Кристина Стайл - Дань с жемчужных островов Страница 33

— На моей родине, — сказал Урихар, — гораздо чаще женщины следят за своей внешностью так тщательно. Есть, конечно, и мужчины, подобные им, но это, как правило, богатые бездельники, которым нечем занять свободное время. У вас же так много забот, вы постоянно чем-то заняты, и я понимаю женщин, которые почти никогда не меняют прическу или не находят времени, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Почему же мужчины, такие сильные, ловкие, мужественные, так заботятся о своей красоте?

— Видишь ли, — заулыбался Горамга, — в твоей стране, наверное, мужчина сам выбирает себе жену? Так? — И, дождавшись ответного кивка шемита, продолжил: — А у нас все наоборот. Мы и род свой считаем по матери. Вот я, например, Горамга, сын Бвонги. Стоит мне назвать свое полное имя, и всем сразу станет ясно, из какой я семьи. Моя мать, Бвонга, лучше всех плетет циновки, и никто не знает всех подробностей свадебных обрядов, как она.

— Но ведь ваш вождь, Кидого, мужчина! — удивился Урихар. — Если женщины у вартулов главные, значит, и вождем должна быть женщина.

— Так и было когда-то, — вздохнул Горамга. — Но вартулы постепенно отходят от обычаев предков. Кидого — славный воин. Нам редко теперь приходится воевать, но во времена его молодости на нас часто нападали враги, пока мы не доказали им, что тоже умеем драться. И очень во многом это заслуга Кидого. Поэтому-то его и выбрали вождем.

После этого разговора Урихару многое стало ясно. Как же еще должен вести себя мужчина, если от его внешнего вида зависит, изберет ли его приглянувшаяся красавица своим мужем? Странные, конечно, люди, эти вартулы, странные, но очень хорошие. Все чаще и чаще задумываясь о том, не боги ли привели его сюда, Урихар постепенно начал привыкать к мысли, что уже никогда не покинет эти края, и начал подумывать, а не обзавестись ли ему семьей и не осесть ли тут навсегда. Он совсем было решил так и поступить, как столкнулся с еще одним обрядом вартулов, который сильно поколебал его уверенность. И чем дальше развивались события, тем больше шемиту хотелось вернуться домой.

А дело было вот в чем. Погонщик слона Сальбо с помощью своей тщательно ухоженной внешности и блистательного умения обучать огромных животных и заставлять и к повиноваться сумел-таки очаровать Баруму, в которую был влюблен чуть ли не со дня своего рождения. Девушка, остановив свой выбор на обожавшем ее юноше, сказала о Своем решении матери. Та поспешила к матери Сальбо, и после долгих переговоров, на которых обсуждалось буквально все: и кто будет вести обряд, и как должна быть га невеста, и какую прическу сделать жениху, и будут ли жить молодые в доме Барумы или для них придется строить отдельный дом, и какое приданое предъявит невеста гостям, и какое угощение надо приготовить, и многое, многое другое, — был назначен день свадьбы.

Проснувшись на рассвете, жених и невеста встретились в центре селения, на круглой площади, где были установлены высокие деревянные идолы, посвященные многочисленным богам вартулов. Туда же пришли ближайшая подруга Барумы, Сакумла, и Урихар, которому Сальбо оказал великую честь, пригласив в качестве близкого друга. Сакумла и Урихар опустились на колени возле идола Мооля — бога семьи, плодородия и долголетия. Сальбо положил на белый камень (камни разных цветов стояли возле каждого идола) молодую антилопу, которую сам накануне поймал специально для жертвоприношения, резким, точным ударом рассек ей грудь и одним движением вырвал сердце. Барума приняла сердце из рук возлюбленного и, что-то тихо и монотонно напевая, окропила идола кровью. Еще теплая темно-красная жидкость быстро впиталась в дерево, так что на землю не упало ни капли.

— Благодарю тебя, Мооль, за то, что ты принял жертву и благословил нашу семью, — почтительно поклонившись, произнесла Барума, а вслед за ней повторил эти слова и Сальбо.

После этого Сакумла и Урихар поднялись на ноги, подхватили антилопу и отнесли ее в дом Барумы, где со вчерашнего дня женщины готовили свадебное угощение. Жертвенное животное должно было стать главным блюдом на пиршестве. Благословение Мооля сделало мясо почти священным. Вартулы верили, что оно продлит жизнь всем отведавшим его.

После жертвоприношения Сакумла и Урихар, взяв новые одежды Для жениха и невесты, направились к реке, где молодые должны были тщательно омыть тела друг друга. Сначала шемита смущало то, что ему приходилось смотреть на совершенно обнаженные тела Сальбо и Барумы, но это было необходимой частью ритуала — наблюдать, чтобы жених и невеста смыли с себя пыль, принадлежавшую старой, холостой, жизни.

Вернувшись в селение, Сальбо и Барума направились к дому вождя, причем Сальбо остался с Кидого, а Барума уединилась с его женой. Что там происходило, Урихар не знал, ибо они с Сакумлой пошли в дом невесты, чтобы оповестить собравшихся там гостей о скором прибытии главных действующих лиц обряда.

Они появились не скоро, но по их сияющим лицам все поняли, что Кидого согласился на их брак, и теперь они стали в глазах соплеменников мужем и женой. Едва Сальбо и Барума ступили на порог, как начался большой свадебный пир. Чего только не было на столах! Жареное и вареное мясо, печеная рыба, душистые медовые лепешки, щедро приправленные разнообразными травами, всевозможные плоды, названия многих из которых Урихар даже не знал. Но больше всего ему понравилось удивительное вино, которое вартулы делали из меда, воды и корня низкорослого дерева с тонкими серо-зелеными листьями, выращиваемого специально для приготовления напитков. Он так часто заглядывал в стоявшую перед ним кружку, что танцы, которые начались после угощения, видел весьма смутно. И напрасно, потому что это было достойное внимания зрелище.

Перед домом Барумы поставили два больших барабана, сделанных из полого дерева. Два музыканта взяли в руки дни иные палки с набалдашниками из застывшей смолы и начали медленно и очень ритмично бить по барабанам, извлекая из них низкие, гулкие звуки. Через какое-то время (к ним присоединились еще три музыканта с маленькими барабанчиками, по которым они стучали руками. Весьма своеобразную мелодию подхватили две женщины с дудочками из тростника.

Едва зазвучали дудочки, как в большой круг собрались танцоры, притоптывающие в такт мелодии и хлопающие в ладоши. В середину круга вышли двое. Один держал в руках пучок тростниковых стеблей и изредка, когда большой барабан ударял особенно громко, вскидывал руки над головой. Второй танцор присел на корточки и так же такт хлопал по земле деревяшкой, зажатой в ладони. Мелко мелко забили маленькие барабаны, и тот, кто держал в руках тростник, начал бросать стебли в сидящего на корточках, а он должен был отбивать их деревяшкой, выказывая при этом необыкновенную ловкость. Когда стебли кончились, танцоры вернулись в круг, а им на смену вышли другие. Действо повторялось и повторялось, и шемит отвел глаза, ибо неожиданно увидел людей вдвое больше, чем их было на самом деле.