Роберт Говард - Конан "Классическая сага" Страница 34

Конан отскочил от летящих в него алебард. Его прыжок вынес его из кольца его врагов туда, где Арус перезаряжал свой арбалет. Удар ногой в живот опрокинул позеленевшего сторожа, и нога Конана сокрушила челюсть сторожа. Несчастный сторож завопил сквозь осколки зубов и кровавую пену, текущую из его разбитых губ.

Вдруг все застыли от душераздирающего ужасного крика, который раздался из комнаты, в которую Постюмо зашвырнул Промеро. Из двери, завешенной бархатом, появился, пошатываясь, управляющий и остановился, сотрясаемый беззвучными рыданиями. Слезы лились по его рыхлому лицу и капали с широких отвисших губ. Он был похож на плачущего младенца-идиота.

Все остановились, глядя на него: Конан со своим мечом, с которого капала кровь, полиция со своими поднятыми алебардами, Деметрио, согнувшийся на полу и пытающийся остановить кровь, струящуюся из глубокой раны на бедре, Дионус, схватившийся за кровоточащее место, где было ухо, скулящий Арус, выплевывающий остатки разбитых зубов, даже Постюмо, прекративший свои завывания и моргающий оставшимся глазом.

Промеро вывалился в коридор, стал неподвижно перед ними и разразился невыносимым безумным смехом:

- У бога длинная шея! Ха-ха-ха! О, эта проклятая длинная шея! - и после страшных конвульсий оцепенел и упал с отсутствующей ухмылкой на пол.

- Он мертв! - прошептал Дионус в страхе, забыв о собственной боли и о варваре, который стоял со своим мечом рядом с ним. Он наклонился над телом, затем выпрямился, его поросячьи глазки широко раскрылись.

- Он не ранен! Во имя Митры, что же в этой комнате?!

Над всеми повис ужас, все с криками побежали к выходной двери. Гвардейцы, побросав свои алебарды, смешались в царапающуюся и пронзительно кричащую толпу, выбежали как безумные. Арус бежал за ними, полуслепой Постюмо, спотыкаясь, плелся за своими друзьями, визжа, как раненая свинья, умоляя их не бросать его одного. Он был одним из самых последних, и те, кто бежал за ним, повалили и топтали его, крича в ужасе. Он полз позади всех, а за ним хромал Деметрио, сжимая свое кровоточащее бедро. Полиция, возница, сторож, раненые или целые, выбежали с воплями на улицу, где полицейские, охраняющие дом, тоже поддались панике и присоединились к бегству, даже не спрашивая, чем это вызвано.

Конан стоял в огромном коридоре один, за исключением трех трупов, лежащих на полу. Варвар перехватил свой меч и зашагал в комнату. Она была завешена богатыми шелковыми гобеленами. Шелковые диванные подушки были разбросаны по полу, а из-за тяжёлого позолоченного экрана на киммерийца смотрело Лицо.

Конан с удивлением вглядывался в холодное лицо классической красоты. Ничего похожего он никогда не видел среди людей. Ни слабости, ни пощады, ни мучений, ни доброты, - никакие другие человеческие эмоции не отражались в его чертах. Это могла быть мраморная маска бога, вырезанная рукой мастера, исключительно для безошибочной жизни, - жизни холодной и странной, такой, которой киммериец никогда не знал и не понимал. Он мельком подумал о мраморном великолепии тела, скрываемого экраном, - оно должно быть великолепно, думал он, если лицо было так нечеловечески красиво.

Но пока он мог видеть только голову, которая раскачивалась из стороны в сторону. Губы открылись и произнесли одно-единственное слово густым вибрирующим тоном как золотые колокола, которые звенят в храмах Кхитая, затерянных в джунглях. Это был неизвестный язык, забытый ещё до того, как поднялись королевства людей, но Конан понял, что это значит: "Подойди!"

И киммериец приблизился, отчаянно прыгнув и со свистом разрубив воздух. Прекрасное лицо взлетело над телом, ударилось об пол с этой стороны экрана и ещё немного прокатилось, прежде чем застыть.

У Конана по спине побежали мурашки, потому что экран затрясся от содроганий чего-то, что скрывалось за ним. Он видел и слышал множество умирающих людей, но он никогда не слышал, чтобы человеческое создание могло издавать такие звуки при своей кончине. Это был шум, как будто кто-то барахтался, стучал, молотил чем-то. Экран шатался, качался, наклонялся и наконец с металлическим звуком упал Конану под ноги. Он посмотрел за экран.

Ужас обрушился на киммерийца. Он побежал, силы не покидали его в безумном бегстве, пока шпили Нумалии не растворились в предрассветной дымке за ним. Мысли о Сете были похожи на кошмар, но дети Сета, которые когда-то правили землей, сейчас спят в тёмных пещерах под чёрными пирамидами. За позолоченным экраном лежало не человеческое тело, а только мерцающие безголовые кольца гигантской змеи.

07. Роберт Говард. «ПОЛНЫЙ ДОМ НЕГОДЯЕВ»

Упившийся до беспамятства юный Конан попадает в тюрьму за убийство жреца ( по совместительству скупщика краденного и шпиона дворцовой стражи), предавшего его. И там бы ему и дожидаться виселицы, но один из придворных короля, преследуя собственные цели и спасая свою жизнь, предлагает киммерийцу опаснейшее задание взамен на возможность побега из тюрьмы.

А когда Конан отказывался от честной сделки и бежал от опасностей?!..

1

Во время дворцового бала Набонидус, Алый жрец, истинный властелин столицы, незаметно коснулся плеча молодого аристократа Мурило и, не говоря ни слова, сунул ему в руку небольшую золотую коробочку. Мурило, зная, что Набонидус ничего не делает просто так, поспешил вернуться домой. Там он открыл коробочку. В ней лежало отрезанное человеческое ухо. Мурило сразу узнал его по характерному шраму на мочке. Это было ухо кастеляна, которого он подкупил, чтобы тот следил за коварным Набонидусом.

Несмотря на завитые и надушенные локоны, Мурило не был ни трусом, ни тряпкой и не собирался без боя подставлять свою шею палачу. Он не знал, играет ли с ним жрец как кот с мышью, или дает возможность отправиться в добровольное изгнание. Во всяком случае, у него было несколько часов для раздумий. Впрочем, Мурило знал, как разрушить планы Жреца. Ему нужно было орудие, и он знал, где его искать. Этого человека ему послала сама судьба.

В храме бога Ану, расположенном на границе храмового квартала и района воровских трущоб, все ещё служил толстый хитрый жрец, в свободное от молитв время занимавшийся ростовщичеством и скупкой краденого, являясь одновременно и шпионом столичной гвардии. Жрец процветал. Деньги текли в его шкатулку — за доносы от гвардейцев и за услуги из Лабиринта — так называлась путаница тонущих в грязи улочек, ночлежек и мерзких трактиров, логово самых закоренелых воров и негодяев королевства. Среди них особой отвагой и наглостью выделялись дезертир-наемник из гундерского полка и варвар-киммериец. Первого, по доносу жреца схватили и повесили на торговой площади. Киммерийцу удалось бежать; он, узнав каким-то образом о предательстве жреца, проник ночью в храм и укоротил доносчика на голову.