Амарант - Юрий Данин Страница 39

– Что это?

– Я не знаю!

– Что это такое?

– Не знаю!

– Что это за… – Куба побежал вниз по лестнице, забыв о своем товарище. Рехор с большим трудом удержался, чтобы не поступить так же. Он посмотрел еще раз на монстра. Изображение было совсем размытым. Комендант сфокусировал подзорную трубу, после чего упал на пол. В его голове гудело. Чудовище было собрано из тел. Человеческих тел, сплетенных странным образом. Люди были еще живы. Они кричали от боли, пытались вырваться, но существо неумолимо двигалось к городу.

– Оно нас убьет! Оно нас уничтожит! Мы все погибнем! Погибнем! – заорал солдат и спрыгнул вниз со стены, приземлившись на голову. Рехор не мог сдержать эмоций. Он встал и начал бить себя по лицу. В глазах темнело. Веки становились очень тяжелыми. Комендант находился в шаге от того, чтобы упасть в обморок. Он ударил себя еще раз, чтобы прийти в себя.

Вдалеке послышались вопли, чудовище добралось до пригорода. Жандарм вновь посмотрел в увеличитель, стараясь не потерять самообладание. Удивительно, но куча тел, склеенных в очень странную композицию, передвигалась чрезвычайно быстро. Прошло меньше минуты, но угрозу стало видно намного лучше. Жаль, это совсем не обрадовало Рехора. Помимо основной твари, были еще и другие. Куча монстров, отдаленно напоминающих людей, бежала во главе основной массы. А впереди этой кучи шло нечто, что комендант сразу определил как вожака стаи.

Существо было в три раза больше своих сородичей, хотя, по сравнению с основной массой, было ничтожно мало. Чудовище напоминало медведя, но с рогами, длинным хвостом и зеленоватой шерстью. Монстр повернулся и посмотрел прямо на коменданта, будто бы понимая, где он. Жандарм побежал вниз. Нельзя было больше терять время, борясь со страхом, который все равно никуда не уйдет.

На улице было пусто. Ни одна живая душа не осмелилась выйти из своего убежища. Кто поглупее, сидел дома, кто поумнее, додумался спуститься в подвал, самые сообразительные поспешили спрятаться в крепости, а идиоты побежали в ту же цитадель, но позже, когда внутри не осталось места. Хотя в сложившейся ситуации не было абсолютно никакой разницы, где прятаться. Единственный шанс выжить – это не пустить армию за стены.

Рехор побежал к ближайшему посту стражи, не думая о разрывающихся легких. У башни стояло не меньше двадцати солдат, уже успевших надеть броню. Пятеро из них – в тяжелых латах. В таких доспехах они почти ничего не видели, а обогнать их мог даже безногий. То, что нужно, когда имеешь дело с толпой крамольных.

– Куба! – рявкнул Рехор.

– Здесь!

– Хватай этих обормотов и иди к внешней стене, постараемся не пустить их в город!

– Так точно! Выдвигаемся! Вы слышали приказ! А что ты будешь делать? – Куба решил не спорить со своим напарником. Звание и статус сейчас не влияли ни на что. Все решал боевой опыт, которого у толстяка была навалом.

– Постараюсь понять, в чем дело. Подберусь как можно ближе к той большой штуке.

– Какой штуке?

– Из тел которая.

– Что? Мы не видели ничего. Все, кто поднимается на крышу, не могут описать происходящее.

– Боюсь, скоро увидишь. Мне пора!

***

Когда ритуал закончился, Яромир сидел в камере, запертый от внешнего мира. Его поместили отдельно от остальных заговорщиков. Рядом с ним сидели воры, мошенники, лжецы. Был даже один убийца, которого все сторонились. Мужчина убил крамольного, проникшего в его сарай. Будь преступник комендантом, а не фермером, получил бы большое жалование, а так вышло нарушение права человека на жизнь. Закон суров, но это закон.

В камере было полно светящихся стекляшек, сделанных из особого материала. Свет их был очень ярким, особенно для мира, где даже солнца нет. К сожалению, свечение слишком сильно рассеивалось, а делать своеобразные фонари было чересчур дорого. К тому же сияние было очень неприятно глазу. Как итог, никто не использовал стекляшки, чтобы освещать себе путь или помещение. Однако для заключенных, от которых ждут раскаянья, все подходило просто идеально. Глаза крамольного сильно болели. Это был далеко не первый раз, когда еретика арестовывали. Наученный горьким опытом, он даже не пытался сидеть с открытыми глазами. Закрыл их сразу, как только его бросили в темницу, а при первой возможности отворачивался к стене. Так поступали многие. Естественно, тюремщики были против. Они заходили в комнату и пинками заставляли арестантов открывать глаза и поворачиваться к свету. Повезло, что он и стражникам не нравился, так что смотрели они в камеру редко.

Единственный выход – закрыть глаза. К сожалению, даже это почти не помогло. Свет проникал сквозь веки. Казалось, даже если бы отступник вырвал себе глаза, он бы все равно ощущал дискомфорт. И все же Яромир чувствовал себя намного лучше, чем остальные. Один из заключенных уже давно был доведен до предела. Он стонал, кричал, бился об пол и плакал, последнее было неправильным решением. Вода делала хуже, намного хуже. Ужасная пытка. Отступник возмущался, не понимая, как подобное может происходить. В основном кодексе и гражданском кодексе империи описываются все права граждан. Довольно подробный список. И многие из них соблюдаются, но в имперских законах были исключения. Никто не будет пытать человека, пока его вина не считается доказанной, но, если судья, или прокурор, или комендант, или даже стражник с высоким званием скажет, что подозреваемый считается виновным, – все. Бедолагу тут же засовывают в светящуюся клетку, где невозможно находиться. То же самое и с вопросом крамолы. Никто вроде бы не ограничивает, но стоит коменданту сказать, что последователь хозяев представляет угрозу, – и все права на жизнь и счастье пропадают. Яромир, будучи преступником и убийцей, находился в ужасном положении, не зная, сколько ему сидеть в этом ящике.

– Да заткнись ты уже! – рявкнул убийца.

– Пусть орет, ему можно, – заступился за беднягу крамольный.

– И без этого урода плохо, а он стонет, как не знаю кто!

– А ты бы не стонал, если бы терял зрение?

– Я и так теряю! – Убийца бросился на орущего. Послышался глухой удар и возня. Яромир приготовился к вмешательству стражи, но его не последовало. Даже когда крики ослепшего сменились тихим хрипом, не предвещавшим ничего хорошего, никто не вмешался. Это было странно. Отступник знал, что к заключенным относятся хуже, чем к свиньям, но игнорирование подобного было слишком даже для стражи. Крамольный прислушался, в коридоре никто не разговаривал. Еретик вдруг понял, что слышит только заключенных. Он повернулся к решетке и открыл глаза. Свет был ужасно болезненным, но Яромир смог перебороть себя и посмотреть, что творится в коридоре. Там