. Верещат, машут крохотными крылышками, затеяли драку совсем как люди. Посыпались крохотные перышки.

— За нами разве подглядывают?

— Еще как, — ответил Олег. — В корчме, потом во дворе да сейчас... Они потому на легких конях и без оружия что в бой и не думают. А без тяжелых мечей и доспехов за нами легче.