Роберт Джордан - Запретный город Готхэн Страница 38

Падение вырвало Конана из его ступора. Вормонд был всего в семи футах от него, когда варвар вскочил, поднимая меч. Туранец выглядел таким же диким и взбешенным, как и Конан, а в его глазах блестела искра безумия.

— Сталь на сталь, Конан! — прохрипел он. — Посмотрим, такой ли ты воин, как все говорят!

Вормонд подбежал и Конан столкнулся с ним, несмотря на истощение, пылая ненавистью и гневом. Они сражались, двигаясь взад и вперед вдоль края обрыва.

Иногда не более одного шага отделяло их от вечности. Звон мечей разбудил орлов, которые, летая, стали истерично клекотать.

Вормонд бился как сумасшедший, используя все приемы, которые он изучил в родном Туране. Конан же боролся так, как научили его беспощадные стычки в этих диких горах, равнинах и пустыни. Он сражался, как атлант, а ненависть и жажда мести умножали его силу.

Стуча своим лезвие, как кузнец молотком по наковальне, Конан теснил ошеломленного туранца, пока тот не остановился прямо на краю обрыва.

— Свинья! — выдохнул Вормонд с остатками сил, и, плюнув в лицо противника, нанес ужасный удар мечом.

— Это тебе за Унгарфа! — взревел Конан и его меч, пролетев мимо лезвия Вормонда, поразил цель.

Туранец склонился над краем, с лицом, залитым кровью, и молча, упал вниз.

Конан сел на камне, внезапно осознав, что он весь дрожит. Северянин сидел неподвижно, со страшным лезвием, лежащим на коленях, подперев голову руками и без единой мысли, пока доносящиеся снизу крики, не привели его в сознание.

— Эй, Конан! Человек с разрубленной головой упал прямо рядом с нами вниз! С тобой все в порядке? Мы ожидаем твоих приказов!

Киммериец поднял голову и посмотрел на солнце, которое поднималась над восточными пиками, заливая снег на вершине горы Эрлика пурпурным пламенем.

Он отдал бы все золото готхэнских жрецов за то, чтобы иметь возможность прилечь и поспать хотя бы час. Носить на неверных и дрожащих от напряжения ногах свой собственный вес, казалось, казалось ему трудом превыше всех его сил.

Но задача еще не была выполнена до конца; пока они оставались на этой стороне прохода ему не суждено поспать.

Собрав остатки сил, варвар крикнул в сторону всадников:

— По коням, сукины дети! Поезжайте по тропе, а я буду следовать вдоль обрыва. Я вижу место за следующим поворотом, где я мог бы спуститься вниз на дорогу. Возьмите Клонтара, он будет свободен, но не сейчас.

— Скорее, Конан! — добежал до него серебристый голосок Ясмины. — До Вендии далеко, и много еще гор лежит на нашем пути!

Конан засмеялся и вложил меч в ножны. Его смех прозвучал устрашающе, как рев зверя. Внизу уркманы уже выбрались на дорогу и запели однообразную, сложенную в его честь песню.

Называлась она «Повелитель Меча», и повествовала о человеке, который шел, шатаясь высоко над ними, вдоль обрыва, с лицом, что было подобно ухмыляющемуся черепу, оставляя при каждом шаге пятна крови на скале.

Двое против города

После побега из Готхэна, Конан вместе с группой уркманов добрался до Гори. Здесь он расстался с Ясминой и уркманами, которые пообещали, что будут сопровождать девушку до самого Ширхама.

Конан же отправился в залив Ксапур, где намеревался сесть на корабль и доплыть до Шахпура, чтобы затем добраться до Киммерии. После длительных переговоров, один из капитанов согласился выйти в море за тройную оплату.

Когда от Шахпура их отделял лишь один день пути, ночью начался жестокий и мощный шторм. На четвертый день, когда шторм утих, глазам моряков явился дикий и чужой ландшафт. Высадившись на берег, Конан решил заночевать на берегу, перед обратной дорогой на юг. Утром же северянин увидел, что корабль уплыл в ночь с его вещами и, конечно же, с золотом.

Конан поклялся отомстить капитану Шараху, но ему не оставалось ничего другого, как пойти пешком, и варвар отправился в путь немедленно. Через несколько дней воин добрался до сказочного города, в котором исполнялись какие-то странные обряды.

1

Сквозь ослепительно цветовую гамму улиц Шантариона следовала чужеземная фигура, совершенно неуместная в этом месте. В самом богатом городе мира, куда галеоны с фиолетовыми парусами свозили богатство многочисленных морей и земель, было изобилие чужестранцев; посреди местных купцов, их рабов и охранников скользили воры с ловкими пальцами, шествовали темнокожие кушиты, толпились группы сухощавых кочевников с юга. Номады из великой пустыни смешивались с королевской свитой увешанной золотом.

Пришелец, которого обратились все глаза, все же был совершенно чуждым и не похожим на жителей города.

— Это аквилонец, — прошептал царедворец в пурпурных одеждах своему спутнику, чьи одежды и раскачивающаяся походка на широко расставленных ногах выдавала в нем человека с моря.

— Похож, но не совсем. Он должен быть из какого-то связанного с ними, но дикого племени. Вероятно, варвар с севера.

Обсуждаемый человек являл собой некоторое сходство с аквилонцами, у него были длинные черные волосы, голубые глаза и светлая кожа, несмотря на загар, контрастирующая с более темной кожей местных жителей.

Тем не менее, на этом и заканчивалось все общее. Его сильная и львиноподобная, гигантская фигура делала человека более похожим на варвара с севера, чем на аквилонца, горца, что провел свою жизнь не в стенах, или плодородных сельскохозяйственных долинах, а в постоянной схватке с дикой природой.

Ритм такой жизни отражался в чертах его строгого лица и на крепком сложении, мощных руках, широких плечах и узкой талии. На голове у него был рогатый, ничем не украшенный шлем, грудь была скрыта под чешуйчатым панцирем. С широкого, отделанного золотом пояса свисал длинный, обоюдоострый меч и кинжал с двусторонним изогнутой лезвием в длину около фута, у рукоятки бывший шириной с ладонь — жуткое оружие в руках опытного владельца.

За ним наблюдали тысячи пар глаз, пришелец же не скрывал своего любопытства, внимательно разглядывая город и его жителей. Восхищение и очарование рисовалось на его лице так явно, что оно казалось совершенно детским, если бы не таившаяся во взгляде угроза. Варвар имел в себе нечто опасное, чего не скрывало даже его восхищение новым окружением.

Это окружение было ему совершенно чуждым. Никогда не видел он такого богатства, такой азартно разбросанной роскоши. Мощеные улицы не были для него новинкой, но северянин с удивлением оглядывал здания из камня и кедра, украшенные золотом, серебром, слоновой костью и драгоценными камнями.