150 моих трупов - Нелл Уайт-Смит Страница 32

Однако, как ни крути, произошедшее вынуждало нас покинуть поезд. Оставить наше убежище. Его опрокинуло взрывной волной. Ближайшие к месту падения звезды вагоны оттащило достаточно далеко. Страшно подумать, какие нагрузки принял на себя состав, защищая нас и от ударной волны, и от резкого выброса пара из-под почвы. Это больше всего походило на доброе благословение погибшего мастера, что он оставил своим ученикам и последователям. На некое превозмогающее смерть стремление спасать и защищать.

После произошедшего земля, где находился поезд, вызывала слишком много опасений. По словам Хозяина Луны, она могла в любой момент осесть. Вес тяжёлого состава увеличивал наши шансы оказаться погребёнными под почвой, особенно если внутри ещё остался не вышедший наружу пар. В таком случае мы провалимся в подземные пустоты. Визуальный осмотр полностью подтверждал эти опасения.

Железнодорожные пути впереди нас оказались уничтожены. Всё, что нам осталось, – память об их направлении. Выброшенный при столкновении звезды с долиной пар сейчас охладился и осел вниз плотным туманом. Ещё белее, чем раньше. Словно и не существовало очищающего порыва ветра. Словно не проносился он мимо нас только что.

Я попытался восстановить в памяти очертания машины, жившей здесь. Мне это не удалось.

Мы готовились покинуть погибший поезд. Эвакуировать груз. Хотели спасти камни из сердца состава. Но их не осталось. Они превратились в самоцветную пыль. Когда Хозяин Луны и Инва вскрыли саркофаг, пыль вспорхнула бесконечно цветистым вихрем. И растворилась в воздухе. Словно её не существовало. Редкие самоцветные пылинки осели у Инвы на плечах. Она сбила их ровным привычным движением. Вернулась к нашей работе.

Камни раскрошились, потому что сердце поезда в последний момент своего существования приложило поистине безумные усилия для какой-то одной цели. Я знал точно какой. В последнюю секунду своего существования оно любило меня. Так полно и так окончательно, что это его уничтожило. Оно любило меня через чужое тело. Чужие умершие глаза.

Меня, потому что больше никого не успело найти. До конца, потому что ему больше нечего разделить со мною. Оно умерло, глядя мне в глаза. Облачив меня в мантию своей последней страсти, как в саван. Меня, оттого что больше…

Тело женщины с рыжими волосами работало в машине тел согласно расчётам. Оно не пострадало. Я бросил на него взгляд раз. Дальше занимался своим делом. Последняя слеза его высохла на тыльной стороне моей ладони, прежде чем я успел её стереть.

Сейчас мы быстро готовили машину тел к очередному переходу. Поскольку во время использования поезда мы удалялись от Низкого Ветра, а не приближались к нему, то теперь, после крушения, наше путешествие растянулось до девяти дней. Операторы уже вымотались. Однако груз требовал от нас большего напряжения внимания и сил, чем прежде.

Мелкие синяки и ссадины не могли повредить механоидам. Но тела груза – совсем другое дело. Их плоть мертва. Ни одна перчатка и ни один оператор никогда не смогут заставить регенерировать мёртвую плоть. Не могут заставить ни единую клеточку тела разделиться, ни единый сегмент родной механики насытить агента войры, чтобы породить подобное себе. Поэтому всякое повреждение тел требует максимального внимания оператора. Любой разрыв сосуда может привести к катастрофическим последствиям для трупа. Любая инфекция способна уничтожить весь груз.

Поэтому сейчас груз на перчатке держали все три оператора. Единственное, что мы могли сделать в сложившихся условиях: запомнить каждое повреждение. Если имеет место нарушение целостности сосудов, то кровотока в этом месте следует избегать. К счастью, если повреждение близко к кожному покрову, то сосуды в этом месте тонкие. Они расположены близко друг к другу, и блокада одного из них не приведёт к некрозу тканей из-за недостаточного кровоснабжения.

Однако это изменение следует держать в голове. И так для каждого синяка. Каждого кровеносного сосуда в зоне пореза. Каждого из ста пятидесяти девяти тел. Мы должны будем помнить их наизусть. Иметь на перчатках такой груз – всё равно что держать в руках разбитую керамическую кружку, чьи осколки составлены между собой, но не склеены. И вот нам предстоит вальсировать, держа это в трясущихся руках.

Сейчас, во время проведения осмотра, каждый из операторов оставался предельно внимателен. Визуальной проверкой занимался Онвар. Он очень старательно оповещал нас о каждом малейшем повреждении. Параллельно с устными сообщениями заполнял ведомость. Юноша делал это хорошо. Я чувствовал почти физически, как вина давила на его душу. Как старался он оказаться полезным бригаде.

По моему мнению, своё будущее молодой механоид воспринимал по-детски. Он понимал, в какую опасную ситуацию попал. Но всё же думал, что наказание каким-то чудесным образом минует его. Все неприятности утрясутся. Если только он сможет впредь быть аккуратным, полезным бригаде, чтобы вернуть к себе хорошее отношение.

Но я следил за ним пристально. И видел, что наивной старательности отличника уже вторит настоящая забота. Он не понимает ценности груза. Но старается понять. Я не знал, выдвинет ли обвинение Центр. Но подозревал, что торги за его судьбу возможны. Что парню есть ради чего продолжать движение. Однако он не являлся ценным специалистом. Как я или Инва. На его примере легко можно показать, как Центр относится к отступникам. К тем, кто уронил имя профессии. Унизил себя до убийства. Унизил этим Центр. Судьбу?

Я посмотрел на тело рыжей танцовщицы ещё раз.

Когда мы закончили, стало ясно, что работа с грузом усложнилась в несколько раз. Наше будущее представлялось нам опасным предприятием, где мы не способны строить рациональные планы.

Нагрузка на одного оператора при движении стала гораздо выше допустимой. Сложно вести Машину тел по пересечённой местности, сложно держать повреждённые тела, сложно постоянно оставаться настороже, ожидая, что в любой момент из-под земли вырвется струя перегретого пара и уничтожит часть груза, одного из нас или пассажиров. Но всё вместе это не просто ставило наши жизни под угрозу. Это практически точно означало, что при попытке вести груз один из нас, скорее всего, умрёт, и тогда остальным придётся бросить мёртвых, для того чтобы спасти живых. И сделать смерть своего коллеги бессмысленной. Все наши усилия. Бессмысленными.

Однако у нас оставался ещё один козырь.

Я посмотрел на Инву. Она согласилась со мной взглядом – пора выкладывать его на стол.

Когда Онвар закончил, Инва обошла по периметру груз. Отдала нам знак