Вспышка. Том 1, 2 (СИ) - Хорс Игорь Страница 30

Жучка обиженно поджала хвост, скрылась в будке.

Я открыл дверь спрятанным в стойке перил запасным ключом. Стараясь ничего не зацепить по дороге, прошел через прихожую на кухню. Отсюда увидел льющийся из комнаты голубоватый свет экрана телевизора и приглушенный разговор. Выглянул из-за угла. На диване храпит отец, рядом с ним на столике стоит тарелка с остатками салата, стакан и пустая бутылка водки.

Так, отец живой. Ну почти. Где мама?

Я двинулся дальше по коридору. Дверь в другую комнату прикрыта. Я отворил ее и тихо позвал:

— Мама… мама, ты здесь?

В ответ услышал движение, тихие шаги.

Мама появилась в проеме в ночной рубашке и с заспанным видом.

Слава Богу все живы!

— Ты чего это, на ночь глядя? — спросила она. — Кушать хочешь?

Я прижал палец к губам.

— Тихо, мама! — прошептал я и потянул ее за рукав на кухню.

— Что случилось? — спросила она на кухне тоже шепотом, глядя на меня белыми испуганными глазами.

Я лихорадочно соображал, что нужно взять в дорогу.

— Мама, — сказал я как можно спокойнее, приобняв ее за плечи. Хотя у самого сердце колотилось как бешеное. — Нам надо собрать самое необходимое. Деньги, документы, кое-что из еды, такое, чтоб приготовить на скорую руку, ну, бутерброды. И еще теплую одежду. И на сменку белье…

— Зачем? — перебила она. — Что-то случилось?

Я посмотрел на нее. Ничего на ее лице не прочитать, кроме недоверия и легкого испуга. И то, благодаря выражению лица, но никак не глаз. Глаза — матово-белые шары под подвижными, постоянно моргающими веками — абсолютно ничего мне не говорят, словно вставленные в глазницы как протезы бильярдные шары.

— Да, — сказал я и прижал к себе, — нам всем угрожает опасность. Мы должны немедленно убираться отсюда, из города, иначе нас… нам будет плохо. И дорога каждая минута.

Я выдержал паузу, чтобы она успела усвоить информацию, которую я ей дал. Мама смотрела на меня долго. Потом окинула взглядом кухню, нервно сцепила ладони.

— А… как же Леша? — спросила она, — и что вообще происходит? Ты что-то натворил? За тобой едет полиция? Что…

— Мама! — остановил ее глухим окриком. — Папа пойдет с нами, я ничего не натворил, и за мной никто не гонится! Поняла?

— Ну, не совсем, — неуверенно произнесла она. Она давит зевоту, а я про себя молился, чтобы она мне поверила.

Тут из дверного проема раздался голос отца.

— Ты чего это тут делаешь? — он переводит сонный, полупьяный взгляд на мать. — А сколько время?

Так, надо принимать срочные меры.

— Мама, — прошептал ей на ухо, — иди, собирай деньги, документы, одежду. Быстро! — и подтолкнул ее в спину.

Пока отец протирал глаза, она проскользнула мимо него. Теперь пришла его очередь.

— Так, отец! — сказал я как можно более уверенно. — Нам — тебе, маме и мне — угрожает опасность! Нам надо уходить! Машина стоит у дома! Дорога каждая ми…

— Чего? — возмутился он, придя в себя. — Какая машина? Ты чего это задумал? Я никуда не поеду на ночь глядя! И вообще мне завтра на работу…

Надо принимать кардинальные меры, иначе он только усложнит ситуацию. Я приблизился к нему, подняв руки в успокаивающем жесте.

— … И что ты тут делаешь так поздно… — продолжал он, пошатываясь и щуря глаза, пытаясь рассмотреть циферблат будильника в буфете. — Да сколько вообще время-то? Мне кто-нибудь в этом доме скажет или нет? — обратился он в комнату, подняв голос.

Я, резко ударил ему в область солнечного сплетения. Отец вмиг проглотил все недосказанные возмущения, согнулся и повалился на пол, хватая ртом воздух.

Надеюсь, что ты меня поймешь чуть позже, подумал я, подхватывая его на лету. Взяв его подмышки, я сволок стонущее тело ближе к прихожей.

Глава 14

Ник.

В этот момент из комнаты вышла мама, в руках куча белья. Она увидела эту картину, руки опустились и одежда упала к ногам.

— Сынок, ты что с ним сделал? — в ужасе округлив белые глаза, спросила она.

— Ничего, мама, все нормально, — ответил я, продолжая тащить согнувшееся и задыхающееся тело.

Я не рассчитывал ударить так сильно, так уж получилось. Но он по крайней мере еще жив, и может это и к лучшему, что я так его отрубил — будет меньше возни.

— Быстро принеси из ванной веревку или скотч широкий! — крикнул я, но, увидев ее замешательство, добавил. — С ним все нормально! Быстро!

Приказ подействовал, она бросилась его исполнять. Я посмотрел на отца.

— С тобой все нормально? — спросил, встретившись с ним взглядом.

— Ты… что… как? — только и мог бормотать он, пытаясь восстановить дыхание.

Я посчитал это хорошим знаком. Перевернул его на живот, загнул руки за спину. Через плечо мама протянула спутанный пучок веревки.

— Иди, мама! Оденься, собери документы, карточки и все наличные в доме! Через пять минут мы уезжаем! — она все стояла, тупо глядя на мужа.

— БЫСТРО! — крикнул я.

Не дождавшись указаний от мужа, она побежала исполнять указание сына.

Я в это время занялся связыванием рук отца. Ему не помешал и кляп в рот, на случай когда он сможет, восстановив дыхание, выражать вслух свое недовольство.

— Ты мне еще спасибо потом скажешь, отец, — вздохнул я, похлопал его по плечу.

Через минуту отец к походу был готов.

Я окликнул маму. Она появилась в дверях с сумкой на плече.

— Только самое необходимое, — сказала она шепотом.

— Хорошо, выходим.

Но тут с отцом пришлось повозиться! Он восстановил силы, и никак не хотел идти на собственных ногах. Брыкался, цеплялся ими за все углы, гневно мычал, сжигая меня своими черными глазами.

Мать шла следом охая и причитая, несла дорожную сумку и его куртку. Проверить, что она там насобирала, у меня нет времени. Потом.

С трудом запихнув отца на заднее сиденье, я вытер пот с лица. Дорога в двадцать метров вымотала меня. Я облегченно опустился на сиденье, рядом уже сидит мама, испуганно обхватив сумку обеими руками.

Посмотрел вдоль улицы вверх и вниз. Никого нет, даже гуляющая под фонарем компания растворилась. Но я чувствовал, что они уже недалеко, идут буквально по пятам.

Включил скорость и развернул машину. Съехав с улицы поселка, я повернул не налево, в город, откуда я приехал, а направо. Дорога убегала вверх на гору и за переездом терялась в темноте.

Грунт шуршал под колесами. Вторая скорость, третья.

Когда проскочили железнодорожный переезд, начался асфальт.

Я добавил скорости, не обращая внимания на толчки отца коленями в сиденье. Мама, сидя вполоборота всячески его успокаивала. Но тщетно. Он знай свое бубнит до хрипоты.

Снова и снова кидаю взгляд в зеркало заднего вида. Света фар преследователей не видно. Это хорошо.

Справа от нас стеной темнел лес, слева в карьере мелькнула бывшая городская свалка, потом начались поля.

За новым поворотом дорога пошла еще круче вверх. Взобравшись на гору, на развилке впереди я увидел огни: группа людей в форме и парочка машин с мигалками.

— Что это еще? — удивился я, сбавляя скорость. — Неужели засада?

— Я слышала по радио, — сказала мама, — что введено чрезвычайное положение. Что это значит, Никита?

— Это значит, мама, что перед нами полицейский кордон, — ответил я хмуро. — И нас так просто не выпустят.

Отец на заднем сидении притих.

На кордоне нас заметили. Несколько тусклых фонариков направили свои лучи в нашу сторону. До них метров сто пятьдесят, может двести. Две или три машины стояли поперек дороги, подсвечивая направления, одна из них патрульная, моргала маячками. Около десятка человек в форме.

Я погасил фары, прижался к обочине.

— Так, мама, тихо выходи и быстренько беги в ближайшие кусты.

Она озирается по сторонам, не понимая, о чем я говорю. Я тыкаю пальцем в стекло.

— Вон туда, к деревьям. Поняла?

Она кивнула, открыла дверь.

— И тихо! Жди меня там…