Циклоп - Олди Генри Лайон Страница 32

— Достаточно, — сказал Ринальдо, смеясь в объятиях древесного монстра. — Ты прав, цвета нашего дома: зелень и кровь. Браво, Амброз! Сороки и маги любят блестящие камешки. С этого дня всякий чародей, входя к нам, обязан будет сдать свои амулеты. По окончании аудиенции он получит их обратно. Но мы убедились: маг остается магом, хоть раздень его догола…

В голосе короля колыхнулась тень сомнения. Взгляд прикипел к перстню с изумрудом, который Ринальдо носил на безымянном пальце левой руки. Перстень мерцал; в камне разгоралось и меркло, пульсируя, ярко-зеленое пламя. Король знал: в перстне нет ни грана магии. Но пламя в камне не могло быть отблесками солнца.

— Верни трон на место, — закончил король, целуя перстень. — Листву оставь, как есть: нам нравится. Надеемся, она не пожелтеет? Да, насчет Симона и Циклопа… Мы дадим им аудиенцию. И будем рады исполнить желание столь достойных людей.

— Не соблаговолит ли сир также поставить условием этим двоим: обо всем, обнаруженном в Янтарном гроте, докладывать мне?

Ринальдо вздохнул:

— Что бы мы делали без твоих подсказок, наш милый Амброз?

3.

— Он шутит, да? — в сотый раз спросил Натан.

Фонтаны Семи Воинов зимой не работали. Притрушенный снежком, Гвадриль Могучий тщетно рвал пасть левиафану. Нахлобучив белую шапку, Венд Трубач напрасно бился с драконом. Опутан щупальцами кракена, пыхтел Лислав Падающая Звезда. Остальная четверка тоже напрягала бронзовые мышцы, тратя силы впустую. «Капельку! — читалось на благородных, искаженных от напряжения лицах. — Ну хоть каплю воды!» Чудовища посмеивались, отказывая героям в их законном желании. Снег, и тот не таял.

Будет вам вода, хмыкнул Вульм.

Летом.

— Он же не станет меня резать? — упорствовал мальчик.

— Мало ли, — задумчиво бросил Вульм.

— Да зачем меня резать?!

— Зачем людей режут? Так мир устроен…

Косматый пони по кличке Тугодум затоптался на месте. Боясь упасть, Натан схватился за гриву животного. Мальчик плохо держался в седле. Про уздечку он сперва забыл, а когда вспомнил, Тугодум уже стоял смирно. Пони Вульм, взяв деньги у Циклопа, купил на юго-западной окраине Тер-Тесета, в загоне хромого Рацуша. Цены там были приемлемые — Рацуш, в прошлом конокрад, не гнушался услугами закадычных приятелей. Узнав, что требуется Вульму, хромой бес без колебаний предложил взять Тугодума. Сперва Вульм решил, что торговец пытается сбагрить гнилой товар. Тугодум выглядел доходягой: мелкий, тощий, коротконогий. Грязно-каштановой масти, в холке два с половиной локтя. Крупную, не по росту, голову уродовали чрезвычайно мощные челюсти. «Жрет, небось, как в прорву», — предположил Вульм. Да ну тебя, отмахнулся Рацуш. Их в угольные копи табунами берут. Откуда жрачка в копях? «Сдохнет к концу недели, — упорствовал Вульм. — Больной, сразу видно…» Таких на лошадиные бои ставят, возмутился Рацуш. И затараторил: ровный шаг, выносливость, здоровье, умение плавать с седоком на спине… Обещал добавить упряжь за смешные гроши. «Если что, я вернусь? — спросил Вульм. — Будешь хромать на две ноги…» Я тебя знаю, вздохнул Рацуш. Ты из ада вернешься. Потому и говорю: бери Тугодума.

И налил сливовицы: обмыть покупку.

Сейчас Вульм полагал, что кровь из носу возвратится в загон. И поблагодарит увечного конокрада за отличный выбор. Тугодум оказался сокровищем. Мальчишка так просто влюбился в добродушного пони. Узнав, что спас Тугодума от вечного мрака угольных копей, Натан чуть не расплакался от счастья. После рассказа Циклопа он стал побаиваться темноты.

— Вы ведь не позволите ему?

— Я? — брови Вульма поползли на лоб. — С какой стати?

— Ну вы же…

Натан замолчал. Видимо, вспомнил все благородство собеседника, явленное маленькому Циклопу в подземельях Шаннурана. Надо было оставить его в гостинице, вздохнул Вульм. Он мне всю плешь проест. И вздохнул еще раз: оставлять Натана в «Мече и Розе» было никак нельзя. Горбун-хозяин взъелся на мальчишку с самого начала, еще когда Натана только притащили в гостиницу. Кричал, что толпа ворвется и сожжет все к бесовой матери. Что не потерпит изменника в своем доме. Что идет за стражей, вот прямо уже идет, стоит в дверях… Заткнись, велел Циклоп. Я знаю, чего ты боишься. Сейчас любой калека Тер-Тесета дрожит от страха. Чем ты докажешь, что заполучил горб, свалившись в детстве с яблони, а не в Янтарном гроте, разменяв кривой хребет на горсть талантов? Да, я умею считать. Грот не изменяет взрослых. Пятнадцать лет — крайний срок. А ты горбат уже лет сорок, не меньше. И ты полагаешь, что толпа станет разбираться в годах, а не грабить твою гостиницу? Что завтра доносчику не приспичит урвать десятину с твоего имущества? Под любым соусом — горб, не горб… Хозяин утихомирился. Что вы предлагаете, спросил он. Безопасность, ответил Циклоп. Пока мы здесь, ты в безопасности. А когда мы уйдем, то заберем мальчика с собой.

«Хорошо, — кивнул горбун. — Помни, ты обещал.»

На его лице, способном посрамить короля пройдох Тер-Тесета, ясно читалось: ты-то обещал, а я еще подумаю. Мало ли кто в ваше отсутствие явится за изменником? Мало ли кто напишет безымянный донос? Скромный горбун тут ни при чем…

— Купи ему пони, — позже сказал Циклоп. — Или мула.

— Я могу ходить! — возмутился Натан.

И показал, как.

Беспалые ноги его заживали с удивительной быстротой. Мальчик вполне бойко ковылял от стены к стене. Бегуном ему не стать, подумал Вульм, но походка со временем наладится. Если заказать обувку у башмачника с соображением… Тем не менее, в городе Натану лучше было ездить. Отправившись во дворец, на аудиенцию, Циклоп с Симоном велели ждать их у фонтанов. О том, что Вульм с мальчишкой могут околеть от холода, Симон Пламенный просто не подумал. А Циклоп относился к чужим мытарствам с равнодушием человека, выбравшегося из пекла.

— Голуби, — Натан заворочался в седле. — Можно, я их покормлю?

— Чем? — поинтересовался Вульм.

— И правда, нечем…

Дряхлеешь, сукин сын, упрекнул себя Вульм. И не надо все время сравнивать щенка с Мари. Ни малейшего сходства… Порывшись в сумке, он достал ржаной сухарь. На ощупь сухарь был гранитной твердости. Камень, не хлеб. Откуда эта пакость взялась в сумке, Вульм понятия не имел. Чувствуя себя полным дураком, он сунул сухарь Натану.

— Гули-гули…

Любуясь голубями, собравшимися возле пони, Натан вытянул руку — и сжал сухарь в кулаке. Вульм глядел, как без малейшего напряжения сжимаются мальчишеские пальцы. Сухарь жаловался — хрустел, шуршал на манер песка в пустыне. Кулак превратился в ладонь, и под копыта Тугодума упала горсть крошек. Нимало не боясь животного, голуби ринулись вперед. Меж ними плясал знакомый Вульму воробей, успевая выхватить лакомый кусочек из-под клюва возмущенного сизаря. Вчера ночью воробей летал к Амброзу с докладом. Вульм не скрыл ничего: изменник, намерение Циклопа изучить мальчишку, завтрашняя аудиенция. Умолчал он об одном, сочтя это честным по отношению к заказчику.

История сына Черной Вдовы — день прошлый.

Было, и ладно.

— Кем ты хотел стать? — обратился он к Натану. — Стражником? Солдатом?

— Грузчиком, — мальчишка загрустил. — Как отец…

Конечно же, грузчиком, упрекнул себя Вульм. Одноглазый солдат — еще ничего. Бывает. Но солдат без пальцев на ногах, даже бычьей силищи… Я бы зарезал такого, не вспотев. Надо приглядывать за парнем. Схватит с перепугу — кость сломает.

— Хочу есть, — пиршество голубей намекнуло мальчику о голоде.

— Ты ел час назад.

— Когда это было…

Каша со шкварками, вспомнил Вульм. Половина гуся. Миска бобовой похлебки. Вторая миска. Каравай хлеба. Ты, дружок, воевал с подливкой, как Гвадриль Могучий с Левиафаном. Я бы лопнул от такого завтрака. И ты снова голоден?

— Поехали, обжора. Возьмем тебе жареной кровянки.

На краю площади, там, где летом собирались бродячие музыканты, приплясывал колбасник. На его жаровенках грелась пара сковородок. Колбаса шипела, вздрагивала, плевалась жиром; колбасник ловко орудовал двузубыми вилками, переворачивая тугие кольца. На краю сковородок томился золотистый лук. Его колбасник время от времени сбрасывал в деревянную плошку: про запас.