Противостояние - Вадим Юрьевич Панов Страница 33

– Он работает?

– Да.

– В таком случае, всё в порядке.

– Уверен?

– Времени прошло много. Была бы проблема – реактор бы уже взорвался, – объяснил Вагнер.

Несколько мгновений Перес таращилась на жизнерадостного кадета, пытаясь понять, издевается он над ней или говорит серьёзно, после чего покачала головой:

– Совсем забыла, что ты только что из Академии.

– Фактически – я ещё в Академии, – уточнил Павел. И, не удержавшись, добавил: – В русской Академии.

Намекнув, что звание и должность Перес пребывают в другой юрисдикции и он подчиняется пилоту исключительно из вежливости. Перес уточнение поняла, и радости оно у неё не вызвало.

– На «Чайковском» я отрабатывал практику.

– Как я понимаю, не очень удачно.

– Моей вины в случившемся нет. А реактор я запустил.

Пилот помолчала, после чего кивнула:

– Ладно, Вагнер, не обижайся. Я знаю, что ты был молодцом. – Пауза. – Вы все показали себя с лучшей стороны.

– Вы тоже, – ответил кадет. – Вы были под обстрелом, но ухитрились привести клипер сюда. Вы – отличный пилот.

– Спасибо…

В словах Вагнера не было ни намёка на лесть – он действительно восхищался мужеством и мастерством Хуаниты Перес, ухитрившейся не просто завести клипер в ангар, но завести аккуратно, не разбив и не повредив при посадке, которая получилась относительно мягкой.

VacoomA – практически точная копия «Чайковского», разве что чуть меньше размером, располагался ближе к внешнему борту, поскольку Перес сознательно оставила пространство для разворота. Пространства хватало – этот ангар был столь же огромен, как тот, в котором Вагнер провёл последние дни, и в него можно было с лёгкостью поставить ещё два-три клипера. И всё равно осталось бы место для разворота. Да и выглядел VacoomA много лучше «Чайковского»: кабина и носовая часть целы, «спина» не вспорота…

– Все повреждения получены уже здесь, – рассказала Перес, позволив кадету оглядеться. – Знакомьтесь – это Людвиг Микша, мой бортинженер.

Мужчины обменялись рукопожатием.

Павел знал, что вторым пилотом на VacoomA был сам Райли, поэтому уточнил:

– Четвёртый член экипажа?

– Его не было, взяли дополнительного учёного, – ответила Хуанита. И перешла на деловой тон: – Людвиг начал проверку систем, чтобы определить повреждения и составить список того, что нужно будет снять с «Чайковского». Но ты знаешь, в каком состоянии находится твой клипер, и сможешь сказать, на что мы можем рассчитывать.

– Ага.

– Я занимаюсь кабиной, а Людвиг скажет тебе, что делать. – Перес помолчала, разглядывая VacoomA, и закончила: – Работы здесь предостаточно.

Все бюрократические формальности, необходимые для прибытия Козицкого в США, были улажены ещё до того, как дознаватель оказался в самолёте. И даже до того, как он выехал в аэропорт. Точнее, не столько для прибытия – благодаря дипломатическому паспорту Козицкий имел возможность въехать в Штаты в любое мгновение, а для того, чтобы дознаватель мог спокойно вести расследование, не отвлекаясь на технические мелочи. То самое расследование, которое в настоящее время имело наивысший приоритет для всех специальных служб мира. Не потому что им так захотелось, а потому что таким было политическое решение руководителей их государств.

Наивысший приоритет, а значит – максимальное содействие.

Детали визита согласовали на уровне министерств иностранных дел, маршрут обеспечили самый удобный и быстрый, для чего пришлось подвинуть и даже задержать несколько регулярных рейсов. Самолёт, разумеется, направили сразу в Балтимор, однако увидеть здание аэропорта изнутри у Козицкого не получилось: его встретили у трапа, молниеносно проверили документы, после чего таможенники отправились общаться с экипажем, а составлявший им компанию афроамериканец лет тридцати пяти кивнул на массивный чёрный внедорожник. Даже на два абсолютно одинаковых внедорожника, которые ожидали важного гостя. В первом только водитель, во втором – водитель и два коротко стриженных здоровяка. В общем, если бы над автомобилями развевались транспаранты: «Министерство внутренней безопасности», в принадлежности внедорожников ещё можно было бы усомниться, а так – нет.

– Другие машины есть? – уныло поинтересовался Козицкий, открывая заднюю дверцу. И приблизительно догадываясь, что услышит в ответ.

– Чем вам не нравятся эти? – удивился агент. – Удобные, мощные и надёжные. Настоящее американское качество!

– Я понимаю, – вздохнул дознаватель, разглядывая спинку водительского кресла.

– Меня зовут Омар Кардиган, – американец устроился рядом и наконец-то представился. И протянул руку, которую дознаватель крепко пожал.

– Пётр Боширов. – Дознаватель представился именем, которое было указано в его документах, но смотрел при этом за левое плечо агента – на удаляющийся самолёт. Однако манера Козицкого не вызвала у американца удивления, судя по всему, его предупредили о том, что русский не станет смотреть в глаза, и попросили не обращать на странность внимания.

– Я буду вас сопровождать.

– Всегда или только в Балтиморе?

– Всегда, пока вы находитесь на территории Соединённых Штатов, – ответил Омар, машинально пытаясь поймать взгляд собеседника. – Поверьте, мистер Боширов, вам будет удобнее в сопровождении федерального агента.

– Я понимаю, мистер Кардиган.

– Обещаю, что все вопросы будут решаться с максимально возможной скоростью. Я бы даже сказал – с неприличной скоростью.

– Полный приоритет?

– Абсолютный приоритет, мистер Боширов, – подтвердил американец. И, не удержавшись, спросил: – Вы правда подобрались к Мяснику Краузе?

Тот факт, что странный русский сумел сделать то, чего два года не удавалось лучшим специальным службам США, одновременно и раздражал афроамериканца, и вызывал у него детский восторг. Но больше – раздражал.

– Это не было моей целью, – ответил Козицкий, изучая ладонь левой руки.

– То есть вам просто повезло? – С такой постановкой вопроса Омар Кардиган ещё мог примириться. Ведь она означала, что они, профессионалы высочайшего уровня, всё делали правильно, но обстоятельства были против них.

– Нет, мне не повезло, – произнёс дознаватель. – Я занимался совершенно другим расследованием, понял, что в моём деле замешан Краузе, и был вынужден заняться им.

– Были вынуждены? – изумился афроамериканец.

– Да, был вынужден, – блёклым голосом подтвердил Козицкий. – Я достаточно занятой человек, и командировка сюда не входила в мои планы.

– Зачем же вы прилетели?

– Хочу быть уверен, что расследование пройдёт на устраивающем меня уровне.

– То есть вы нам не доверяете? – В голосе Кардигана праведным гневом звякнул металл: что происходит? Попросил о помощи, приехал в страну, а теперь выясняется, что он, оказывается, «был вынужден» это сделать, потому что не уверен в профессионализме величайших специальных служб планеты. Однако смутить Козицкого афроамериканец не мог при всём желании. Но и скандалить с агентом дознаватель не собирался, поэтому ответил сдержанно:

– Я несу личную ответственность перед президентом, мистер Кардиган, и это обстоятельство требует от меня максимального внимания ко всем деталям расследования.

– Вы знаете Нгомбо Санчес? – вновь изумился Омар.

Несколько мгновений Козицкий не мигая смотрел в окно, словно заинтересовавшись балтиморскими красотами, после чего качнул головой и уточнил:

– Перед президентом России.

– А-а… – разочарованно протянул афроамериканец. – Понятно. – Выдержал короткую паузу и осведомился: – Как долго вы намерены пробыть в Балтиморе?

– Будет зависеть от хода расследования. Возможно, несколько часов. Возможно, несколько дней.

– Мы сняли номер в «Marriott», – сообщил Кардиган. И зачем-то добавил: – Это очень хороший отель, из которого открывается великолепный вид на город.

– Возможно, я смогу проверить ваши слова, – протянул Козицкий.

– Сможете, – улыбнулся агент. – Мы как раз направляемся в него.

– Я ведь просил