Ричард Мид - Поход изгоев Страница 34

Раскаты грома послышались ближе. На лице старика появилась улыбка. На улице вдруг стало темно. На фоне почерневшего неба биры уже были не видны. И затем прямо над головой раздался оглушительный грохот, как будто раскололись небеса. Налетел сильнейший ветер. Крупные капли забарабанили по крыше. Засверкали молнии, воздух заполнился озоном. Откуда-то сверху рухнули на землю два сожженных бира. Шерсть на них дымилась, несмотря на сильный дождь.

Шторм продолжался очень долго, и в воздухе не было слышно криков биров. Только раскаты, раскаты громов сотрясали воздух. Затем ветер стал стихать.

– Думаю, – сказал старик, – что теперь уже остальные могут без опаски приходить сюда. Иди, Гомон, дай команду.

Чернобородый гигант колебался, но затем выскочил на дождь. Старик положил молоток на наковальню и повернулся к Голту.

– Ты тут кое-что сказал, насчет моего имени…

– Ганон, – сказал Голт. В его голосе был трепет.

– Когда-то меня так звали. И возможно, это снова будет мое имя. Я думаю, ты снова увидишься с Тайной. Ты должен будешь кое-что объяснить ей. Я пытался это сделать перед уходом, но она не все поняла. Теперь она стала старше, умнее, и все поймет, если ты ей скажешь.

– Если ты хочешь, чтобы я ей что-то передал, скажи мне, я сделаю.

Ганон с опущенной головой взялся за молоток.

– Первое, что ты ей передашь, что я люблю ее.

– Хорошо.

– И второе. Скажешь, что я с неохотой покидаю ее. Но когда твое бессмертие находится в твоих руках, то тебе самому же надо выбирать. Нас немного таких, которые умеют продлевать свои жизни. Мы хотя и умираем, но всегда возвращаемся на землю. Мы можем возобновить себя снова и снова, но всегда наши жизни посвящены определенной цели и проходят циклами. Каждый цикл в образе другого человека. Каждый новый цикл начинается после смерти в старом цикле.

Он улыбнулся тепло и нежно.

– Я вижу, что и ты не понимаешь. Неудивительно, что и она не поняла. Знай, что я сейчас живу восемнадцатую жизнь. Как и все предыдущие, она состоит из юности, средних лет и старости. Во время каждого цикла мы выполняем определенную задачу. И после того как мы состаримся и одряхлеем, мы должны выбирать снова. Мы можем умереть, как и любой человек, а можем снова обновить себя. Но только в том случае, если согласны взять на себя другую задачу, взвалить на себя другую ношу. Мой цикл кончился, и мне нужно было умереть, либо оставить дочь и идти куда-то для выполнения другой миссии. Я должен был выбирать. Но я не мог оставаться с ней. Я мог либо умереть, либо уйти. Меня ждала очень важная работа, и я ушел. Я возобновился и приступил к новой работе. Но я сделал ошибку: оставил здесь работу неоконченной. И мне пришлось ненадолго вернуться обратно, чтобы закончить все. У меня осталось несколько дней от прежнего цикла, и я имею право их использовать. Когда они пройдут, я уйду навсегда. Мне казалось, что я все уладил с Камнем Могущества. Но оказалось, что нет. Мое время здесь ограничено, и я должен сделать что возможно. Теперь слушай, что я скажу.

– Слушаю, – сказал Голт, чувствуя себя замороженным этими ледяными глазами.

– Биров еще много. Эта буря будет сопровождать вас до Биркенхольма. Я могу предоставить вам только такую защиту от биров. И еще я должен сказать тебе, что пока вы были в Бурне, Барт ушел из замка. Он взял свою армию и выступил против лесного народа. Он хочет сжечь леса и таким образом, заставить Тайну отдать ему Камень Могущества. В Биркенхольме все же осталась сильная охрана под командованием капитана Насса. Охрана сильная, но победить ее можно. Если ты и твои люди смелы и решительны, то вы займете замок, освободите Тайну из подземной камеры. Я не могу гарантировать вам успех, он целиком зависит от вас. Но я защищу вас от биров с помощью шторма, пока вы будете осаждать крепость. Остальное зависит от вас. Барт с остальными силами биров и слитов может узнать обо всем, и тогда он вернется. Победить его не просто. Он хороший солдат и отчаянный воин. И все же, если ваша решительность не поколеблется, у вас есть шанс.

– Мне нужен только шанс, – сказал Голт.

– Отлично сказано, – ледяной блеск в глазах старика растаял. – Приз, который ты получишь за победу, нельзя назвать незначительным. Моя дочь…

– Да, – вырвалось у Голта. – Я полюбил ее с первой встречи, хотя она была очень короткой.

– Ну, об этом говорить еще рано. А может быть и нет. Но нечто более важное, чем любовь, находится на кончике твоего меча – будущее человечества. У меня нет времени говорить тебе больше. Дойди до всего сам. Все заключено в Камне, – он повернулся навстречу вымокшим людям, входившим в кузницу.

– Сейчас мне нужно работать.

10

Из трехсот две трети остались живы. Но некоторые были какими-то жалкими развалинами, не способными не то чтобы бороться, но просто идти. И все же снятые кандалы, казалось, прибавили им сил.

Странный кузнец работал, не жалея сил. Когда, наконец, упало последнее кольцо, последний человек был свободен, дождь еще лил, гром гремел, сверкали молнии. Он повернулся к Голту.

– Я уже сбил замок со склада оружия, там всем твоим людям хватит мечей. Склад продовольствия тоже открыт, многое из того, что там есть, вам не нужно, но есть хороший хлеб. Пусть твои люди поедят. Им нужно восстановить свои силы. И затем, не теряя времени, вперед. Слиты не ездят верхом, поэтому здесь нет лошадей. Вам придется идти до Биркенхольма пешком, и ты должен торопиться. – Он положил свой молоток. – Ты понял все, что я говорил тебе?

– Думаю, что да, мастер.

– Тогда выйди со мной на минуту.

Голт повиновался. Он и Ганон вышли во двор, где хлестал сильнейший дождь. Сверкающие молнии играли в небе, призрачным светом озаряя морщинистое лицо старика.

Ганон подошел поближе к Голту.

– Я мог бы быть колдуном, – сказал он, – и возможно, если бы мне снова пришлось выбирать, я стал бы им и сделал бы для тебя что-нибудь еще. Я потом умер бы, как обычный человек. Но знание накладывает ответственность… Ладно, дело не в этом. Я хочу тебе сказать вот что. Я прожил восемнадцать циклов, и остальные дети, которые у меня были, все давно превратились в прах. Осталась только Тайна, самая ярчайшая драгоценность из всех. Я знаю все о жизни и смерти, о любви и горе. Моя любовь к Тайне лежит за пределами твоего воображения. Я прошу тебя, барон Голт, люби ее по-настоящему. Если ты будешь любить ее, ты будешь вознагражден, если, конечно, останешься жив, бесценным сокровищем. Не предавай ее никогда.

– Я не предам. Моя жизнь принадлежит ей, а ее жизнь – мне, если мы оба останемся живы.

– И даже если нет, я думаю – это правда, – старик посмотрел ему в глаза проникновенным взором. – Дай мне твою руку.