Крис Уэйнрайт - Сапфировый перстень Страница 3

Конан, однако, за свою недолгую жизнь привык уже к тому, что многие в первый момент встречи с ним испытывают изумление — и от его громадного роста, и от вида могучих мышц, бугрившихся на груди и плечах. А потому он спокойно ждал, когда недомерок с кувшином придет в себя и сможет продолжить разговор. Наконец тот, овладев собой и с облегчением заметив, что стража находится достаточно близко, пробормотал:

— Тебе придется идти далеко, на другой конец города, странник.

Незнакомец внушал фонарщику самые черные подозрения, но кликнуть стражу он не решался — вдруг этот варвар возьмет да свернет ему голову, как цыпленку!

— Кром! — рыкнул Конан. — Что, ближе ничего нет?

— Есть-то есть, да таких, как ты, туда не пускают, — с сомнением оглядывая его лохмотья, ответил фонарщик.

— Это уж не твоя забота, — усмехнулся варвар. — Ну, говори, куда идти?

— Минуешь эту улицу, — фонарщик не стал упорствовать, — там будет белый храм — вон, видишь его купол? Потом свернешь налево и доберешься до площади. Дальше найдешь сам.

Небрежно кивнув, Конан двинулся в указанном направлении. Фонарщик же, возблагодарив Бела за то, что остался цел и невредим, немедленно направился к стражникам, которые продолжали свой бесконечный спор и не оглядывались по сторонам.

— Почтенный Дасай, — с заискивающей улыбкой обратился фонарщик к старшему из воинов, — здесь шатается какой-то подозрительный малый. Я направил его к веселому дому — к тому, что около Аренджунского базара. Может, догоните да посмотрите? Только осторожно — он здоров, как стигийский бык, и по виду с севера — то ли гипербореец, то ли киммериец.

— А, это ты… — небрежно откликнулся стражник. Ему очень не хотелось отрываться от интересных баек о том, что в Черных Королевствах не надо платить женщинам за любовь, но наоборот, тебе еще приплатят, если проведешь ночь с чернокожей красоткой. Особенно там вроде бы ценились заморийские мужчины. Брат Косого Газзата недавно вернулся из Кутхемеса, и там ему эти байки напел торговец из Кешлы, что в Кешане. Дасай не сводил взгляда с рассказчика, и на лице его застыла похотливая улыбка — ну, разве интересовал его какой-то там бродяга?

Но настырный фонарщик не унимался и продолжал дергать его за рукав. Тогда Дасай раздраженно прорычал:

— Ну, куда, говоришь, ты его наладил? На Аренджунский базар? Ну, так пусть Файзул его хватает, там его квартал! А ты, фитиль из сушеного дерьма, иди себе, иди! Нечего тут молоть языком!

Конан уже приближался к храму, возле которого полагалось свернуть налево, когда вдруг услышал где-то в проулке топот ног и истошные крики: «Держи его, держи! Уйдет, клянусь Белом! Уйдет, верблюжья моча!»

Киммериец отступил в тень большого платана. Шум погони нарастал, словно приближавшаяся горная лавина.

Наконец из-за угла вылетел растрепанный худощавый человечек. Затравленно озираясь по сторонам, он явно пытался прикинуть, куда мчаться дальше. От своих преследователей ему удалось оторваться совсем немного, громыхание лат и пронзительные вопли слышались почти рядом. Конан не привык долго раздумывать. Он уже сообразил, что перед ним — местный воришка, которому сегодня не повезло, и закончиться этот вечер мог для него большими неприятностями: тюрьмой, а то и усекновением головы — органа не всегда полезного, но для жизни весьма необходимого. Еще со времен своего пребывания в Халоге Конан не питал большой любви к представителям закона, а уж к стражникам это относилось в особенности. Поэтому он ни мгновения не колебался, как поступить.

Одним прыжком настигнув воришку, он схватил его за ворот рубахи и за ногу и забросил на ближайшую ветвь платана, под которым только что прятался сам. От неожиданности тот даже не пискнул, но со скоростью белки скользнул еще выше и затаился в густых ветвях. Конан не успел отступить в тень; из-за угла вывалились потные, с вытаращенными глазами стражники.

— Ты, вонючая падаль, не видал здесь кого? — рявкнул их мордастый предводитель.

Конан молчал, хмуро уставившись на пятерых стражников; люди невысокие, как все заморийцы, плотного телосложения и умевшие обращаться с мечами и боевыми топорами.

Увидев, что перед ним всего лишь юноша, старший решил взяться за него всерьез.

— Ты что, оглох, скотина? — набрав в легкие воздуху, заорал он, — С тобой говорит десятник квартальной стражи! А ты кто? Чего здесь шляешься? Клянусь Белом, я посажу тебя в яму до утра, чтоб вспомнил, чего видел! А утром, с палкой да плетью, разберемся, что ты за птица!

— Я пришел сюда из Халоги и сейчас ищу, где поесть да заночевать, — спокойно ответил Конан. Он вовсе не собирался поднимать большой шум в первый день пребывания в городе, который весьма ему нравился. Но кулаки у киммерийца уже чесались.

На свою беду доблестный страж принял его за гиперборейца, а с гиперборейцами у него были свои счеты. Когда-то давно, в пьяной драке, гиперборейский наемник расшиб об его череп тяжеленную глиняную кружку, и с тех пор в голове довольно часто неприятно шумело.

— Ты, гиперборейский волчонок! — Выхватив меч из ножен, стражник бросился к киммерийцу. — Ну, сейчас я отправлю тебя погулять по Серым Равнинам!

Конан отступил, уклоняясь от клинка, со свистом рассекшего воздух над его плечом. В следующий миг мощный удар в челюсть добавил стражнику шума в голове — пролетев шагов пять, он рухнул в пыль и затих. Остальные воины в первый момент оцепенели, но, сообразив, что их четверо против одного юнца, полукругом двинулись в атаку.

Разумеется, если б стражам довелось побывать в Халоге на гладиаторских боях и поглядеть, как киммерийский раб-гладиатор орудует мечом, они остереглись бы с ним связываться — и завтра спокойно выпили бы по кружке винца в любой из шадизарских таверен. Но им не повезло; видать, светлый Митра, и хитроумный Бел, и луноликая Иштар были в этот вечер к ним немилостивы. Да и не могут же они, в конце концов, заботиться о всех и каждом! Тем более о квартальных стражниках.

Конан сделал два пружинистых шага назад.

— Ну, ублюдки, не пора ли вам отправиться за своим начальником? — прорычал он. Два шага Конана для заморийцев равнялись четырем, и они невольно ускорили атаку, стремясь настигнуть длинноногого варвара. Ровный их строй нарушился; киммериец бросился к стражнику, собиравшемуся поразить его секирой, и, схватив оружие за древко, резко крутанул вправо. Использовав его вместо палицы, варвар сбил с ног второго стражника.

Предоставив им разбираться, кто первым встанет с земли, Конан, выхватив огромный меч, бросился на тех двоих, что еще оставались на ногах. Дальше он все делал ловко, быстро и точно, как будто снова оказался на гладиаторских аренах Халоги. Отразив выпады противников, киммериец вышиб у одного из них меч и, пока тот поднимал оружие, снес голову его неудачливому товарищу. Но первого заморийца это вроде бы не устрашило, и этот несчастный не догадывался, что, несмотря на молодость, мало кто мог сравниться с Конаном в искусстве владения мечом; пребывание в Халоге, среди воинственных гиперборейцев и асов, не прошло для него даром. В результате поединок закончился быстрей, чем оказались на ногах оставшиеся в живых стражи. Их секиры оказались плохой защитой от меча. Секира хороша в сомкнутом строю, когда, вздымая боевые топоры, отряд наступает на врага; но здесь, против стремительного и ловкого варвара, шансов у стражников не имелось. И через несколько мгновений на улице вновь стало тихо.