Отражения одиночества - Светлана Залата Страница 44

себя руками. – Наставник отговаривал меня от проведения экспериментов. Считал, что такой способ заботы о близких приведет только к боли, войнам и убийствам с целью забрать пустые тела, и что если нити судьбы кого-то отрезаны, то мешать уходить дальше бесполезно. И остальные… менталисты видели в этом то же Замещение. Наложение. А больше у меня не было желания делиться с кем-то еще своими мыслями. Марго была моей дочерью. Моей! Не Серафима и не кого-то еще. Я завершил все расчёты, и, пока Орден традиционно праздновал Рождество на крупном балу в имении Ольховых, провел эксперимент по переселению себя во вместилище в своей экранированной лаборатории. Я переместился в амулет… Но не смог вернуться обратно. И… ты говоришь, что прошло два века. Ты девушка, носишь странную одежду и явно… другая. Я верю. Значит… Значит я провел в амулете две сотни лет. Для вещей нет времени, время определяется сигналами органов чувств, а у побрякушки их нет. Ты… говоришь, что… я… как я мог убить девочек? Они были живы, когда я проводил эксперимент. Клянусь.

– Я не знаю подробностей, – начала Саша острожное.

– Не нужно жалеть меня. Просто расскажи. Откуда-то ты это знаешь. А и… извини, в мое время среди волшебников всегда обращались на «ты» к тем, кто не был непосредственным начальником, и если тебя это задевает, то я не буду.

– Все в порядке. А откуда знаю… – Саша на секунду заколебалась, но потом закончила как есть. – Серафим как-то говорил, что у него был способный и сильный магически ученик, который увлекся теорией переселения сознаний и провел неудачный эксперимент сначала на своей дочери, потом на жене, а потом и вовсе втянул в это дело других людей. И назвал имя.

Лицо Миклоша одеревенело.

– И… наставник говорил, что стало с его учеником?

– Его казнили.

Второй раз Саша хочет ударить себя. Словно это как-то избавит от боли юношу.

Миклош долго молчит. Саша уже думает, что он не ответит, но рыжеволосый все-таки говорит тихо.

– Значит… Я не верю, что Серафим солгал бы. Ему незачем. Да и ты бы все равно поняла, рано или поздно. Он бы не стал. Значит учитель сам в это верит. И… тогда я не смог вернуться не потому, что ошибся, а потому, что кто-то иной занял мое тело.

– Это возможно?

– Да. В теории по крайней мере. Технически мое тело в тот миг, когда я перенес сознание в артефакт, ничем не отличалась от тела человека, чье сознание распалось из-за смерти. Даже лучше – меня тогда поддерживали лекарские плетения, никому не надо было заращивать раны. Тот, кто вселился в мое тело, мог просто отряхнуться, встать и пойти по своим делам. Ты уверенна, что меня… казнили?

– Серафим так сказал.

– Надо… Я… я не знаю. Когда ты назвала имя наставника, я думал что просто расскажу все ему… Но теперь. Я не знаю. Если он говорил это, значит вы общаетесь, так?

– Я его ученик, – скрывать было нечего.

Миклош кивнул, насколько позволяли удерживающие его ветви.

– Если он решит, что мое присутствие вредит, то без сомнений изгонит меня со всей этой историей. Или, что хуже, если Михаил Новгордский или кто-то еще из его товарищей менталистов поймет, что я здесь, то меня уничтожат на месте. Наверняка. Нужны будут какие-то доказательства, что-нибудь. Слушай. Я обещаю, что как только пойму как, тут же уйду. Я понимаю, что мое появление… в общем как-нибудь расскажешь, как оно произошло, что изменилось и откуда брюки. Но пока… умоляю. Дай мне подумать. Пожалуйста. Хочешь, оставь волка, деревья, вот это все. Время здесь идет иначе, и я могу все осмыслить. Я уже привык, что Хранитель хочет меня сожрать. Все в порядке. Просто оставь меня тут, и когда я пойму, что можно сделать, мы поговорим. Хорошо? На самом деле чем дольше мы так общаемся, чем больше шанс что твой наставник это почувствует. А я пока не знаю, что ему сказать. Я думаю, что смогу говорить с тобой не только во сне. И я дам о себе знать. Но мне нужно время.

Саша вздыхает. Ей это все не нравится.

Но в одном рыжеволосый прав – здесь она властелин. И она совершенно уверена, что все рассказанное им правда.

Счастье двоих… Если Муза права, значит наставник сможет перестать винить себя за преступления, совершенные вовсе не его учеником, а Миклош… наверное, он будет счастлив обрести тело.

Зла и смертей уже достаточно.

– Хорошо. Но сиди тихо.

– Разумеется. Разумеется. Спасибо, я твой должник.

– Ты мой пленник, – фыркает Саша.

И просыпается от того, что в шатре народ постепенно собирает вещи. Голова рассказывается на куски, а по связи доносятся отголоски тревоги.

Все в порядке.

Уверена?

Да. Ночь была яркой, а сон недолгим. Но все в порядке.

Хотела бы она сама в это верить.

Глава 10

Саша сидела на краю поляны, рассматривая почти стершийся рисунок, что ночью призвал сюда Музу. Через полчаса нанятая газель приедет, чтобы доставить их всех в город. Обратно к суете, обратно к вопросам, обратно к привычной жизни.

Сейчас в теле и разуме витала усталость, помноженная на тревогу и смутный дискомфорт, порождаемый чужеродным присутствием. Запертое в глубине разума сознание ощущалось просто… просто ощущалось. Словно нарыв или нарост, пусть и не причинявший боли.

Вопросы. Вопросы, вопросы, вопросы.

– Итак, что ты решила, Колдунья? – Маэстро появился из-за деревьев, ступая разом элегантно и проворно. Он по-прежнему был во фраке, на котором не было ни малейших следов грязи, ни одного мятого участка и вообще не одного свидетельства того, что носился этот фрак в лесной глуши. – Милуешь или казнишь?

– Что если мой ответ не понравится тебе или твоей дочери?

Маэстро чуть улыбается.

– Если такое случилось бы, я бы сказал, что попробую защитить ее любой ценой. Куплю ей время, чтобы она могла сбежать, буду бороться с тобой… Пока не проиграю и не поеду в город в цепях, как осужденный каторжник, и не приму там смерть от милостливой длани Ордена.

– Ты предан своей дочери, кем бы она не была.

– Каждый из нас играет свою роль. Свои роли. И я отец, помимо всех иных.

Саша коротко улыбается.

– К тому же я знаю, что мне нет нужды демонстрировать свою преданность. Те, кто ставят догматы выше разума, устои выше счастья, а Закон выше жизни не сомневаются в принятом решении. И стремясь облегчить твой груз забот, я готов поклясться в том, что никогда не причиню вреда ни людям, ни Затронутым, разве что в целях самозащиты.

– Вред – слишком обтекаемое определение.

– Разумеется. Но ты была здесь и все видела сама. На одну ночь эти люди стали счастливы, исполнив свои желания, какими бы они ни были. И – только. Они потеряли не