Шепот под землей - Бен Ааронович Страница 3

Лесли обернулась ко мне.

– Чувствуешь что-нибудь?

Я шагнул точно туда, где, по словам Эбигейл, появился призрак. Стало зябко, и сквозь запахи лисьей мочи и мокрого бетона едва уловимо потянуло бутановым топливом. Донеслось хихиканье Маттли, пса из мультика, и далекий глухой рев гигантского дизельного двигателя.

Магия всегда оставляет следы. Вестигии, если говорить научным языком. Лучше всего вестигии держит камень, а хуже всего – плоть живых существ. Бетон в этом смысле от камня почти не отличается, и все равно следы магии могут быть очень слабы. Ничего не стоит перепутать их с плодами собственного воображения. Умение отличать одно от другого – важнейший навык, без которого не обойтись, если хочешь заниматься магией. Холодно, например, сейчас было и снаружи, а хихиканье, всамделишное или нет, могло исходить от Эбигейл. Но вот запах газа и рев двигателя указывали на трагедию, вполне понятную и знакомую.

– Ну? – не выдержала Лесли. Я лучше нее улавливаю вестигии, и не только потому, что учусь дольше.

– Что-то есть, – кивнул я. – Хочешь, повесь светлячок.

Лесли вынула из телефона аккумулятор и велела Эбигейл сделать то же самое. Та не поняла, и я сказал:

– Магия уничтожит микропроцессор, если батарейка будет внутри. А вообще, как хочешь, это же твой телефон.

Эбигейл достала из кармана «Эрикссон» последней модели, привычным движением сняла крышку и извлекла аккумулятор. Я кивнул Лесли – мол, теперь можно. Свой аккумулятор вынимать не стал: один кузен, с двенадцати лет умеющий взламывать защиту на телефонах, уже давно установил мне ручной выключатель.

Лесли вытянула вперед руку, произнесла волшебное слово, и шарик света величиной с мяч для гольфа поднялся над ее ладонью. Волшебное слово было «Люкс», а само заклинание в быту называется «светлячок». Это первое, чему наставники учат будущих магов. Светлячок Лесли озарил тоннель неярким жемчужным светом, по бетонным стенам пролегли мягкие тени.

– Вау! – выдохнула Эбигейл. – Вы реально колдуете!

– Вон он, – сказала Лесли.

Около стены появился какой-то парень. Лет восемнадцати-двадцати, белый, с неестественно светлыми волосами, собранными с помощью геля в «шипы». Одет он был в рабочую куртку и джинсы, на ногах были дешевые белые кроссовки. При помощи баллончика с аэрозольной краской он тщательно выводил какую-то надпись на своде тоннеля. Но краска распылялась почти без шипения и не оставляла никаких следов на бетонной стене. Когда райтер встряхнул свой баллончик, характерного звука я тоже не услышал.

Светлячок Лесли потускнел и стал из жемчужного красным.

– Добавь чуть-чуть силы, – посоветовал я.

Лесли сосредоточилась, шарик снова вспыхнул, но сразу померк. Шипение краски стало громче, надпись на стене начала проявляться. Тянулась она от самого входа в тоннель: самоуверенности автору было не занимать.

– «Будьте добры друг…» – прочитала Эбигейл. – И как это понимать?

Я приложил палец к губам и глянул на Лесли. Та помотала головой – мол, силы у меня хватит, могу хоть весь день держать. Но я, конечно, этого допускать не собирался. А потому достал из кармана казенный блокнот и ручку и самым профессиональным полицейским тоном окликнул «художника»:

– Простите, можно вас на минутку?

В Хендоне будущим копам на полном серьезе «ставят» голос. Цель – выработать тон, который пробьется сквозь все, что может затуманить сознание гражданина, будь то алкогольные пары, пелена ярости или внезапное чувство вины.

Парень даже не повернул головы. Вынул из кармана второй баллончик с краской и принялся штриховать краешки буквы К. Я попробовал еще пару раз, но он, не обращая внимания, продолжал сосредоточенно зарисовывать внутреннюю сторону «К».

– Эй, белобрысый! – подключилась Лесли. – А ну прекрати! И повернись, когда с тобой разговаривают.

Шипение умолкло. Парень рассовал баллончики по карманам и повернулся к нам. Лицо было бледное, угловатое, глаза скрывали темные очки а-ля Оззи Осборн.

– Я занят, – сказал он.

– Мы заметили, – кивнул я и показал удостоверение. – Как тебя зовут?

– Макки, – ответил он. И повторил, разворачиваясь обратно к стене: – Я занят.

– И чем же? – спросила Лесли.

– Делаю этот мир лучше.

– Это призрак! – изумленно выдохнула Эбигейл.

– Ты же сама его увидела и позвала нас посмотреть, – напомнил я.

– Да, в тот раз он был гораздо прозрачнее!

Я объяснил, что сейчас призрак поглощает магию Лесли и становится более плотным. И конечно, за этим последовал вопрос, которого я так боюсь.

– А что вообще такое магия?

– Никто не знает, – ответил я. – Наверняка могу сказать только, что электромагнитное излучение тут ни при чем.

– Может, тогда мозговые волны? – предположила Эбигейл.

– Вряд ли, – покачал я головой, – мозговые волны – это электрохимия. Но если в голове идут электрохимические процессы, они должны как-то проявляться внешне.

Поэтому все магические феномены мы списываем на действие волшебной пыльцы либо квантовой запутанности, которая суть то же самое, только со словом «квантовая».

– Ну так что, будем разговаривать? – не выдержала Лесли, и шарик у нее над ладонью слегка колыхнулся. – Или я гашу.

– Эй, Макки! – позвал я. – Поди-ка сюда на пару слов.

Но Макки не собирался отвлекаться от своих художеств: он продолжал аккуратно штриховать внутреннюю часть буквы.

– Я занят, – повторил он, – делаю мир лучше.

– И каким же образом?

Макки наконец решил, что «К» готово, и отошел на пару шагов полюбоваться своим творением. Мы с девчонками старательно держались как можно дальше от рельсов, а вот он либо намеренно захотел рискнуть, либо, что вероятнее, просто забыл об опасности.

Я увидел, как Эбигейл беззвучно прошептала «о, черт!» – поняла, видимо, что сейчас будет.

– Потому что, – сказал Макки, и тут его сбил призрачный поезд.

Он промчался мимо совершено бесшумно и незаметно, обдав нас жаром и вонью дизельного топлива. Макки смело с рельсов, и он свалился бесформенной кучей прямо под буквой Д в слове «ДРУГУ». Издал странный булькающий звук, дернул пару раз ногой и затих. А затем растаял, и вместе с ним исчезла надпись на стене.

– Теперь-то можно гасить? – спросила Лесли. Шарик не становился ярче: Макки по-прежнему поглощал из него магическую энергию.

– Подержи еще чуть-чуть.

Послышался негромкий шорох. Обернувшись ко входу в тоннель, я увидел прозрачный силуэт: он начинал выводить на стене букву Б с помощью все того же баллончика аэрозольной краски.

Проявляется циклично, пометил я в блокноте, возм., невосприимчив. Потом кивнул Лесли, та погасила светлячок, и Макки сразу же исчез. Эбигейл, опасливо прижавшись к стене тоннеля, глядела, как мы бегло осматриваем полоску земли вдоль рельсов.

На полпути к выходу я наклонился и выудил из перемешанного с мусором песка очки Макки – вернее,