Сергей Бадей - Верить предсказанному? Страница 33

- А что, граф опасен? – насторожился я.

- Граф - чудесный человек! – горячо сказал Трантон. - Но, иногда он слишком увлекается!

- Чем?

- Ну, он сторонник Света.

- Чего сторонник?

- Света. Есть свет, есть тьма. Добро и зло. Слышал о таком?

- Слышал. – уныло кивнул я.

Вот как раз вмешиваться во все эти игры, мне хотелось меньше всего! Это же надо, как я неудачно влип!

Глава 17.

Итак, блестящий выезд из ворот казармы состоялся. То есть блестящий виконт на горячем коне, со мной в придачу, тоже блестящим, но, почему-то, не сияющим от счастья.

Мы неспешно рысили по улицам Мертана, приближаясь к дому графа. Встречные, богато и изыскано одетые дворяне, учтиво приветствовали Трантона. Мой командир отвечал на приветствия, с такой же вежливостью. По мне же, взгляды этих людей скользили холодно и равнодушно, как по незначительной детали ландшафта.

Впрочем, их можно было понять. Хоть такие взгляды и задевали мою нежную и чувствительную натуру, но кто я для них? Обычный стражник, сопровождающий командира в его поездке. Может вещи какие-то поднести, или поручение исполнить. Не более.

Норрис оказался великолепно выезженным конем. Он очень чутко реагировал на малейшие мои пожелания при движении. Легкого движения коленом хватало для указания темпа и направления. Сидеть на таком красавце – было истинным наслаждением.

Вот как раз по нему, взгляды скользили далеко не равнодушные! Восхищенные – да. Завистливые, тоже – да. Порой, алчные, и эти были, но не равнодушные. Некоторые, после осмотра Норриса, бросали возмущенные взгляды на Трантона. Каким это образом, рядовому стражнику, достался конь, который мог бы сделать честь и блистательному дворянину?

Трантон невозмутимо воспринимал эти знаки внимания. Внушительный меч на его поясе (далеко не блестящая безделушка), служил порукой тому, что на любой неудобный вопрос будет дан убедительный ответ.

Я снова почувствовал ощущение, что чего-то не достает. Мои клинки остались в казарме. Карвин счел, что они не смотрятся на фоне парадного мундира. Где-то он был прав. Действительно, сбруя не была рассчитана на ношение всяких там парадных форм. Она несла задачу практичную. И вот, вместо дорогих моему сердцу клинков, мне на пояс прикрепили какую-то тяжеленную железяку, убеждая меня, что это меч стражника, который требуется носить по протоколу, в особо торжественных случаях. Когда я осведомился: - «А что, им можно и рубить по протоколу, в особо торжественных случаях?», то был обруган. Меня Карвин назвал темным наемником, не знающим ни малейших правил светского поведения. Да откуда же мне их знать-то? Мы люди темные, из лесу вышедшие. Во всяких там гимназиях, не обучались.

Мы, неспешно, приближались к дворцу. Постепенно характер архитектуры домов стал меняться. Оно и понятно. Чем ближе к дворцу, тем более знатные и богатые дворяне тут живут. Дома стали более изысканными. Вычуренными, что ли? От дороги их отделяли парковые участки. К крыльцу каждого дома вела тщательно ухоженная дорожка, освещенная достаточным количеством разноцветных фонариков, подвешенных среди ветвей деревьев, склоненных над дорожкой. Перед самым крыльцом обязательно была широкая площадка, чаще всего с клумбой посредине. Обычно, неподалеку, находились конюшни. Ну, и это понятно. Когда прибывают гости, не тащить же коней через весь участок, если конюшня где-нибудь в укромном уголке.

Вот к одному из таких домов мы и повернули. Даже неопытному наблюдателю было бы ясно, что здесь намечается сборище местных авторитетов. Или, как сейчас говорит молодежь, тусовка VIP-персон. Один за другим прибывали гости. Кто верхом, кто в «элегантной» коляске. Коляска представляла собой громоздкое сооружение на двух колесах, движущееся с ужасающим скрипом. Смазки у них нет, что ли? Прибывающих встречал целый сонм слуг. Роли между ними были четко распределены. Но гости об этом не догадывались. Поэтому казалось, что у крыльца творится революция местного масштаба, где только сами революционеры знают, чего надо делать.

Трантон легко соскочил с коня и, бросив поводья подскочившему слуге, направился к крыльцу. Ко мне этот слуга что-то не спешил. Проявив свойственную мне смекалку, я не стал спрыгивать с Норриса сразу, а проскочив слугу с конем Трантона, спешился прямо перед ним. Злорадно улыбнувшись, я вручил повод Норриса опешившему слуге и поспешил за Трантоном, как раз подходящему к ступеням.

А на крыльце творилось священнодействие. Главным лицом тут был, несомненно, толстяк в лиловом камзоле. В его руке была небольшая поварешка, которой он зачерпывал жидкость темно-красного цвета из широкой и глубокой чаши. Эта жидкость, с соответствующими телодвижениями наливалась в металлические, явно не одноразовые, стаканчики, которые тут же устанавливались на подносик и преподносились прибывшим гостям. Все это действо было обставлено с такой забавной серьезностью, что я чуть не заржал самым неподобающим образом, наблюдая за ужимками этой группы слуг.

Надо отдать должное этому распределителю. Вручив стаканчик Трантону, лиловый толстяк сразу же определил, что я-то не являюсь дворянином. Вот тут-то его вычислительный комплекс «завис». В глазах явственно происходила борьбы двух мнений. С одной стороны «простому» стражнику вообще не положено было входить в дом с парадного крыльца. Эта установка предполагала, либо направить меня через черный вход, либо отправить наглеца вообще прочь со двора. Но вторая установка была вводной. Я явно сопровождал дворянина, а вышеуказанный дворянин что-то не торопился выставлять меня вон. Фотоэлементы толстяка нерешительно сфокусировались на лице Трантона.

Трантон выдержал паузу, потом кивнул и небрежно процедил сквозь зубы:

- Ты что, молодец, ослеп? Этот бравый воин со мной! Он входит в число приглашенных. Более того, его пригласил в гости сам граф!

Причина «зависания» была мгновенно устранена. Передо мной возник подносик с вожделенным стаканчиком. А они тут недурное вино попивают!

Мне не дали долго наслаждаться послевкусием. Прямо перед нами возник расфуфыренный субъект, с длинной разукрашенной палкой в руке. По-моему, это называется жезл, а субъекта можно наречь дворецким. Так оно и оказалось. Все-таки, интуиция великая вещь. Дворецкий учтиво осведомился у виконта Трантона, каким образом его представить. Глаза Трантона весело блеснули в отсветах больших светящихся шаров у входа:

- Пилсуд, поверь, что со времени моего последнего визита к графу, ничего не изменилось. Но не забудь так же представить моего сопровождающего. Его зовут Серый.

Дворецкий невозмутимо кивнул, развернулся кругом (не хуже строевого солдата, между прочим) и двинулся впереди нас вглубь дома. Мы последовали за ним.