Техно-Рай - Алексей Юрьевич Булатов Страница 41

– Подтверждаю, неси.

Через минуту рядом со мной лежал весь комплект одежды. Я допил кофе, влил в себя еще стакан сока и начал одеваться.

– Алексей, вашей следующей остановкой будет бедуинский лагерь. К вашему прибытию приготовят обед. Вечером, в Мезру, рекомендую остановиться в гостинице рядом с главным Храмом Гроба Икаххи. Он откроется в восемь утра, и вы сразу после пробуждения сможете посетить самую главную достопримечательность города.

– Спасибо, Том. Передай маршрут Теху, чтобы я не думал об этом. И забронируй там все, что нужно.

– Конечно, Алексей. Еще я должен сообщить вам, что вы стали победителем лотереи Транслевел. Проживание в президентском номере и обед у бедуинов за счет компании.

Я прямо уже ждал этого.

– И еще – вы вчера пили коньяк Кабалит. За отзыв и право снять вас в рекламном ролике с бокалом их лучшего коньяка компания готова вручить вам сертификат на сто литров самых лучших купажей.

– Хорошо, пусть только сами все напишут, а я подтвержу.

– Я уже выслал вам ролик на согласование.

На коммуникатор пришло письмо, где я с бокалом коньяка что-то рассказывал публике. Ролик был скомпилирован, видимо, из записи Тиль и компьютерной графики. Я не стал просматривать, так как понимал, что в этом мире некому его оценить.

На ресепшен в холле стояла Тиль. Я подошел и взглянул ей в глаза:

– Я уезжаю, Тиль.

– Приятной дороги, Алексей. Буду очень рада, если вы остановитесь у нас на обратном пути.

– Дура ты железная, ох дура…

– Я чем-то обидела вас, Алексей?

– Да нет, что ты, все хорошо. Не ржавей тут!

Я повернулся и пошел к выходу. Все-таки без людей было скучно… Все есть, а похвастаться не перед кем…

Навигатор показал, что до пустыни около пятидесяти километров, а до стана бедуинов еще двести. По самой пустыне можно будет ехать не больше ста километров в час. Я должен был прибыть на место в районе двух часов ночи.

За окном было на что посмотреть. Например, как кое-где пустыня побеждает цивилизацию, а где-то цивилизация пустыню. То и дело встречались крупные установки, назначение которых было очевидно – сбор песка и увлажнение территории. Видимо, наличие хорошо развитой дорожной сети позволяло просто брать песок там, где его было много, не создавая огромные незаживающие раны–карьеры. Меня заинтересовал вопрос – может ли песок в пустыне закончиться? И откуда он вообще там берётся?

По мере продвижения вперед мне встречалось все больше пустынных участков. На дороге стали появляться песочные лужи. Именно они, полагаю, были причиной ограничения скорости. Благодаря спецтехнике – машинки-пылесосы попадались примерно каждые пять километров – «луж» было не так много. А вот без них дорога бы наверняка быстро скрылась под толстым слоем песка.

Государство Мезру славилось производством кварцевого стекла и изделий из него. Мне пришло приглашение посетить стеклодувную мастерскую с тысячелетней историей, в которой традиции стекловарения передавались из поколения в поколение. Я себе живо представил, как отец учит сына возле жаркого горна со стеклянной трубкой в руке. Потом фантазия нарисовала мне Тиль и Тома, которые ждут меня на этой самой фабрике. Наверняка там они будут в зеленых прорезиненных передниках на голое тело. От картинки, на которой я засовываю Тиль головой в печь и делаю с ней все, что пожелаю, меня бросило в жар.

И почти одновременно нахлынула волна злости к железкам, как их называли Клава и Виктор. Как же она мне говорила? «Мы столько боролись за права человека, что дали ему слишком много прав, в итоге человек вымер». Нет, как-то по-другому, но смысл тот же. Зверь в человеке сожрал человека, и винить в этом некого.

Моя злость к железкам была совершенно точно беспочвенна, ибо они – всего лишь творение рук человеческих. Если бы у них был хотя бы искусственный интеллект, который бы считал своим долгом защищать себя самого, было бы легче. Это была бы война. Но по всему выходило, что человек и воевать с ними не может. Они были друзьями, но такими, с которыми и врагов не нужно. Клава была права в том, что этот рай только кажется раем. Это был настоящий ад, в котором нет места человеку, Человеку с большой буквы. И создали люди его сами, отдав свое место роботам, а те задушили своего создателя заботой.

Мой родной город тоже, конечно, вымирал, в некотором смысле. Но у нас работал закон естественного отбора. Сильные и умные уезжали из Канева, а то и из страны. А те, кто оставались, деградировали и вымирали. В Техно же все было по-другому. Уверен, сюда с удовольствием бы переехали все мои знакомые и друзья. Но что бы тут с ними стало? Их дети еще наслаждались бы жизнью и стремились к чему-то. Но у рожденных здесь точно также пропала бы всякая мотивация к развитию.

Как сказала Клава, мы не знаем, делаем ли добро, давая хлеб голодному. И она права. Помогая нищему, мы поощряем его нищету, словно спонсируем его бедственное положение. Кому мы этим делаем добро? Разве что себе, спасая себя от злобы и жестокосердия.

«Все это нужно будет уничтожить… Или что-то можно будет оставить?» – Я с жалостью оглядел машину, на которой ехал. Как можно было даже думать о том, чтобы уничтожить это произведение искусства? И что будет дальше? Человечество опять пройдет путь длиной в две тысячи лет, усердно рубя себя в мелкую капусту, и придет в эту же точку?

Дать ему второй шанс? Чтобы потом кто-то из моих потомков снова пришел сюда и разрушил все? Эдакий Леха-разрушитель… Незавидная доля. Да и не понятно, как рушить. Пока у меня не было ни одной идеи на этот счет. Разве что найти измерение с кучей ядерного оружия, перетащить его сюда и устроить ядерную зиму. Но поможет ли это?

В Техно итак осталось совсем мало людей. Радиация не добавит им шансов на выживание. К счастью, у меня было достаточно времени – и стан бедуинов посетить, и храм в Мезру посмотреть, и на лыжах покататься… А потом уже можно и на остров к Элизе, может, с ней получится что-то придумать.

Пейзаж за окном снова изменился и стал полностью пустынным. Пустыня, такая красивая на картинках и на пачках сигарет «Кемел», в действительности оказалась совершенно унылым местом. В моих фантазиях здесь должны были быть высокие барханы, живописная песчаная рябь. А встретила меня монотонная равнина, заполнившая все пространство, которое мог охватить взгляд. Мелкие кучки песка вдоль дороги