Сэй Алек - Мерзкий старикашка Страница 44

Правящая княгиня-теща, невысокая, сухонькая, полуседая и морщинистая, много если на два местных года меня моложе, но некогда явно блиставшая красотой, всяческим там церемониалом, в отличие от наместника Запоолья, не заморачивалась и встречала нас во дворе.

— Боги благие и те, что не очень, вы гляньте-ка, кого к нам занесло, — задорно поприветствовала она нас. — Князь Арцуд и князь Шедад собственными персонами! И зять ваш с вами тоже! Ну слезайте, слезайте-ка со своих коней, дайте я вас обниму и рассмотрю поближе — поди, уже скоро год, как не видались.

— Привет тебе, достойная Шока. — Князь Хатикани спрыгнул с седла как молоденький. — Я тоже рад тебя видеть в добром здравии. Дашь ли ты приют нам и людям, что едут с нами?

— Иди сюда, старый греховодник, и не задавай дурацких вопросов! — Шока Юльчанская обняла его, а затем отстранилась чуть и оглядела. — Ох и раскабанел! Почти вдвое пуще прежнего. Благодари небеса за то, что я в свое время отвергла твои ухаживания, а то ты бы у меня сейчас как тростиночка был стройный.

Она потрепала Шедада по щеке и обернулась к князю Софенине.

— Ну вы гляньте, и этот пузо наел! — всплеснула княгиня руками. — Посадить бы вас обоих на хлеб да воду! Ну полно, не хмурься, иди сюда, тебя я обниму тоже.

— Ты совершенно невозможна, — улыбнулся Арцуд. — Как и всегда, впрочем.

— Они что, оба за ней волочились раньше? — негромко спросил я князя Тимариани.

— Причем одновременно, — ответил он.

— А ты чего в стороне стоишь да с кем-то шепчешься, князь Зулик? — спросила теща Лексика Баратиани.

— Позволь тебе представить, о достойнейшая, известного своей святостью брата Прашнартру из обители Святого Солнца, — ответил ей дважды зять.

— Да вижу я уже, чей это брат, — усмехнулась Шока, глядя прямо мне в глаза, а затем отвесила поясной поклон. — Ну, здравствуй, царевич Лисапет. Давненько не видались.

Слуги, устроившие во дворе показательную суету с борьбой за высокое звание замка высокой культуры и быта обслуживания гостей, моментально замерли, прекратили даже видимость телодвижений и с любопытством уставились на меня, а потом тоже начали поясные поклоны отвешивать. Хорошо еще, что тут в ноги по любому поводу бросаться не принято.

М-да. Спалила, дура-баба.

Хотя, думается, то, что я все же отбыл из монастыря в блистательную столицу, давно уже секрет Полишинеля. Да и в то, что Хурам с Большой Горы сохранил мой визит в секрете, надежды мало — он высокопоставленный чиновник, у него есть свои интересы. И связи, скрепленные взаимными обязательствами, тоже наверняка имеются. Тайной пока является письмо от военного крыла Совета князей (и то не факт), ну так я про него болтать и не собираюсь.

— Здравствуй, почтенная княгиня, — ответил я. — Не припомню, правда, чтобы мы были знакомы.

— Ну еще бы, — усмехнулась Шока. — Конечно, не помнишь. Ты уже юношей был, когда удалился в монастырь с концами. А я тогда в услужении у твоей матушки состояла, совсем соплюха, еще от Сердца не кровила, куда уж тебе было на меня смотреть да запоминать.

— Ты мне тут апокрифы не проповедуй. — Я погрозил княгине пальцем. — Церковь их не одобряет, а я лицо духовное.

Среди многочисленных и разнообразных писаний о деяниях Троих Святых есть и такой малоизвестный свиток, как «Слово Нургиты Благословенной», где утверждается, что Святое Сердце был не братом Солнца, а сестрой, чем привязка менструального цикла к фазам розовой луны и объясняется.

— Ну простите, ваше святейшее высочество, это я от женского недомыслия. Волос долог — ум короток, так ведь вроде в народе говорят?

Ехидная, однако, старушенция. Не попади братниными стараниями Лисапет в обитель да (свят-свят-свят!) женись на ней, никому бы мало не показалось. Каген, похоже, страну от потенциальной катастрофы спас.

— От длины волос ум не зависит. — Я перекинул свою косу через плечо. — Ты, почтенная, так нас во дворе держать и станешь?

В общем, через пару часиков, вымытый в бане, отдохнувший и расслабленный, я заселился в спешно подготовленные роскошные апартаменты. Зачем мне столько комнат одному, этого я, положим, не понимаю — статус демонстрировать разве что, — зато мягкие перины и разные там подушечки на креслах очень даже одобряю.

За то время что я мылся с замковой кухни ко мне успели перебазировать и корзину с недавно окотившейся кошкой — надо было видеть глаза хозяйки, когда я изложил такую просьбу.

Князя Мышкина, перед тем как идти с князьями на водные процедуры, я подселил к мохнатому выводку лично — фиг ее знает, эту кошку, не задушит ли чужого. Нет, не пыталась — у этих животных вообще материнский инстинкт сильно развит, — хотя и удивилась «подарочку», конечно, но титьку предоставила безропотно и начала вылизывать. Так что мы с котом оба теперь чистые, белые и нарядные. Ну, во всяком случае, я точно нарядный — сподобился переодеться в «штатское», то, что князья с собой еще в монастырь приперли, а дорожную и парадную сутаны в стирку сдал. А Мышкин — белый, как ему и положено, и снова мокрый. Спит, сытый да счастливый, покуда я перед зеркалом из полированной бронзы прихорашиваюсь.

А ничего так, надо признаться, сохранился Лисапет. Подтянутый, поджарый, даже морщины слегка разгладились — от хорошего питания, не иначе. Морда породистая, и одежка ему эта очень даже идет.

Единственное, что кинжал на пояс я не стал вешать. Дедушка старенький, безобидный, и все это должны увидать.

— Всем ли ты доволен, царевич? — Все же беспардонная баба эта княгиня, вломилась без стука и приглашения. — Все ли хорошо?

— Благодарю, достойная Шока. Гостеприимство твое выше всяких похвал, — ответил я.

Ну и чего приперлась? Иди обещанный пир в честь дорогих гостей подготавливай.

Верховная теща Баратиана прошествовала к креслу, уселась грациозно, подперла щеку кулаком, облокотившись на столик с кошачьей корзинкой, и вздохнула.

— Ох и постарел же ты, батюшка. А какой был красавец в молодости! Я, дуреха, когда ты не вернулся с богомолья, повыплакала себе все глаза.

Ну здрасте-пожалуйста, эта престарелая красотка третьей свежести мне в чувствах признаться решила, что ли? И как реагировать на такое вот?

— Ну ты еще скажи, что все эти годы моего возвращения ждала, княгиня.

— Да нет, какое там, — захихикала та. — У меня благополучно сложилось все. И замуж вышла за любимого человека, и дочку, ту, что родила мужу, когда и неприлично это уже вроде, хорошо пристроила. Сын вот только наш с Эулом до этого не дожил, погиб на войне…

Она вздохнула тяжко, застарелая печаль тенью скользнула по ее лицу, но уже через секунду Юльчанская взяла себя в руки.